Читать интересную книгу Кто и как изобрёл еврейский народ - Шломо Занд

Вместе с тем следует иметь в виду, что еврейская «теория крови» не принадлежала исключительно перечисленным крупным сионистским мыслителям. Она была популярна во всех без исключения сионистских кругах, и упоминания о ней можно найти в подавляющем большинстве протоколов мероприятий сионистского движения и его публикаций. Молодые интеллектуалы «второго эшелона» распространяли эту теорию среди многочисленных приверженцев и активистов. Она стала своего рода аксиомой, на ее базе домысливался и изобретался древний еврейский народ[492].

Среди апологетов теории еврейской наследственности, а зачастую и связанной с ней идеи расовой гигиены выделялись ученые и врачи, присоединившиеся к сионистскому движению. Рафаэль Фальк в своей смелой книге «Сионизм и еврейская биология» подробнейшим образом изложил их историю[493]. Доктор Аарон Сандлер, один из виднейших сионистов Германии, в 1934 году эмигрировавший в подмандатную Палестину и ставший врачом Иерусалимского университета, ясно сознавал, что чистых рас не существует. Тем не менее, он утверждал, что евреи де-факто образуют единую расовую группу. Доктор Элиас Ауэрбах, поселившийся в Хайфе уже 1905 году, напротив, был убежден, что еврейский народ во все времена представлял собой чистую расу и что со времен Тита евреи не вступали в браки с гоями. Доктор Аарон Беньямини, работавший врачом в знаменитой гимназии «Герцлия», взвешивал и измерял своих учеников, пытаясь обосновать теорию естественной селекции. Доктор Мордехай Борохов, также живший в подмандатной Палестине, в 1922 году выдвинул предположение, что «в тайной войне культур, идущей между народами, побеждает тот, кто заботится о расовой чистоте и улучшает биологические качества своих потомков»[494].

В самый разгар арабского восстания 1929 года доктор Яаков Зас, другой известный врач, опубликовал книгу под названием «Физическая и духовная гигиена». В ней книге он подчеркивал, что еврейский народ «нуждается в расовой гигиене больше, чем другие народы». Доктор Йосеф Меир, председатель профсоюзной больничной кассы[495], ставший впоследствии первым генеральным директором Министерства здравоохранения Израиля, был полностью с ним солидарен. Поэтому в 1934 году он написал в разъяснительной брошюре, предназначенной для членов больничной кассы: «"Евгеника" вообще и предупреждение передачи наследственных заболеваний в особенности для нас еще важнее, чем для остальных народов!»[496]

Дальше других зашел известный врач и биолог Редклиф Натан Саламан (Salaman, 1874-1955). Этот британский сионист, внесший серьезный вклад в создание биологического факультета Иерусалимского университета и входивший в комиссию его попечителей, стал первым, кто попытался перенести принципы физической антропологии в генетику, в тот момент очень молодую многообещающую науку. Символично, что в 1911 году в первом номере новаторского издания JournalofGeneticsбыла опубликована его статья, озаглавленная «Еврейская наследственность». С этого момента Саламан неизменно утверждал, что даже если евреи и не являются чистой расой, они все же представляют собой устойчивую биологическую общность. Помимо того, что еврея можно распознать по форме черепа, чертам лица и размерам тела, существует также «еврейская аллель» (allele), ответственная за присущие ему внешние особенности[497]. Разумеется, имеются различия между светлыми ашкеназами и темными сефардами, однако они объясняются очень просто: последние значительно больше смешивались со своими соседями. Ашкеназская светлокожесть заимствована у древних филистимлян, некогда влившихся в еврейскую нацию. Длинноголовые завоеватели-европейцы смешались с евреями, отсюда и свойственный последним белый цвет кожи. Тот «факт», к примеру, что йеменские евреи «ущербны» в физическом плане, а их потомки отличаются низким духовным развитием, объясняется так: «Они попросту не евреи. Они темнокожие, имеют удлиненную форму черепа, их кровь смешана с арабской... Настоящие евреи — это европейские ашкеназы. Им-то я и отдаю свое предпочтение...»[498].

Саламан являлся не столько генетиком, сколько «евгенетиком». Сионизм был для него евгеническим проектом по улучшению еврейской расы. Еврейская молодежь подмандатной Палестины состояла, по его мнению, из крупных и сильных «экземпляров»: «Некая сила привела к возрождению филистимлянского типа». Этой силой был, конечно, естественный отбор, постепенно усиливший филистимлянские гены, возобладавшие в еврейском наследственном фонде. Сходное явление имело место в Британии, где во внешности английских евреев (особенно тех, кто имел обыкновение жертвовать крупные суммы на нужды сионистской организации) начали отчетливо проступать хеттские черты[499].

Если бы следование евгеническим теориям не привело в XX веке к столь трагическим последствиям, а Саламан не был первостепенной фигурой в истории становления «еврейской науки» в «Эрец-Исраэль», читая обо всем этом, можно было бы грустно улыбнуться. Однако теория расовой гигиены стала весомой частью страшных идеологических извращений, а у Саламана, по-видимому, нашлось немало последователей на кафедрах биологии в «еврейском государстве».

Обширная израильская историография неоднократно пыталась оправдать заметное присутствие «биологии» в сионистском дискурсе интеллектуальной модой конца XIX — первой половины XX века. Действительно, в этот период и в научной периодике, и в популярной прессе появлялись многочисленные публикации, смешивавшие такие понятия, как наследственность и культура, «кровь» и национальная идентичность. Термин «раса», популярный среди антисемитов, постоянно появлялся в серьезных газетах и звучал в либеральных и социалистических кругах. Апологетическая историография утверждает, что сионистские идеологи и активисты, соприкасавшиеся с теориями расы и крови, не принимали их всерьез и, разумеется, не могли предвидеть их ужасающие исторические последствия. К сожалению, это «контекстуальное» историческое объяснение, мягко говоря, весьма неточно.

Хотя использование биологических терминов при описании исторических процессов и было широко распространено в самых различных кругах вплоть до Второй мировой войны, не следует забывать, что с укреплением позиций физической антропологии, занимавшейся классификацией рас, и «научной теории крови», ее дополнявшей, появилось и научное направление, подвергавшее этот подход беспощадной критике. Поверхностный перенос законов природы в социальную и культурную реальность быстро насторожил мыслителей и ученых, принадлежавших к самым разнообразным областям знания. Некоторые из них атаковали именно концепцию еврейской расы, с воодушевлением взятую на вооружение и антисемитами, и сионистами. Два примера, представляющие два полюса идеологической моды конца XIX — начала XX века, станут прекрасной тому иллюстрацией. Рассмотрим их подробнее.

В 1883 году знаменитый ученый Эрнест Ренан получил приглашение выступить перед членами парижского «кружка Сен-Симона», в который входили немало французских «исраэлитов». Следует иметь в виду, что юношеские филологические труды Ренана немало способствовали распространению в Европе 50-60-х годов XIX века ориентализма и «научного» расизма. Расисты всех сортов активно пользовались созданной Ренаном классификацией арийских и семитских языков, сильно приправленной всевозможными предрассудками. По-видимому, всплеск антисемитизма и расизма в 80-е годы вызвал у него серьезное беспокойство, поэтому он избрал для своего выступления следующую тему: «Еврейство как раса и как религия»[500].

Хотя риторический лексикон Ренана все еще включал такие понятия, как «раса» и даже «кровь», его обширная историческая эрудиция решительно восставала против их общепринятого толкования. На основе короткого и ясного эмпирического анализа он присоединился к выводам немецкого историка Теодора Моммзена и подверг резкой критике распространенное заблуждение, объявляющее евреев древней обособленной расой и приписывающее им единое происхождение.

Он полагал, что именно иудаизм, а не христианство был первой религией, обратившейся ко всему человечеству с призывом уверовать в единого Бога и развернувшей широкомасштабную миссионерскую деятельность. Чтобы обосновать этот тезис, он изложил историю распространения прозелитизма в эллинистическую и римскую эпоху вплоть до момента, когда в III веке н. э. Дион Кассий провозгласил, что термин «иудеи» более не относится к людям, происходящим из соответствующей провинции (см. з-ю главу). Иудеи обращали в иудаизм своих рабов, а их синагоги стали весьма эффективным средством вовлечения соседей в местные общины. Верующие иудеи в Италии, Галлии и других местах в большинстве своем были коренными жителями, принявшими иудаизм[501]. Далее Ренан рассказал об Адиабене, об эфиопских иудеях и о массовом обращении в иудаизм на территории Хазарии.