– Что вы хотите этим сказать? – прорычала Драшкович, подавшись вперед и гневно глядя на Хонор.
– Я хочу сказать, что не хуже вас – и не хуже сэра Эдварда Яначека – понимаю, что новую должность мне предложили отнюдь не из глубокого уважения со стороны нынешнего Адмиралтейства. Это назначение представляет собой маневр, цель которого – устранить меня с политической арены Звездного Королевства.
Драшкович резко откинулась в кресле, не в силах скрыть изумление. Она явно не ожидала от собеседницы подобной бесцеремонности, и Хонор мысленно улыбнулась. Все знали, что Харрингтон в своей карьере никогда не опускалась до политических интриг; только это вовсе не означало, что она не знает правил этой игры. Драшкович, похоже, такой поворот в голову не приходил. Но раз уж Хонор наконец решила вступить в игру, играть она будет по-своему – очертя голову и наплевав на последствия. Пусть Драшкович реагирует как угодно, они все равно не перестанут быть врагами.
– А ещё, – продолжила леди Харрингтон с тем же холодным спокойствием, – меня хотят сбагрить в Силезию, поскольку там вот-вот взорвется бомба. Думаю, вы исходили из того, что я не подозреваю, чем руководствовалось Адмиралтейство, выбирая флаг-офицера. Вам нужен козел отпущения на случай разрыва наших отношений с андерманцами. Если вы действительно так думали, вы заблуждались. В любом случае при сложившихся обстоятельствах, адмирал Драшкович, ваши переживания по поводу проявленного мною неуважения меня совершенно не волнуют. Мы вами прекрасно знаем, что единственная причина, по которой мой запрос «невозможно выполнить», заключается в том, что вы решили отказать мне в традиционном праве командующего станцией из мелкой мстительности. Разумеется, адмирал, я не могу помешать вам злоупотребить своим положением, однако боюсь, что, если вы не удовлетворите моей просьбы, вам придется уведомить Первого Лорда, что я нахожу невозможным принять командование.
Драшкович открыла было рот, но захлопнула его со щелчком. Хонор почувствовала всплеск её эмоций: сквозь пылающую ярость проступила холодная волна отрезвляющего беспокойства. И еще отчетливо читалось потрясение – Драшкович не могла поверить, что Хонор с таким презрением вытащит на поверхность циничный политический расчет, стоявший за её отправкой в Силезию. Так просто не делалось, и изумление решило её дара речи.
Хонор, ощущавшая все эти нюансы, испытала слегка удивившее её саму злорадное удовлетворение, каковое, впрочем, никак не отразилось на её спокойном лице. Она лишь откинулась в кресле, наблюдая, как Драшкович пытается переварить тот факт, что Хонор разоблачила сложную интригу правительства и Адмиралтейства.
– Я… – начала было Драшкович, но осеклась и прокашлялась.
Помолчав, она заговорила снова, но в голосе у нее уверенности заметно поубавилось.
– Мне не нравится ваш недопустимый тон, ваша милость, равно как я не могу согласиться с вашим, с позволения сказать, анализом… сложившейся ситуации. Я не готова закрывать глаза на дерзость и нарушение субординации, независимо от заслуг тех, кто допускает подобное поведение.
– Прекрасно, адмирал, – сказала Хонор, поднимаясь и беря Нимица на руки. – В таком случае, адмирал, дабы не нанести вам нового оскорбления, я избавлю вас от своего присутствия. Прошу вас, соблаговолите уведомить сэра Эдварда, что я вынуждена с сожалением отклонить назначение на станцию «Сайдмор». Не сомневаюсь, что вы, как компетентнейший специалист в кадровых вопросах, без труда найдете подходящего кандидата на эту должность. Всего хорошего.
Она повернулась и направилась к выходу. Ей вдогонку понеслась исходящая от Драшкович волна бешеной ярости, смешавшейся с паникой.
– Постойте!
Это восклицание вырвалось у Драшкович против воли. Остановившись, Хонор обернулась к Пятому Космос-лорду и вопросительно подняла бровь. На щеках Драшкович выступили желваки, она так стиснула зубы, что Хонор, несмотря на разделявшее их расстояние в пять метров, казалось слышит их скрип.
Леди Харрингтон не произнесла ни слова. Она лишь стояла и ждала.
– Я… сожалею о возможно возникшем между нами… недопонимании, ваша милость, – запинаясь, выдавила Драшкович. – Боюсь, я несколько… погорячилась. Тот факт, что мы с вами придерживаемся различных политических взглядов, не должен оказывать влияния на наши служебные отношения, ибо и вы, и я – офицеры её величества.
– Я не могла бы выразиться точнее, – отозвалась Хонор с убийственной учтивостью, смакуя состояние Жозетты Драшкович на грани апоплексического удара.
– Хорошо. – Драшкович ухитрилась изобразить вымученное подобие улыбки. – Возможно, я проявила излишнюю поспешность при рассмотрении поданного вами списка офицеров, ваша светлость. Полагаю, в данной ситуации мне стоит пересмотреть своё решение.
– Была бы весьма вам признательна, – сказала Хонор. – Однако мне придется настоять – разумеется, со всем подобающим уважением, – на том, чтобы все решения по поводу всех перечисленных в списке офицеров были… подвергнуты пересмотру. Мы все очень огорчимся, если недоступность хотя бы одного из них вынудит меня отказаться от чести принять командование Сайдмором.
Голос Харрингтон звучал почти спокойно, почти безмятежно, но глаза напоминали осколки темного кремня в стальной оправе.
Внутри Драшкович что-то надломилось.
– Политика Адмиралтейства состоит в том, чтобы в вопросах комплектации личного состава по возможности идти навстречу пожеланиям командующих, ваша милость, – сказала она после непродолжительной паузы. – Заверяю вас, ваши предложения будут рассмотрены самым внимательным образом.
– Благодарю вас. Весьма вам признательна, адмирал, – мягко сказала леди дама Хонор Харрингтон.
Глава 16
– Не знаю, что вы сделали, мэм, но это определенно было нечто неслабое.
Капитан первого ранга Рафаэль Кардонес с добродушной ухмылкой качнулся назад в кресле, потягивая поданное Джеймсом МакГиннесом пиво. Они сидели в домашнем кабинете Хонор. В этот чудный весенний вечер прозрачная кристаллопластовая стена была сдвинута в сторону, и помещение превратилось в обдуваемый ветерком балкон. В темноте пели ночные птицы – местные и привезенные со Старой Земли, над бухтой Язона мерцали звезды, одна из мантикорских лун струила на подстриженные лужайки серебристый свет, а над стеклянной гладью воды мелькали, как россыпь драгоценных камней, красные, белые и зеленые огоньки аэрокаров.
– Последнее, что я слышал, – продолжил Кардонес, – что «Оборотня» отправляют в рутинное тягомотное назначение на Звезду Тревора. И вдруг…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});