Насторожился Полит, базилей тоже почуял неладное и копье огневое к себе ненароком подвинул. Воздух насыщен был близостью сильного бога: искры срывались с волос, пыль закрутилась столбом и опала. А потом и бог появился!
Большое светлое пятно входа внезапно рассекла тонкая черная линия, словно клинок Таната прорезал дверь в царство живых, чтобы выпустить на волю Гекату и страшную свиту ее. Но не черный плащ грозного воителя Аида возник перед путниками и не злобные Керы обрушились на них, алча свежей крови…
Линия распалась на точки, а точки собрались в фигypy, во всем подобную человеческой, но одеяние и лик выдавали его непричастность к миру смертных. Словно утыканное шипами из блестящего серебра было его одеяние, а голову венчала корона. Обруч зеленый, а из него подобно множеству змей безголовых вверх уходили черные веревки и таяли в дымке над ним — подобной короны не видел никто. Горгоной в обличье мужском божество им явилось, решил Полит, а базилей нахмурился — неужто конца не будет скитаниям?
Одиссей лихорадочно пытался сообразить, кто же из его небесных недругов явился и какую подлость ныне учинит. Но чем дольше он всматривался, тем больше становилось его удивление — если это и бог, не приживется такой на Олимпе! Хотел базилей в приветствии руку поднять, но не смог. Застыл как в смоле, шелохнуться было нельзя, будто мир остановлен в движении!
Между тем странное существо оглядело путников внимательно, и тогда Медон заметил, что оно непрестанно улыбается, показывая великолепные зубы как бы в доказательство своего божественного происхождения. Существо прижало ладони к своим вискам, и тут все услышали клекочущий голос, возникший ниоткуда.
— Всем привет, — сказало божество, — Что, не ждали? Теперь быстренько разберемся, кто есть кто, и домой!
С этими словами человек в блестящей одежде подошел к Медону и взял из его рук посох.
— Дело ясное, — проклекотал он. — Но все же проверим. Итак, кто из вас использовал сегмент полихрона.
Вскрикнул Медон и ладони к глазам прижал.
— Помню, помню, — глухо заговорил он, — помню, как наблюдал я битву у стен Трои, как в защите невидимой мог я сквозь всех проходить для себя без ущерба, а затем щит Ахилла молнии блеск отразил и защиту мою уничтожил. В схватке я оказался, удар по голове оглушил меня, что было дальше — не помню…
— И не надо, — весело отозвался человек в шипастом одеянии. — Все ясно, во время заброса магнитный удар вырубил поле, а потом сработала блокировка, чтобы ничего лишнего ты не помнил и не ковырялся в истории. Ничего страшного, после идентификации память вернется.
— Что это значит, кто я, откуда? — вскричал Медон, озираясь беспомощно.
Он увидел, как замерли Одиссей и Полит, как слепой, привалившись к стене, слабоумно хихикает, свесив язык, и на миг показалось ему все это несуществующим. Видения, что мучили его так долго, вдруг обрели плоть и кровь, он вспомнил, что во снах ему являлся некто в одеянии остром…
— Скоро все вспомнишь, — пообещал незнакомец. — Ну, попрощайся с друзьями.
Одиссей почувствовал, что обрел свободу движений.
— Ответь, незнакомец, ты бог или смертный? — учтиво спросил он.
— Не знаю, о чем ты, — небрежно ответ прозвучал.
— Ах так…
Рука базилея метнулась к огненному копью, один миг — и он нацелил его на незваного гостя.
— Кто ты, чего тебе надо? — грозно спросил базилей. — Отвечай или будешь сожжен!
Улыбка исчезла с лица человека в нелепой короне. — Это еще что за штука! вытаращил он глаза на копье. — Как в ваше время попал ручной огнемет? Признайся, — обратился он к Медону, — твоя работа?
— Слова непонятны твои, — растерянно пробормотал Медон. — Но лучше не спорь с базилеем и объясни нам, что происходит.
Странный человек задумчиво пожевал губами и сказал:
— А, так ты представитель местных властей! Тогда хорошо. Вот он, — палец уперся в Медона, — из нашего времени. В прошлом далеком, то есть у вас, у него случилось несчастье — он и застрял здесь, все позабыл, а теперь пора возвращаться. Понятно излагаю?
— Ты потомок гадиритов? — спросил настороженно базилей.
— Кто такие гадириты? — удивился незнакомец. — Я эвакуатор, мое дело обеспечить возвращение.
Разговаривая с Одиссеем, он непрестанно елозил пальцами по посоху, словно искусный музыкант по отверстиям свирели. Полит заметил, что у краев посоха возникло слабое сияние, и с каждым мигом оно становилось сильнее.
— Кто бы ты ни был, о Эвакуатор, — насупился Одиссей, — я не позволю забирать Медона… Без его согласия, — добавил он негромко.
— Позволь, я объясню, — потерев лоб, сказал Медон. — Кажется, я понял суть происходящего. Представь, базилей, что скачут две колесницы навстречу друг другу, и вот, когда сблизятся они, ловкий колесничий может перепрыгнуть с одной на другую. Я оказался таким прыгуном. Одна колесница вперед устремляется, в будущее, а другая назад — в прошлое. Теперь понятно, откуда знал я то, чего знать не мог. Мне будет горестно расставаться с вами, но если я останусь, то все эти видения и предвиденья сведут меня с ума.
— Колесница, колесница, — бормотал Ахеменид, — прыгнешь, голову разобьешь…
— Ну, все готово, полихрон на рабочем ходу, — провозгласил эвакуатор, оценивающе посмотрел на меч базилея и махнул рукой. — Теперь с вами… Впрочем, одной легендой больше, одной меньше!
Посох в его руках засиял нестерпимым блеском, а потом вокруг него и Медона возник полупрозрачный купол, словно огромный бычий пузырь раздулся и накрыл их. Руку протянул базилей, пытаясь купол разорвать, встретила рука неодолимую преграду. Полит же обратил внимание на то, что под куполом движения Медона стали еле заметными, и тот, второй, застыл, почти не двигаясь.
— Ай да Медон! — воскликнул Одиссей. — Как он ловко скрывал от нас сущность свою!
— Да он и сам не знал, — возразил Полит. — Я так понял, его к себе забрал бог Полихрон, чтобы сделать возничим?
Он еще что-то хотел сказать, но имя странного бога смутило его.
— Ты никогда не слышал, убогий, о таком божестве? — С этими словами юноша легонько пнул в ногу Ахеменида.
— О каком божестве? — глупо улыбаясь, спросил слепой.
— О том, что забрало Медона к себе живым.
— Кто забрал Медона живым?
— Бог, по имени Полихрон, — настойчиво продолжал юноша. — Из головы его черные змеи выходят, ликом похож на человека. Медон теперь в пузыре крепчайшем, ему оттуда не выйти. Так слышал ли ты о подобном ему божестве?
— Нет, никогда, — покачал головой Ахеменид. — Я помню имена всех богов, тайные и произносимые, но такого не знаю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});