Читать интересную книгу Семь месяцев (ЛП) - Фальк Хулина

— Думаю, будет лучше, если ты уйдёшь, — говорит Майлз, кивая на Аарона и Колина. — Вы можете сказать охране, чтобы занесли её в чёрный список?

— Если понадобится, я подкуплю этого парня, чтобы он внёс её в чёрный список всего здания, — Колин поднимает большой палец, обхватывая руку Милли. Аарон делает то же самое.

Милли, к моему большому удивлению, не сопротивляется. Она позволяет парням выпроводить её, как будто на неё надели наручники копы.

Как только она выходит за дверь, я, наконец, делаю глубокий вдох. Воздух наполняет мои лёгкие, как будто я задыхалась всё это время. Практически сразу мой муж заключает меня в крепкие объятия.

— Я люблю тебя, — повторяет он безостановочно.

— Майлз, — выдавливаю я из себя, не в состоянии даже кашлять.

Он ослабляет хватку, чтобы я могла дышать. И слава богу, потому что иначе я действительно потеряла бы сознание.

— Я тоже тебя люблю.

Майлз отстраняется от меня, делая крошечный шаг, его руки поднимаются к моему лицу.

— Я собираюсь добиться судебного запрета. Кто знает, может, в следующий раз она попытается похитить Брук, чтобы заставить меня поговорить с ней.

Я бы не удивилась. Кажется, Милли готова была сделать практически всё, чтобы привлечь его внимание. Даже восстать из мёртвых.

— Никто не хочет забрать клубнику? Я не знаю, что с ней делать, — он указывает на балкон.

Неужели он отнёс её туда?

— Конечно, — Лили выходит на балкон, чтобы забрать её.

Кстати о клубнике.

— Где Брук? — спросила я.

У неё ведь не было аллергической реакции? Я собиралась попросить Милли оставить клубнику снаружи, но побоялась, что будет вонять на весь коридор.

— Она у Грея, с ней всё в порядке.

Это хорошо. Боже, я никогда не смогла бы простить себе, если бы с ней что-то случилось. Я была слишком потрясена, чтобы сразу же выбросить ту клубнику.

— Милли пыталась подкупить тебя клубникой.

Как будто это сработало бы. Возможно, когда-то Майлз и питал к ним любовь, но это было очень давно.

— Знаешь, я рад, что она попыталась. Представь, что я вошёл бы сюда с Брук на руках. Если бы я не учуял запах до того, как мы вошли, я бы никогда не привёл её к Грею. Это избавило Брук от замешательства и путаницы.

Я задаюсь вопросом: а было ли Милли не всё равно? Хотела ли она увидеть Брук, познакомиться с ней? Или Майлз был прав, что даже сейчас Милли не хочет знать Брук?

Думаю, это навсегда останется тайной.

ГЛАВА 77

«Ты всё о чем я думаю, когда просыпаюсь. часть каждой ночи и каждого дня» — Crazy by Shawn Mendes

Майлз

Я довольно долго смотрю в окно. Прошло несколько часов с того момента как Милли внезапно появилась в нашей квартире. Шок постепенно начал проходить.

Она всё это время была жива, а её родители знали об этом. Втроём они наблюдали, как я теряю себя и изо всех сил пытаюсь найти своё место в этом мире, и ни один из них не позаботился о том, чтобы признаться.

Серьезно, если бы Милли сказала мне, что не хочет ребёнка, я бы понял. Мы миллион раз обсуждали как поступить: сделать аборт или отдать Брук на удочерение после её рождения. Можно было бы найти способ, если она ещё не готова была стать мамой. Ей было почти семнадцать, поэтому было нормально сомневаться. В любом возрасте это нормально.

Она должна была просто сказать мне, что ничего этого не хочет, а не инсценировать свою смерть. Когда она сказала мне о беременности, то притворился, что рад. Но на самом деле я был в ужасе и думал, что моя жизнь закончилась. И, вероятно, я продолжал бы так думать, если бы она не говорила, что в восторге от этого.

Странно об этом думать, ведь ещё пять лет назад, когда она умерла, я думал, что моя жизнь закончилась. Но сегодняшний день показал, что всё было напрасно. Слёзы, боль и чувство вины были напрасны. Всё было напрасно.

Но благодаря тому, что это наконец стало известно, я могу официально сказать, что никогда не любил Милли. Мне нравилась мысль о ней, нравилось то, что она мне рассказывала. Но я никогда не любил её. Отношения, построенные на манипуляции не назвать любовью.

По сути всё это время, скучая по Милли, я скучал совсем по другому человеку. По тому, кого не существовало в реальности. Скучал по той, кто был лишь чьим-то вымыслом. И Эмори, с которой нас связывало бесчисленное количество воспоминаний.

— Майлз? — моя жена садится рядом со мной. Она говорит осторожно, словно боится сломать меня одним неверным словом.

Я не сломаюсь, потому что больше не из-за чего ломаться. Милли жива, и эта мысль не приносит радости. Эта мысль вызывает у меня отвращение. По мнению Милли, чувство отвращения может избавить от некоторых обязанностей, поэтому я испытываю отвращение к тому, что она легко солгала мне, своей сестре и всем остальным.

Я киваю Эмори, чтобы она легла. Шов после кесарева всё ещё доставляет ей дискомфорт, поэтому она предпочитает лежать или стоять.

Эмори отодвигает свою милую попку чуть дальше от меня, затем медленно откидывается назад, пока её голова не оказывается у меня на коленях. Она поднимает взгляд, и боль наполняет её прекрасные зелёные глаза. Эмори берет меня за руку, чтобы посмотреть на моё кольцо. Она часто так делает.

— Я серьёзно, Майлз, — выдыхает она с болью в голосе. — Если ты хочешь быть с ней, я не буду тебя удерживать. Если ты захочешь уйти, то я пойму. Моя семья полное дерьмо, я бы тоже не хотела быть её частью.

— Я никуда не уйду, дорогая, — я освобождаю свою левую руку, кладу её чуть ниже её груди, и второй рукой убираю несколько прядей волос с её лица.

— Обещаешь? — она поднимает вверх свой мизинец.

Я часто видел, как Эмори скрепляла обещания мизинцем с Брук, но она никогда не заставляла меня делать нечто подобное. И всё же я переплетаю наши мизинцы.

— Обещаю, Эм.

Она с облегчением выдыхает, а затем её лицо озаряется. Её веки тяжелеют, и она зевает. Я действительно не скучал по тем временам, когда меня тысячу раз за ночь будит плачущий ребёнок. Я снимаю с неё очки.

— Постарайся уснуть, дорогая. Уже поздно.

У Идена сейчас тихо. По крайней мере, я не слышу никаких звуков.

— Но ты не в порядке, Майлз. Я не могу просто так заснуть.

Она снова зевает, на этот раз перекатываясь на бок, чтобы прижаться головой к моему животу. Эмори кусает меня.

— За что, чёрт возьми?

Я потираю место укуса. На самом деле это не так больно, но немного драмы не помешает.

— Просто показываю тебе свою любовь.

Это не должно меня удивлять. Запустив руку в её волосы, я начинаю нежно массировать её голову.

— Я в порядке, Эм. Ты можешь поспать, — говорю я, помня о причине, из-за которой она не будет даже пытаться заснуть. — День был странным, но со мной всё в порядке. Я прикрою тебя.

— Только не тогда, когда я сплю.

— И когда ты спишь тоже. Ты вся моя.

Она всегда будет со мной, я уверен в этом. Мне уже не семнадцать лет. Сейчас я знаю, за кого стоит бороться и как не отказываться от единственной женщины, которая смогла завладеть моим сердцем.

— Весь мой, — бормочет она, ближе прижимаясь ко мне. Эмори пытается обхватить меня руками, но расстраивается, когда ей становится неудобно.

— Сядь, — говорю я.

Она медленно садится, выполняя мою просьбу. Не теряя времени, я поднимаю Эмори и несу её в спальню. Я укладываю её, укутывая одеялом, и бросаю короткий, быстрый взгляд на кроватку, где крепко спит Иден.

Быстро снимая с себя одежду, я забираюсь в постель к своей жене. Я держу её в своих объятиях, лаская мягкими прикосновениями спину, прислушиваясь к её дыханию, когда она медленно погружается в сон.

Просто лежу с женой, младенец спит в своей кроватке, а моя дочь — к большому сожалению — ночует у Грея, потому что сегодня я не приведу её сюда. Я понимаю, что поступил правильно, когда решил бросить хоккей, чтобы быть дома со своей семьёй, и понял, что провести время с людьми, которых я люблю, гораздо важнее.