Уставы американского Пентагона, в том числе устав FM 30–31 под грифом «особой важности», явно подчеркивали, что активное сотрудничество между американской секретной службой и турецкой секретной службой является необходимым компонентом американского влияния на страну. Руководство, написанное для агентов американских спецслужб и специальных сил, объясняет, что «успех внутренних стабилизирующих операций, которые осуществляются в контексте стратегий внутренней обороны американской военной секретной службы, зависит в большой степени от взаимопонимания между американским персоналом и персоналом принимающей страны». В руководстве подчеркивалось, как ЦРУ и другие спецслужбы США могут держаться в тени в принимающей стране, позволяя местным спецслужбам выполнять грязную работу: «Однако высокое взаимопонимание между американским персоналом и персоналом принимающей страны может давать дополнительные очки для возможности победы над агентами секретной службы принимающей страны, поскольку действия — это гораздо более надежная основа для решения проблем американской военной секретной службы. Вербовка старших членов тайной службы принимающей страны в качестве «долгоиграющих» агентов, таким образом, особенно важно» (25).
В соответствии с директивой FM 30–31 контакты между турецкими и американскими военными и спецслужбами интенсивно культивировались, и в соответствии с Программой военного содействия и Международного военного образования и обучения 19,193 Тюркеш обучался в Америке в период между 1950 и 1979 годом (26). «По набору долгосрочных агентов члены следующих категорий заслуживают особого внимания, — было четко заявлено в FM 30–31. — Это офицеры, которые имели возможность ознакомиться с американскими военными учебными программами, особенно те, которые были обучены непосредственно в Соединенных Штатах» (27). ЦРУ было настолько эффективно в проникновении в сеть турецких спецслужб, что даже ведущие сотрудники НРО признали, что они были зависимы от Белого дома. Вице-директор Национальной разведывательной организации Сабахаттин Савасман после ареста по обвинению в сотрудничестве с ЦРУ в 1977 году заявил, что такое обвинение было нелепым и могло происходить только от незнания основных фактов системы безопасности Турции.
«ЦРУ имеет группы не менее 20 человек, которые работают совместно с секретной организацией, и НРО является высшим руководящим органом для этих групп, — объяснил Савасман. — Они гарантировали как обмен оперативной информацией, так и сотрудничество в совместных операциях внутри и за пределами Турции». Сотрудничество, как он настаивал, не начиналось со срока его пребывания на посту: «Наша спецслужба работает совместно с ЦРУ с 1950-х годов… все техническое оборудование, которое мы использовали, было предоставлено ЦРУ. Большая часть нашего персонала проходила подготовку с ЦРУ за рубежом. Штаб-квартира НРО была построена ЦРУ». Что характерно, ЦРУ также снабжали турок пыточным оборудованием: «все оборудование камер для допросов, от простейших до самых сложных устройств, шло из ЦРУ. Это я знаю, ибо я непосредственно работал с ним». Национальная разведывательная организация была полностью зависима от ЦРУ, прежде всего потому, что ЦРУ платило по счетам, как подчеркнул Савасман: «Издержки за операции внутри Турции и за пределами страны оплачивались из бюджета ЦРУ» (28).
Обратив внимание, что «спецслужбы проникли в самое сердце турецкого общества», эксперт секретной войны Джелик утверждал, что «тайная сеть является наиболее влиятельной силой в Турции… число нанятых сотрудников никогда не было обнародовано в стране. Но по предварительным оценкам… организация насчитывает несколько сотен тысяч человек» (29). Из-за такого сильного влияния США на турецкую систему безопасности расследование деятельности ЦРУ и НРО практически не велось. Дуэйн Кларридж родился в 1933 году и, возможно, был самым могущественным начальником резидентуры ЦРУ в Стамбуле во время холодной войны. Кларридж в своих мемуарах 1997 года «Агент на все времена года» особенно хвалил агента НРО Хирама Абаса за его заслуги. По его собственному свидетельству, Абас «был ближе к нему, чем его собственный брат». Кларридж подчеркнул, что «Хирам такой был один. В свое время он был лучшим собирателей разведданных в Турции. Все члены сообщества внешней разведки, кто его знал, разделял эту точку зрения. Под конец он стал помощником председателя турецкой разведки; он был первым гражданским, которого взяли на эту должность».
Абас проходил обучение секретным операциям в США и как агент Национальной разведывательной организации впервые получил известность в Бейруте, где с 1968 по 1971 год сотрудничал с израильской секретной службой «Моссад» и провел многочисленные кровавые атаки на палестинцев. Сабахаттин Савасман, вице-директор НРО, на суде подтвердил, что Хирам Абас «принимал участие в совместных операциях с ЦРУ в Ливане, отвоевывая для себя немалую зарплату и денежные премии, выбирая мишенью левую молодежь в палестинских лагерях и получая награду за результаты, достигнутые работой» (30). По возвращении в Турцию Абаса благодаря его тесным связям с ЦРУ постоянно продвигают по служебной лестнице в Национальной разведывательной организации, он продолжает заниматься сугубо террористическими операциями. Его карьера не остановилась, даже когда его наставник глава резидентуры ЦРУ Кларридж был переведен в головной офис ЦРУ в Италии. Кларридж сохранил контакты с Абасом, когда он служил под руководством президента Рональда Рейгана и главы ЦРУ Билла Кейси в 1981 году. В то время он работал в латиноамериканском бюро в штаб-квартире ЦРУ в Соединенных Штатах, где участвовал в оказании американцами помощи контрас в Никарагуа, деятельности, о которой ему пришлось солгать Конгрессу США во время скандала с иранскими контрас.
В Турции одной из тайных операций, в которых турецкий агент ЦРУ Абас играл ведущую роль, была так называемая бойня в Кизильдере 30 марта 1972 года. Абас провел операцию вместе с агентом НРО Мехметом Эймуром, позже ставшим главой департамента контрразведки НРО. Он вспоминал тот день: «Мы приехали в Унье во второй половине дня вместе с Нуреттином Эрсином, действующим генерал-лейтенантом Национальной разведывательной организации, а также с главой отделения в Анкаре и шестью или семью людьми из Анкары». Агенты применяли пытки, чтобы узнать точное расположение левых боевиков. «Представитель НРО провел необходимые переговоры и приказал членам Национальной разведывательной организации провести допрос, и по результатам допроса он приказал жандармерии провести аресты, а также штурм».
Среди тех, кто был захвачен, был левый Каян. Эймур вспоминал: «Каян и его друзья продолжали петь песни и время от времени раздражали солдат. Они узнали нас по нашей гражданской одежде. Они пытались досадить нам выражениями «люди дяди Сэма» и «фашистские члены НРО». Мы были на расстоянии от 150 до 200 метров от них. Мы также ответили им. Они пытались воздействовать на солдат заявлениями, что они не должны подчиняться приказам фашистских генералов» (31). В последовавшей бойне девять левых боевиков были убиты.
Убежденный в том, что для решения некоторых важных проблем в Турции может применяться насилие, агент MIT Эймур в своих мемуарах позже с гордостью рассказал, насколько он хорош в использовании пыток во время допросов вместе с боевиками контрповстанческой секретной армии «Намвилле Зивербей» (32). В отместку турецкий левый боевик зверски убил «человека дяди Сэма Абаса, после чего бывший глава резидентуры ЦРУ Кларридж снова приехал в Турцию для того, чтобы посетить могилу Абаса» (33).
Турецкий исследователь контрповстанческой секретной армии Джелик подчеркнул, что, хотя за созданием турецкой секретной армии стояли Соединенные Штаты, которые финансировали НРО и Управление специальных операций, было бы слишком просто считать, что Белый дом полностью держал под контролем тайные военные силы Турции во время холодной войны. Как подчеркнул Джелик, «Это очень упрощенно… говорить о контрповстанческой секретной армии только как об американском детище, реагирующем исключительно на приказы Америки» (34). В связи с весьма специфическим характером пантюркизма, на который приходится большая часть идеологии турецких боевиков, секретная армия Турции не может сравниваться с другими такими же армиями Западной Европы. «Определение турецкой контрповстанческой секретной армии не совпадает с определением ни одной другой страны — члена НАТО, — подчеркнул Джелик. — Было бы неправильно использовать одно и то же определение, потому что в таком случае все очень сильно расходилось бы с истиной». Кроме того, жестокость частей, а также их организационные встраивания в государственную систему могли быть быстро преуменьшены, «потому что в Турции контрповстанческая секретная армия — это аппарат, проникший в государство» (35). Говоря о том же вопросе с другой точки зрения, турецкий министр обороны генерал Хасан Эсат Исик подчеркнул влияние Белого дома и жестоко критиковал диверсию по отношению к турецкому суверенитету через спонсируемую США контрповстанческую секретную армию: «Идея пришла из Соединенных Штатов. Финансирование тоже… Одного не понимаю вообще, как можно договориться до того, чтобы разрешить иностранному государству контролировать организации в Турции, влиять на них и формировать их» (36).