Дочитав текст, Сталин нахмурился. Под красивой конфетной оберткой прятался неаппетитный и вонючий кусочек хозяйственного мыла. Значит, помочь с бессмертием они все-таки могут, но предупреждают, что это будет губительным для земных цивилизаций! И нигде нет ни единого замечания о характере труда в обществе небожителей. И это, вероятно, тоже было — небожители боялись стремительного роста земного прогресса, а потому пытались загнать земное общество на тупиковый путь развития. Древние цивилизации потому и ушли, что не смогли на равных вести борьбу с европейцами и технологически развивающимся Китаем. Рано или поздно на передовые позиции в мире выходит народ, который уделяет особое внимание прогрессу. Достаточно посмотреть в историю и увидеть, что роль государств, которые технике внимания не уделяют, в обществе постоянно снижается. С этой точки зрения предпринятая им, Сталиным, индустриализация отсталой сельскохозяйственной России была правильным и очевидным шагом, в противном случае ее подмяла бы под себя технологически могущественная Германия, но даже после победы над ней нарождающаяся цивилизация социализма с трудом конкурировала с нажравшей телеса Америкой и идущими в отрыв европейскими странами, которые усердно вскармливал международный финансовый капитал. И в оценке роли личности в истории представители коалиционного отряда наблюдателей тоже допустили ошибку. Роль личности очень значительна, об этом можно было судил даже по нему, Сталину. Глупо было надеяться, что Советский Союз вышел бы на передовые позиции в мире под руководством Троцкого и его беснующейся камарильи. Подобного рывка мог добиться вождь, обладающий гениальным предвидением будущего, жесткой хваткой и отсутствием ненужной жалости к своим политическим противникам.
Сталин старчески заложил руки за спину и отправился в| малое путешествие, как он сам называл прогулки по кабинету. Все ему было ясно, сейчас он продумывал меры, которые должны были пресечь распространение в обществе политически вредных идей, содержащихся в обращении.
И все-таки одна мысль смущала его, подобно Мефистофелю, она не оставляла и вождя. Подкрадываясь, мысленный демон то вкрадчиво шептал ему на ухо, то кричал, заставляя вскипать кровь, — бессмертие! Возможное бессмертие — вот чего не хватало стареющему вождю, недавно отметившему свое семидесятилетие.
Он с раздражением вытащил трубку изо рта. Сейчас подарок Нестора Лакобы вызывал у вождя неприязнь. Некстати вспомнилась история тридцатых годов, когда отправившийся на прогулку со своими детьми и Нестором Сталин бросил Лакобу на острове, и тот с этого острова с огромным трудом выбрался. История была неприятной, и Сталин ощутил неожиданный стыд за случившееся с ним в прошлом. В яростной попытке избавиться от неловких воспоминаний Сталин швырнул трубку в стену. Послышался звон стекла — трубка угодила в портрет Ленина, который висел в кабинете еще с незапамятных времен. На звон разбитого стекла в кабинет немедленно ворвался встревоженный Поскребышев. Вслед за ним в кабинет заглянул озабоченный Власик.
— Все в порядке, товарищи, — сказал Сталин, наклоняясь и бережно поднимая рамку с фотографией. — Ничего особенного. Упал только портрет.
Глава пятая
Тело инопланетянина увозили в специальном почтовом вагоне.
Неизвестно, что именно объяснили конвою, охранявшему вагон, но контейнер с телом они принимали с видимой опаской. Контейнер привезли на спецмашине, оборудованной под хлебный фургон, даже на бортах были нарисованы румяные булки и выведены надписи «ХЛЕБ».
Два сержанта госбезопасности внесли контейнер в вагон, старший конвоя — широкоплечий и прыщавый лейтенант в лихо заломленной фуражке — внимательно осмотрел его, негромким шепотом спросил:
— Не рванет?
— Нечему там взрываться, — отозвался Бабуш. — Образцы породы из нового месторождения.
Старший конвоя промолчал, но лицо его скривилось недоверчиво — как же, знаем мы эти образцы, будут образцы направлять в адрес наркомата государственной безопасности, для их исследования разные геологические институты имеются! Отошел в сторону и о чем-то зашептался с конвоирами, которые, судя по их заветренным мордам, были из северных краев, скорее всего из знаменитой своими вертухаями Вологды.
Бабуш дождался, пока длинная, выкрашенная в черно-зеленые цвета «овечка» пронзительно засвистит и окутается клубами пара, неторопливо пошел к легковой машине, по важности случая выделенной в его распоряжение начальником управления. Сзади длинно лязгнул буферами, трогаясь с места, состав. Пройдет шесть-семь суток, и тело зеленого «гнома» будут изучать специалисты, но оперуполномоченного Бабуша это уже не интересовало, у него и других проблем хватало. Фоглер перед лицом смерти оказался словоохотливым, а наследить в городе он успел основательно, так что теперь зачищать приходилось многое — допросы не прекращались, странниками и странницами были забиты камеры внутренней тюрьмы МГБ, к тому же допросами все не ограничивалось — приехавшие из столицы специалисты исследовали задержанных в специально оборудованных комнатах, но результатами своих изысканий с работниками государственной безопасности не делились. Да и сам Бабуш особого любопытства не проявлял. Меньше знаешь — спокойней и крепче сон. Все же краем уха он слышал, что специалисты эти открыли очень интересную закономерность. Все задержанные бегуны испускали радиоизлучение в диапазоне шесть и восемь сотых метра, складывалось впечатление, что все они были специально помечены, однако исследования на них никаких особых датчиков не обнаружили, более того, вроде бы выяснилось, что взятая у задержанных кровь тоже излучает радиолучи, даже находясь в пробирке отдельно от организма. Механизм радиоизлучения Бабуш знал плохо, поэтому особого волнения у него эта информация не вызвала, и его удивлял некоторый переполох среди ученых.
— Ох, Сашка, — сказал начальник управления МГБ, тяжело вздохнув. — Заварил ты кашу, век ее не расхлебать. И эти бегуны, мать их, чистые рации, слушал я, как они в эфире пибикают!
Вернувшись в управление, Бабуш перекусил в столовой, открытой в подвале здания. Меню приятно радовало глаз, голодное наследие войны явно уходило в прошлое, а зразы и суфле, приготовленное местными поварами, вполне могло бы конкурировать с блюдами кулинаров из московских ресторанов.
Он неторопливо допивал приторно-сладкий из-за сахарина кофе, когда в столовой показался чем-то встревоженный Коротков. Глаза майора явно искали кого-то в зале, и Бабуш помахал майору рукой, надеясь в глубине души, что Коротков ищет не его. И, как это обычно бывает, Бабуш ошибся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});