26. Кэле возвращается домой
Доктор Айзек Айзек жмет на поршень шприца и прямо в вену Мити впрыскивает растопленный черный лед – маленькую, но полноценную часть Кэле.
Кэле ныряет – по венам к сердцу и оттуда – прямо в душу – увирит[30]. Он готов к сопротивлению, готов биться с глупой умкэнэ, но та сдается без боя. Молча исчезает, растворяется в его черноте.
Кэле доволен. С комфортом, первым классом возвращается он домой.
В путь!
В разрушенной ходовой рубке сам собой проворачивается вентиль продувки. Открываются заслонки на цистернах балласта, выпуская ненужный теперь флогистон.
Айзек недоуменно оглядывается на происходящее. Тряска. Легкость в груди. Эйфория. Айзек закрывает глаза, и его личная реальность продолжает движение по собственной траектории. Доктору Айзеку Айзеку – как и всякому человеку на пароходе – осталось только одно мгновение. Но в это мгновение он проживет целую жизнь – человеком, который выполнил свое предназначение. Таково милосердие Кэле.
«Бриарей» поднимается в эфир.
Едва пароход покидает изнанку, черный лед принимается пожирать все на своем пути. Жадно оплетает тела доктора Айзека Айзека, капитана Удо Макинтоша, мертвой Аяваки, пассажиров, Мозеса, умкэнэ…
Огромная черная тень каракатицы отрывается от «Бриарея», растет, закрывая собой звезды. Замирает как будто в раздумьях, оглядывается на агонизирующий пароход. Оставить его медленно умирать под гнетом безумия черного льда или…
Сегодня на обед у Кэле весь Млечный Путь. А «Бриарей» будет маленьким аперитивом.
Кэле возвращается.
27. Капитан Удо Макинтош разрушает воскыран
Макинтош открывает глаза. Он снова лежит на снегу. Рядом нетерпеливо расхаживает медведь. Смотрит на Макинтоша хмуро и, судя по всему, едва сдерживается, чтобы не проучить капитана как следует.
Увидев, что Макинтош проснулся, медведь уносится прочь. Останавливается в сотне ярдов и тотчас бежит обратно, набирая скорость. На последнем участке – ярдов за десять до стены – медведь ловко разворачивается и боком врезается в стену, поднимая облако пыли.
Медведь смотрит на Макинтоша так, что иного толкования нет: твоя очередь, капитан.
Макинтош обходит часовню по кругу. Уродливая, построенная наспех, но крепкая – ее и тремя такими медведями не прошибешь, не то что одним капитаном.
Макинтош хватается руками за плющ. Тянет его, рвет, отбрасывает. Пробует расшатать освобожденный камень. Снова рвет плющ, снова пробует. Ладони кровоточат, но Макинтош не останавливается. Медведь – сообразительный! – рвет плющ зубами.
Внутри яростно бьется о стену птенец. Волнуется. Помогает.
Проходит целая вечность – и вот один из камней под давлением рук Макинтоша подается, немного сдвигается внутрь. В этот самый момент наступают сумерки.
Макинтош оборачивается. Горизонт затянут черным. Черные щупальца ползут к ним – по небу, по земле, по воздуху.
Из-под ног Макинтоша начинает расти и сковывать стену новый плющ – на этот раз черный. Ледяной.
Ну уж нет.
Макинтош топчет его, рвет, убивает. Макинтош кричит и рычит – не хуже медведя. Стучит кулаками по камням – не чувствуя боли. Бьет в стену плечом. Ногами. Медведь вновь начинает врезаться в часовню с разбега. С каждым разом бежит он все медленнее.
Напрасно. Часовня стоит, и все плотнее обступает ее черный плющ. И небо, и земля вокруг – сплошной черный лед.
Макинтош готов уже отчаяться, опустить руки, лечь и ждать – смерти своей или мира, – когда замечает Цезаря. Пес просто появляется рядом, будто всегда был здесь. Подставляет огромную лобастую голову под капитанову руку. Бьет мощной механической лапой по подножию часовни. И от этого удара раскалывается камень, и трещина – все шире и шире – ползет, ветвится, змеится. Летят куски камня, тает ледяной плющ.
28. Капитан Удо Макинтош покидает свое тело
За мгновение до смерти всего «Бриарея» Макинтош проснулся от ледяного сна. Он чувствовал, как лед пробирается в его тело, студит, сковывает кровь, рвет на части душу.
Птенец лихорадки сделался хозяином в его теле. Безжалостно царапал когтями, выбираясь из тесного плена. Тянул Макинтоша за собой, направлял его взгляд, принуждая смотреть, как изнанка Вселенной, самая глубокая, самая черная, выбирается в эфир, разливается по нему чернильным пятном.
В огромном обзорном иллюминаторе видно было, как одна за другой гаснут звезды. Макинтош посмотрел в противоположном направлении, затем вверх – и увидел ту же картину: чудовищная тень укутывала «Бриарей» со всех сторон.
Людей не стало. Их место заняли мертвые статуи, обреченные целую вечность изображать одну и ту же эмоцию.
Подчиняясь неожиданному импульсу, Макинтош рванулся вперед и обнаружил в себе невиданную легкость. Движения его сделались порывистыми, словно был он ветром. Странная, неуместная эйфория наполнила его и требовала немедленных решительных действий: взлететь, взорваться, радоваться, кружить.
Макинтош обернулся.
На него смотрело усталое, равнодушное лицо. Его собственное. Так же, как и все, был он скован льдом.
Неожиданно Макинтош расхохотался. Он не был больше мрачным капитаном, самым черствым из британцев. Он не был больше птенцом, запертым в клетке. Его не держали больше крепкие замерзшие стены души сына Ийирганга.
Он стал Кутхом.
Луораветланская космогония Млечного Пути
Старики рассказывают:
Кутх создавал звезды, Кэле пожирал их, и не было конца-краю этому круговороту. Устал Кутх. Великая битва началась между ним и Кэле. Никак не мог один победить другого.
Тогда Кутх – ловкач и обманщик – сделался энэр[31], маленькой звездочкой, и Кэле проглотил его.
Спрятался Кутх внутри Кэле, впитал всю его силу и плотность, отчего вырос неимоверно. Кэле же стал маленьким и жалким, обернулся пустотой, бездной.
Что делать с Кэле?
Кутх так придумал: отделил изнанку от Млечного Пути, скомкал ее, измял и выбросил. Там, на изнанке, Кэле остался мертвый, пустой.
И Кутху несладко пришлось. Понял Кутх, что истратил свое время до капли, стал смертным.
Кутх мудр.
Закурил трубку, вдыхая звезды, а выдыхая туманности. Прозрел Кутх: нужна душа человеческая – увирит…
Позвал Кутх сыновей – Ийирганга и Савиргонга, стал выбирать.
У Ийирганга душа яркая, беспокойная, полна своими заботами, не вмещается туда Кутх. Да и крепка больно, если уж застрянет там, будет беда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});