Читать интересную книгу Дальнейшие похождения царевича Нараваханадатты - Сомадева

Вот что поведал Матангадева. Затем передал он свою дочь царевичу, вознесясь вместе с супругой на небо, и явился, повелитель, к твоим стопам. Царь Палака и другие, узнавшие истину, радостно устроили свадьбу царского сына и Суратаманджари. И Авантивардхана, получив в жены дочь видьядхара, был счастлив тем, что обрел больше того, что желал.

Однажды царевич отдыхал вместе с ней на крыше дворца. Проснувшись на заре, он не нашел рядом возлюбленной. Тщетно искал ее царевич и в горе рыдал так, что прибежал царь, его отец, и тоже встревожился не на шутку. «Город надежно охраняется, и чужой не проникнет сюда ночью. Наверное, ее похитил какой-то нечестивец из небожителей», — так переговаривались мы между собой, собравшись там, и в это время с небес спустился гонец от тебя, видьядхара Дхумашикха. Он и доставил сюда царевича Авантивардхану. Царь Палака повелел мне рассказать, как было дело. Здесь вместе с отцом и сама Суратаманджари. Вот что с ней приключилось. Пусть царь решает, что делать дальше».

Когда Бхаратарохака, министр Палаки, окончил рассказ и умолк, советники обратились к Матангадеве в присутствии Нараваханадатты: «Скажи, за кого ты выдал Суратаманджари?» Тот ответил: «Я отдал ее Авантивардхане». Тогда они спросили Итьяку: «Скажи, почему ты похитил ее?» Он сказал: «Ее мать раньше дала обещание выдать ее за меня». — «Разве дело матери выдавать замуж дочь, если жив отец? Да и кто подтвердит твою правоту? Она для тебя — чужая жена, нечестивец!» — изрекли судьи. Итьяке нечего было ответить на их веские доводы. Верховный повелитель видьядхаров Нараваханадатта в гневе приказал казнить Итьяку за его недостойный поступок. Но лучшие из отшельников во главе с Кашьяпой попросили царя: «Прости его, ведь это его единственное прегрешение. Он — сын Маданавеги, твой шурин». И повелитель, показав тому свое осуждение, нехотя отпустил его на свободу. А сына своего дяди, Авантивардхану, соединившегося с супругой, он, поручив заботам Ваюпатхи, отправил вместе с советниками в город Каушамби.

Волна третья

Так на Черной горе Нараваханадатта отобрал у своего шурина Итьяки похищенную им достойную Суратаманджари, осудил его и вернул жену ее супругу. Однажды, когда Нараваханадатта сидел среди отшельников, Кашьяпа сказал ему: «Не было и не будет, повелитель, верховного владыки, подобного тебе, чтобы разум его, когда он становится вершителем правосудия, не был подвластен ни любви, ни другим чувствам. Счастливы те, что постоянно видят тебя, истинно любящего правду. Даже в такой большой державе нет никого, кто смог бы тебя в чем-нибудь упрекнуть. Были в прошлом и Ришабха, и другие властители, но они, запутавшись в разных грехах, погибли, лишившись почестей. Ришабха, Сарвадамана и еще Бандхудживака — все они из-за своей непомерной гордыни приняли кару от Шакры. Джимутавахана, владыка видьядхаров, когда к нему явился мудрец Нарада и спросил, как он достиг положения верховного повелителя, рассказал ему, что отдал в дар «пожелай-дерево» и собственное тело, а лишился он своего сына, ибо похвалялся собственными благодеяниями. Вишвантара тоже был когда-то верховным владыкой. Когда сын его Индиваракша был убит царем Чеди по имени Васантатилака за то, что совратил жену царя, Вишвантара обезумел от тоски по своему недостойному сыну, мужество покинуло его, и он лишился жизни.

Только один Таравалока, о Индра среди царей, по происхождению человек, благими деяниями обретший верховную власть над видьядхарами, долго наслаждался благами власти, не допуская греха, а когда почувствовал отвращение ко всему мирскому, отрекся от царства и удалился в лес. Так, в прежние времена видьядхарам не шло впрок достигнутое ими положение. Вступали они на неправедный путь и, ослепленные страстью или другим чувством, лишались того, что имели. Поэтому ты должен всегда быть осмотрительным, чтобы не оступиться на стезе добродетели. И своих подданных— видьядхаров ты должен удерживать от нарушения дхармы».

Царь Нараваханадатта, к которому обратил речь Кашьяпа, с почтением спросил у него: «Соблаговоли нам поведать, достойный, каким образом Таравалока[285], человек, обрел некогда власть над видьядхарами?» В ответ на это Кашьяпа сказал: «Слушайте, я расскажу вам

о царе Таравалоке и его сыновьях

Был у народа Шиби царь по имени Чандравалока, а старшей женой у него была Чандралекха, род которой был чист, словно Молочный океан. Да и сама она чистотою и нравом была подобна Ганге. Был у того царя огромный слон, которого называли люди Кувалаяпида, сокрушавший неприятельскую рать. Благодаря его мощи царству, которым управляли горожане, не был страшен ни один даже самый могучий недруг. Когда уже прошла молодость царя, родился у царицы Чандралекхи единственный сын, отмеченный добрыми знаками. Царевича звали Таравалока. По мере того как он рос, с ним вместе росли и родившиеся вместе с ним его добродетели, и прежде всего щедрость, благочестие, мудрость. Многомудрый юноша постиг суть каждого слова без исключения, но, щедрый к просителям, не ведал он единственно смысла слова «нет». Постепенно уже в юные лета в своих деяниях он стал проявлять себя, как умудренный жизнью старец. Мощью он был подобен солнцу, а совершенством облика походил на Луну, прекрасную в полнолуние, прекрасную законченностью своей формы. Так и пробуждал он к себе любовь всего мира, подобно Кандарпе. Он понимал, что, для того чтобы угодить своему отцу, ему надо превзойти Джимутавахану, ибо был отмечен явными признаками великого верховного владыки.

Царь Чандравалока выбрал для своего сына невесту — царевну Мадри, дочь царя мадров. После свадьбы отец, великий царь, радуясь обилию добродетелей сына, сделал его наследником престола. Таравалока с согласия отца повелел соорудить дома, где раздавалась пища и прочее. Каждый день, поднявшись с постели, он садился на слона Кувалаяпиду и сам отправлялся навещать тех, кому предназначалось подаяние. Кто бы о чем его ни просил, Таравалока готов был отдать все, вплоть до собственной жизни. Поэтому слава о молодом царевиче разлетелась по всем странам света.

И вот родились у него от Мадри два сына-близнеца, и назвал их отец Рамой и Лакшманой. Мальчики росли, и вместе с ними росла любовь и радость их родителей, а деду и бабушке они были дороже жизни. Таравалока и Мадри не могли наглядеться на них, когда те стояли перед ними в поклоне, ладные, словно луки с натянутой тетивой.

Недруги Таравалоки, завидуя его слону Кувалаяпиде, его сыновьям, его славе щедрого человека, подговорили брахманов, своих сторонников: «Пойдите и попросите у Таравалоки слона Кувалаяпиду. Если он отдаст его вам, мы завладеем его царством, так как он лишится защиты, а не отдаст, слава его, как щедро одаривающего, померкнет». — «Да будет так», — отвечали брахманы и отправились к Таравалоке, и высказали прославившемуся щедростью царю свою просьбу. С какой целью просят дваждырожденные моего всемогущего слона? Уверен, что кто-то подучил их прийти ко мне. Ничего не поделаешь, придется отдать им лучшего из слонов. Разве может, пока я жив, уйти от меня проситель, желание которого не исполнено?» — так думал Таравалока. На душе у него было смутно, но отдал он дваждырожденным своего превосходного слона.

Увидев, что дваждырожденные уводят прославленного слона, горожане, разгневанные, поспешили к царю Чандравалоке и сказали ему: «Твой сын, видно, бросил царство, отстранившись от дел, и принял обет молчальника. Посмотри, он отдал просителям славнейшего из слонов Кувалаяпиду, а ведь на нем держалось благополучие царства, ибо он одним своим запахом разгонял других слонов. Поэтому ты или пошли своего сына подвижником в лес, или верни слона, иначе мы поставим царем другого». Вот что сказали горожане Чандравалоке, а он через пратихару сообщил об этом сыну.

Когда услышал об этом его сын Таравалока, он сказал: «Но я уже отдал слона. Нет ничего, что бы я не отдал тому, кто пришел ко мне с просьбой. И что для меня это царство, которым на деле управляют горожане, на что мне богатство, которым не могут наслаждаться другие, — оно, словно молния, блеснет и исчезнет. Лучше мне жить в лесу, среди деревьев, богатых плодами, которых каждый волен отведать, чем здесь, среди людей, которые все равно что звери». Такие слова произнес Таравалока. Вместе с супругой, которая помогла ему укрепиться в этом решении, поклонился он в ноги своим родителям, раздал все накопленное нуждающимся, облачился в лубяную одежду и вместе с обоими сыновьями пошел прочь из своего города, утешая горько рыдавших дваждырожденных. Видя, что он уходит, даже звери и птицы горько его оплакивали, так что земля оросилась потоками слез.

Когда Таравалока тронулся в путь, у него оставалась только колесница, единственное средство передвижения для его сыновей. Но нашлись дваждырожденные, которые попросили отдать им коней от колесницы. Он отдал коней и сам вместе с женой потащил колесницу, чтобы довезти малолетних сыновей до леса подвижников. Едва они вошли в лес и решили передохнуть, как появился какой-то брахман и попросил у царя колесницу, в которой коней уже не было. Стойкий царь отдал ее без колебаний и вместе с женой и сыновьями едва добрался пешком до леса подвижников. У подножия дерева соорудил он себе жилище и зажил там, окруженный нежной заботой жены своей Мадри, а свиту его составляли олени. Казалось, лес постарался, чтобы вокруг героя, попавшего в край, чуждый всего мирского, были привычные вещи: цветочные гроздья, колеблемые налетающим ветром, напоминали прекрасные опахала, густотенистые деревья — зонты от солнца, листва — мягкое ложе, камни — его трон, пчелы — поющих женщин, а сок различных плодов — хмельное питье.