Читать интересную книгу Кенелм Чиллингли, его приключения и взгляды на жизнь - Эдвард Бульвер-Литтон

ГЛАВА XVI

Миссис Камерон сидела одна в своей красивой гостиной. На коленях у нее лежала открытая книга, которую она, однако, не читала. Она смотрела не на страницы, а устремила взгляд в пустое пространство.

Чуткий и опытный наблюдатель понял бы, что выражает ее лицо.

Обычному же человеку оно показалось бы просто рассеянным. Это было выражение спокойной женщины, которая, может быть, только что думала о каких-нибудь скучных домашних делах, утомилась и теперь вообще не думала ни о чем.

Итак внимательный наблюдатель увидел бы на этом лице следы прошлых волнений, тревожных воспоминаний, полных призраков, все еще не нашедших покоя, черты, свидетельствовавшие о том, что этот характер претерпел крутую перемену и что он не всегда принадлежал спокойной и рассудительной женщине. Тонкие очертания губ и ноздрей указывали на чувствительность, а низко опущенные углы рта — на постоянную грусть. Мягкость взгляда, устремленного вдаль, говорила о душе не рассеянной, а подавленной тяжестью тайного горя. Во всей ее горделивой осанке, составлявшей отличительную особенность этой леди, сказывались манеры представительницы высшего общества — того общества, где спокойствие сочетается с достоинством и изяществом. Бедняки понимали это лучше ее богатых молсвичских знакомых. Они говорили:

"Миссис Кэмерон — леди с головы до пят".

Судя по ее чертам, она, верно, была когда-то очень мила. Это не была сверкающая красота, но именно миловидность. Теперь, когда черты ее лица стали мелкими, все очарование растворилось в каких-то холодных, серых тонах и в какой-то сонливой робости. Она утратила порывистость своего характера и, должно быть, вменила себе в обязанность сдерживать всякую естественную живость. Но кто мог смотреть на эти губы и не видеть, что они принадлежат живой, порывистой женщине? А между тем, если б вы понаблюдали за нею пристальнее, это сдерживание природной склонности к откровенному проявлению чувств возбудило бы ваше любопытство, ибо, если физиогномика и френология содержат в себе хоть зерно истины, то ее характер был не из сильных.

Короткая с изгибом верхняя губа, молящая робость взгляда, как-то особенно изящно посаженная голова — все говорило о том, что эта женщина не способна устоять против воли, а может быть, и прихоти того, кого она любит или кому доверяет.

Раскрытая книга на ее коленях — серьезный трактат о доктрине благодати — была написана популярным пастором так называемой низкой церкви. Миссис Кэмерон редко обращалась к развлекательной литературе, разве только заботы об образовании Лили заставляли ее знакомиться с "Очерками по истории и географии" или французскими учебниками для молодых девиц. Но тот, кто вовлек бы миссис Кэмерон в дружеский разговор, убедился бы, что она в молодости получила воспитание, которое обычно дают девушкам знатного круга. Она говорила и писала по-французски и по-итальянски как на родном языке. Она читала и еще помнила тех классических авторов, писавших на обоих этих языках, чьи произведения дают ученицам только гувернантки самых благонамеренных взглядов. Она обладала теми познаниями в ботанике, какие преподавались двадцать лет назад. Возможно, если бы хорошенько расшевелить ее память, она обнаружила бы также знакомство с теологией и политической экономией, в том виде, как они изложены в популярных руководствах миссис Марсет. Словом, это была чистокровная английская леди, одним поколением старше Лили и неизмеримо выше по культуре современных английских девиц. Так, если говорить о том, что может быть названо второстепенными украшающими качествами — теперь ставшими первостепенно важными, — как, например, музыкальность, то знаток, послушав ее игру на фортепьяно, заметил бы: "У этой женщины были лучшие учителя ее времени". Она умела играть только вещи, принадлежавшие ее поколению. Позже она уже не научилась ничему. Словом, все ее умственное развитие остановилось давным-давно, может быть, еще до рождения Лили.

Пока миссис Кэмерон сидит таким образом, устремив взгляд в пространство, ей докладывают о миссис Брэфилд. Миссис Кэмерон не вздрагивает, очнувшись от задумчивости. Она никогда не вздрагивает. Но с известной досадой пересаживается на другое место и кладет серьезную книгу на стол перед диваном. Входит Элси, молодая, ослепительная, одетая по последней моде, то есть так неизящно, как только может в глазах художника быть одета светская дама. Но богатые купцы, гордящиеся своими женами, настаивают на таком стиле, и жены покорно им повинуются.

Обменявшись обычными приветствиями, дамы заводят обычный ничего не значащий разговор, но после небольшой паузы Элси приступает к делу:

— Разве я не увижу Лили? Где она?

— Боюсь, что она ушла в город. С бедным мальчиком, исполнявшим наши поручения, случилось несчастье: он упал с вишневого дерева.

— С которого воровал вишни?

— Вероятно.

— И Лили пошла прочесть ему нравоучение?

— Этого я не знаю; но он сильно расшибся. Лили пошла посмотреть, что с ним такое.

Миссис Брэфилд говорит со своей обычной откровенностью:

— Я не очень люблю девушек в том возрасте, как у Лили, хотя страстно люблю детей. И все же вы знаете, как я люблю Лили, может быть, потому, что она так похожа на ребенка. Но вам, должно быть, очень трудно воспитывать ее.

— Нет, — не совсем уверенно ответила миссис Кэмерон. — Она еще ребенок и очень добрый, почему же мне должно быть трудно с ней?

— Но ведь этому ребенку уже восемнадцать лет! — воскликнула миссис Брэфилд.

Миссис Кэмерон. Восемнадцать? Возможно. Как летит время! Впрочем, в жизни, такой однообразной, как моя, время не летит, а течет, как вода. Дайте мне подумать! Восемнадцать? Нет, ей в прошедшем мае исполнилось только семнадцать.

Миссис Брэфилд. Семнадцать! Очень опасный возраст для девушки. Возраст, когда кончаются куклы и начинаются поклонники.

Мисссис Кэмерон (уже не таким безмятежным; но все еще спокойным тоном). Лили никогда не увлекалась куклами — у нее не было неживых любимцев, а о поклонниках она и не мечтает.

Миссис Брэфилд (с живостью). Девочки начинают мечтать о поклонниках с шести лет. И тут встает новый вопрос: когда девушке, такой очаровательной, как Лили, должно скоро минуть восемнадцать, не находится ли поклонник, мечтающий о ней?

Миссис Кэмерон (с той ледяной вежливостью, которая обычно показывает, что лицо, задавшее подобный вопрос, позволило себе вольность). Поскольку никакой поклонник еще не появлялся, зачем мне беспокоиться о его мечтах?

"Такой глупой женщины я еще не встречала!" — подумала Элси. Вслух же она сказала:

— Вы не находите, что ваш сосед, мистер Чиллингли, красивый молодой человек?

— Полагаю, что его считают таким. Он очень высок.

— И лицо у него привлекательное.

— Привлекательное? Может быть.

— Что говорит Лили?

— О чем?

— О мистере Чиллингли. Она не находит его красивым?

— Я не спрашивала ее.

— Дорогая миссис Кэмерон, не кажется ли вам, что он был бы прекрасной партией для Лили? Чиллингли считаются одной из самых старых фамилий в "Поземельном дворянстве" Берка, и, кажется, у его отца, сэра Питера, очень большое состояние.

Первый раз в течение этого разговора миссис Кэмерон обнаружила волнение. Внезапный румянец разлился по ее лицу, потом оно сделалось еще бледнее прежнего. После некоторого молчания к ней, однако, вернулось ее обычное спокойствие, и она резко ответила:

— Тот не друг Лили, кто вобьет ей в голову такие мысли, и нет никакой причины предполагать, чтобы подобные мысли были в голове у мистера Чиллингли.

— Разве это было бы вам неприятно? Разве вы не хотите, чтобы ваша племянница нашла хорошего мужа? А ведь в Молсвиче возможности для этого невелики.

— Извините меня, миссис Брэфилд, но о замужестве Лили я не говорила еще даже с ее опекуном. А приняв во внимание ее ребяческие вкусы и привычки, вне зависимости от ее лет, я нахожу, что для рассуждений на тему о браке Лили еще не настало время.

Получив такой отпор, Элси переменила разговор, коснулась какого-то предмета, который в эти дни занимал всех в газетах, и скоро ушла. Миссис Камерой удержала руку, протянутую ей гостьей, и сказала таким тоном, который, хотя в нем и чувствовалось смущение, звучал вполне серьезно:

— Милая миссис Брэфилд, позвольте обратиться к вашему здравому смыслу и расположению, которым вы удостаиваете мою племянницу, и просить вас не рисковать ее душевным спокойствием намеками на честолюбивые планы, о которых вы мне говорили. Крайне маловероятно, чтобы молодой человек с такими возможностями, как мистер Чиллингли, стал серьезно думать о женитьбе на девушке не своего круга и…

— Постойте, миссис Кэмерон! Я должна прервать вас. Личные качества Лили, ее миловидность и грация украсят любой круг общества, и, кажется, я поняла из ваших слов, что, хотя ее опекун, мистер Мелвилл не очень высокого происхождения, ваша племянница, мисс Мордонт, происхождения такого же благородного, как и вы.