Читать интересную книгу Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг. - Георгий Зуев

Утром 30 октября груженная имуществом Морского корпуса баржа отошла от пристани и направилась к стоявшему в Южной бухте Севастополя линейному кораблю «Генерал Алексеев».

Личный состав Морского кадетского корпуса покинул учебное заведение в глубоком молчании. Капитан I ранга Берг предложил директору провести прощальный парад кадетов и гардемаринов, но в связи с напряженной обстановкой в городе проводить парад ему не позволили.

Предложение гардемаринов увезти с собой всех коров, свиней и овец, остававшихся в подсобном хозяйстве корпуса, контр-адмирал С.Н. Ворожейкин одобрил и всячески содействовал его реализации. Операция была выполнена воспитанниками блестяще. Животных (стадо коров, несколько десятков свиней и 80 баранов) погрузили на стоявшую у пристани угольную баржу, которую к вечеру прибуксировали к борту линкора «Генерал Алексеев». Воспитанники Морского корпуса теперь на много дней обеспечили себя свежими мясными продуктами.

За день до окончания погрузочных работ командующий Черноморским флотом по просьбе командира крейсера II ранга «Алмаз» – В.А. Григоркова приказал капитану I ранга Кольнеру перейти вместе с 1-м и 4-м взводами гардемаринов на этот корабль. С «Алмаза» перед эвакуацией на берег ушла почти вся команда. Гардемарины на крейсере заменили палубную и машинную команды, встали к котлам и судовым машинам, несли вахтенную службу. Капитан I ранга Кольнер вспоминал: «Только благодаря этой полуроте гардемарин крейсер „Алмаз“ смог самостоятельно выйти в море и в сложных штормовых условиях дойти до Константинополя».

После разгрузки оборудования на палубу линкора «Генерал Алексеев» старшие гардемарины заняли караульные посты у артиллерийских погребов, складов с оружием, в машинном отделении, охраняя их от возможных диверсий со стороны уходивших на берег матросов. Свободные от нарядов гардемарины грузили на корабль уголь и перевозили на шлюпках из портовых складов боеприпасы и необходимые материалы.

В бухтах Минной, Северной и Стрелецкой шла спешная погрузка на корабли. К трапам и погрузочным люкам выстраивались вереницы повозок с ранеными, армейским имуществом и толпы беженцев. Охваченные паникой и ужасом, люди любой ценой старались пробиться на корабли и даже на подводные лодки. Некоторые, потеряв надежду попасть на корабль, кончали жизнь самоубийством, и их тела сбрасывали с трапов в море.

Свидетели этих трагических дней помнят, как тысячи людей под траурный звон колоколов и свет пожарищ грузились на корабли покидавшего Россию флота. Уходившие суда вели люди, которые, как их отцы и деды, с петровских времен свято почитали славу Андреевского флага. Уходивший флот не имел больше национальной принадлежности, поскольку его флаг не принадлежал отныне суверенному государству. К Константинополю корабли уже подходили под флагом Франции – страны, предоставившей флоту возможность базироваться в ее территориальных водах.

31 октября, в 7 часов утра, «Генерал Алексеев» вышел на внешний рейд Севастополя и стал на якорь у Стрелецкой бухты, неподалеку от крейсера II ранга «Алмаз». Старший офицер линкора старший лейтенант А.Н. Павлов сформировал машинные команды, дополнив вахты кочегаров пассажирами – юнкерами казачьего училища. Из гардемаринов и кадетов организовали вахту сигнальщиков. Кадеты провели работы по перегрузке вещей Морского корпуса с палубы в корабельный трюм.

Весь день к «Генералу Алексееву» подходили буксиры и баржи с беженцами и грузами. На его палубы даже подняли три сторожевых катера. Последней пришла баржа с гардемаринами, несшими патрульную службу в городе.

31 октября 1920 года, в 23 часа, «Генерал Алексеев» снялся с якоря и вышел в открытое море. На полчаса раньше ушли стоявшие рядом с ним крейсер «Алмаз» с командой гардемаринов Севастопольского Морского корпуса и посыльное судно «Якут» с воспитанниками Владивостокского Морского училища. «Якут» принял дополнительно на борт 150 беженцев и 70 юнкеров Константиновского училища.

Последним видением родного берега стал для беженцев Херсонский маяк, чей мерцающий огонь еще долго прощально мигал уходившим в изгнание русским людям, плотно забившим все уголки кораблей Черноморского флота. Правда, по воспоминаниям кадетов и гардемаринов, им в этот поздний вечер было не до ностальгических переживаний. За несколько дней и ночей беспрерывных погрузок и караульной службы они настолько физически обессилели, что после окончания этого беспрерывного аврала большинство из них не имели сил и желания добраться по лабиринтам огромного незнакомого корабля с темными узкими коридорами и бесчисленными горловинами до своих спальных мест в матросских кубриках. Они предпочли найти какое-нибудь подходящее место на покрытой угольной пылью палубе, под орудийными башнями или на тюках и, заснув крепким сном, отдохнуть, чтобы завтра утром все начать заново. Молодые люди, утомленные непосильной для их возраста работой, даже проспали сильнейший шторм.

Разбушевавшаяся стихия внезапно обрушилась на корабли. Казалось, что само Черное море бурно протестует, выказывая свое недовольство уходом некогда могучего Российского флота, побеждавшего врагов в легендарных исторических сражениях. Волны поглотили миноносец «Живой», нанесли существенные повреждения многим судам. Положение пассажиров было ужасным. Сильная качка изматывала их, особенно женщин и детей, многие теряли сознание. Некоторые суда в шторм дали течь, и с них в открытом штормовом море стали срочно переправлять пассажиров. По неустойчивым веревочным трапам на уходящие из-под ног палубы кораблей карабкались женщины и дети.

Вечером 4 ноября 1920 года линкор «Генерал Алексеев» встал на якорь на рейде Мода при входе в Мраморное море. Рядом с ним бросили якоря крейсер «Алмаз», посыльное судно «Якут» с гардемаринами на борту и еще 140 судов разного типа и назначения, – начиная от боевых кораблей Черноморского флота и кончая плавучими землесосами, маяками, буксирами и катерами, которые, имея протечки, неисправные машины, непонятно каким чудом смогли добраться сюда сквозь непоюду и шторм. Однако добрались, прошли Черное море и вывезли из Севастополя 146 000 россиян, не пожелавших остаться у красных. Правда, из-за значительной скученности людей на палубах, незнания корабельной архитектоники и отсутствия навыков ходьбы по боевому судну среди пассажиров отмечались случаи падения за борт. Течение уносило упавших в сторону моря. С «Алмаза», превратившегося в спасателя, моментально высылался вельбот с гардемаринами, тем удавалось благополучно вытаскивать из воды пострадавших людей.

Через несколько дней, по приходе в Константинополь, вице-адмирала А.М. Герасимова назначили директором Морского кадетского корпуса, в состав которого вошли и воспитанники Владивостокского Морского училища. Контр-адмирал С.Н. Ворожейкин, заведующий хозяйственной частью генерал-майор А.Е. Завалишин, капитан II ранга А.Н. Подашевский и некоторые другие офицеры и преподаватели покинули Морской корпус и уехали во Францию.

26 ноября (по новому стилю) капитан I ранга Кольнер и два гардемаринских взвода перешли с «Алмаза» на линкор «Генерал Алексеев». На крейсере отказала главная машина. На чужбину, в изгнание его дальше потащили на буксире.

Высадив армию и беженцев в Турции, эскадра, согласно решению своих новых хозяев – правительства Франции, – ушла на постоянное базирование в североафриканское государство Тунис – протекторат Французской республики. Еще в Крыму генерал Врангель подписал обязательство, по которому все корабли Черноморского флота передавались Франции как залог в уплату издержек по оказанию помощи русским морякам и их семьям. «Отдавая себе отчет в том, – писал Врангель, – что Франция – единственная держава, признающая Правительство Юга России и оказавшая ему материальную и моральную помощь, я отдаю мою армию и мой флот и всех, кто за мной последовал, под ее покровительство». Именно по приказу Врангеля на кораблях русской эскадры подняли по приходе в Турцию вместе с Андреевскими флагами французские государственные флаги. В Тунисе порт Бизерта навсегда стал убежищем русских кораблей.

Военная база размещалась на южном берегу Средиземного моря, в 50 км от древнего Карфагена. Бизерта – самая северная точка Африки. Город основан финикийцами 3000 лет тому назад и на финикийском языке означал «гавань» или «убежище». Город и порт Бизерта располагались вдоль канала шириной 450 м, при глубине 10 м. Канал соединял аванпорт – внешний рейд – с внутренним Бизертским озером – диаметром свыше 15 км. Туда бывший Черноморский флот в количестве 33 вымпелов пришел 29 декабря 1920 года. Теперь он официально назывался «русской эскадрой». С эскадрой в Бизерту пришло в общей сложности более 5000 россиян. Они образовали русскую колонию в Тунисе. Через канал-протоку русские корабли вошли в круглое Бизертское озеро. На них были подняты карантинные флаги. Сообщение с берегом французские власти категорически запретили. Круглосуточно сторожевые катера французских военно-морских сил несли дозор вокруг эскадры, берег тщательно охранялся сенегальскими стрелками. Крупнотоннажные русские корабли встали на якоря, малые – швартовались у пристани. Так продолжалось 3 недели. Затем суровые меры предосторожности власти несколько смягчили. Рождество и Новый, 1921 год русские люди встречали в непривычной обстановке – без традиционной елки, искристого снега, вдали от родных и милых сердцу мест. Настроение у всех было далеко не праздничным.