Клермон был поражен не менее своего родича. Вот он, Бафомет, рядом – невидимый, исполняющий желания! Из речи де Плессье он понял, что получает замок в управление, следовательно, ему есть, где жить с Элеонорой, а главное – на какие средства.
– Благодарю вас за доверие, граф де Плессье. Для меня это великая честь. Казну и архивы сберегу, можете не сомневаться, и дела вести буду на совесть, – пообещал Клермон.
Амильен также не замедлил заверить кузена в своей преданности.
Клермон разволновался настолько, что кубок вина, стоявший рядом, он выпил залпом, не поперхнувшись. Все складывалось замечательно, о Бафомете думать не хотелось.
Раймонд несколько оправился от шока. Он считал, что все потеряно и вдруг проблеск надежды возвратил ему уверенность в завтрашнем дне: финансовое положение спасено, Амильен пристроен, Клермон и Элеонора будут обвенчаны, их будущее обеспечено. О таком можно только мечтать! Разве мог Раймонд предположить о такой удаче, покидая замок Монсегюр и направляясь в Бланшефор?! Он рассчитывал разве что на скромную финансовую поддержку, а здесь такая щедрость! Наконец Раймонд собрался с мыслями и сказал:
– Я готов вступить в орден и оказывать ему всяческую поддержку, на какую буду способен.
– И я готов, – присоединился Клермон.
– И я, – заверил Амильен.
– Решено! Я внесу вас троих в списки членов ордена. Рад, что вы присоединились к нам! Завтра обсудим ритуал принесения клятвы.
– Дорогой граф, орден тамплиеров всегда может рассчитывать на мой замок Монсегюр, – заметил Раймонд.
Так Монсегюр стал оплотом ордена в Лангедоке.
После столь долгой беседы и массы впечатлений, Клермон и Амильен отправились в спальню, где им постелили на двоих. Клермон мгновенно заснул, едва голова коснулась подушки. Снилась Элеонора, в том самом темно-синем платье, голова украшена полевыми цветами, она шла через поле к залитому красным сиянием горизонту…
Утром, проснувшись, Клермон не придал значение сну, ощущая себя молодым, красивым, счастливым, предвкушающим свадьбу. Он представлял Элеонору в своих объятиях, фантазия разыгралась до такой степени, что пришлось охлаждать разгоряченные чувства холодной водой, которой была наполнена чаша для умывания.
– Вы уже пробудились? – вежливо поинтересовался граф де Плессье, вошедший в спальню Клермона и Амильена. К тому времени молодые люди уже успели умыться и привести себя в порядок. Граф окинул их придирчивым взором. – Итак, вы готовы вступить в ряды нашего ордена? – еще раз уточнил он.
– Да, монсеньор! – подтвердили оба шевалье.
– Что ж, прекрасно… Тогда вам надлежит позавтракать и отправиться со мной в Ренн-ле-Шато. Ритуал свершиться ровно в полночь в церкви Марии-Магдалины.
Гости многозначительно переглянулись.
Магистр понял причину их столь неоднозначной реакции.
– Господа, вас смущает, что ритуал пройдет в церкви?..
Те кивнули в знак согласия. Граф де Плессье таинственно улыбнулся.
– Уверяю вас, предстоящий ритуал ни в коей мере не имеет отношения к римско-католической церкви. Вас никто не заставит исповедоваться или причащаться. Церковь Марии-Магладины выбрана не случайно, ибо возведена она на месте древней часовни еще построенной арианами[44]. Они также, подобно катарам, отвергали божественное происхождение Иисуса Христа, считая, что он, как и все смертные, имел жену и детей. И культ его жены Марии-Магдалины тому подтверждение.
Клермон, подавив волнение, задал вопрос, который на данный момент волновал его гораздо больше, чем вступление в ряды ордена тамплиеров:
– А как же Элеонора?..
Граф поспешил заверить:
– Не волнуйтесь шевалье, я скажу женщинам, что мы мужской компанией отправимся осматривать мои владения, теперь, можно сказать, – уже ваши и будем поздно. Возможно, заночуем в Ренн-ле-Шато. Тем временем в замке приготовления к вашей свадьбе, Клермон, будут идти полным ходом.
В полдень мужчины покинули замок Бланшефор и верхом на лошадях направились в Ренн-ле-Шато.
Клермон с интересом созерцал окрестности, ибо вскоре этим землям предстояло стать его собственностью. Шевалье увидел несколько исправных селений, обширные пастбища со множеством домашней скотины, ухоженные виноградники. Все это вселяло в его сердце надежду: замок Бланшефор станет его родовым гнездом, и они с Элеонорой будут обеспечены.
Наконец всадники достигли Ренн-ле-Шато, небольшого селения, основанного еще арианами много веков назад вокруг часовни Марии-Магдалины. Здесь они обосновались, дабы избежать преследования римско-католической церкви, которая провозгласила арианство ересью. Арианских селений, подобных Ренн-ле-Шато, в те времена на землях южного Лангедока было множество. Теперь же потомки ариан стали называться катарами, но суть их веры почти не изменилась.
Магистр распорядился разместить Раймонда, Амильена и Клермона в отдельно стоявшем доме на окраине селения, где они должны будут предаваться размышлениям и соблюдать кратковременный пост до полуночи.
Взору неофитов открылась просторное помещение с простой обстановкой: посередине стоял стол, вокруг него – табуреты, около стен лежали несколько тюфяков, набитых свежей соломой. При входе стояла деревянная бадейка, наполненная водой. Окно было закрыто ставнями, через них проникал скудный солнечный свет.
Амильен тотчас снял облачение, утолил жажду из бадейки с водой, расположился на одном из тюфяков и прикрыл глаза. Мысли его унеслись далеко от Ренн-ле-Шато – на Святую землю, а затем на Кипр, где было суждено возникнуть центральной прецептории ордена.
Раймонд и Клермон последовали его примеру.
Едва Клермон лег и прикрыл глаза, как перед ним появился облик Элеоноры…
Раймонда же одолевали, отнюдь, не любовные помыслы. Бремя власти заставляло его размышлять о более насущный проблемах. А их было предостаточно: как удержать баронов в повиновении? Как избавиться от папских шпионов, наводнивших Лангедок? В частности доминиканцев, которые были уполномочены понтификом проводить, недавно утвержденное специальной буллой, инквизиционное расследование. Как лучше распорядиться финансовой поддержкой магистра де Плессье?..
…Солнце клонилось к закату. В доме, где расположились неофиты, стемнело. Раймонд поднялся с тюфяка, зажег свечу при помощи огнива, предусмотрительно оставленных магистром и сел за стол.
Амильен также очнулся и присоединился к свояку.
Они в полголоса обсуждали события последних дней, стараясь не разбудить Клермона. Тот же пребывал в стране грез. Юному жениху снилась Элеонора, с которой он предавался любовным наслаждениям. Но неожиданно появился Бафомет и сладострастная истома, в которой пребывали влюбленные, внезапно оборвалась…