Командующий 37-й армией заверил, что выполнит задачу. Однако те незначительные силы, которые он направил к плацдарму, не могли исправить положения.
А когда под нажимом штаба фронта командарм приступил к более решительным действиям, время было упущено.
К сожалению, командующий 5-й армией генерал Потапов на первых порах не смог уделить должного внимания ликвидации плацдарма — в те дни он отводил свои войска за Днепр, а это была задача сложная.
Теперь мы принимали все меры, чтобы выкурить противника с левого берега. Для этой цели было привлечено немало сил и средств обеих армий, большая часть нашей авиации. Иногда казалось, что все живое сметено с плацдарма. Но стоило нашим подразделениям пойти в атаку, их встречал плотный огонь. Путь нашим бойцам преграждали непролазные болота, а гитлеровцы укрывались в густых перелесках.
Пока это была единственная наша неудача в сражении за Днепр. На огромном протяжении среднего течения реки наши войска прочно удерживали восточный берег, и только возле Окуниново медленно росла опасная опухоль. Это была большая угроза в той чрезвычайно трудной обстановке, которая стала складываться к концу августа. Стратегическое положение нашего фронта все ухудшалось. Несмотря на отход 5-й армии, ее правый фланг оставался открытым — немецкие войска группы армий «Центр» продвинулись далеко на восток. В случае их поворота на юг, а многие признаки подтверждали, что гитлеровцы готовятся к этому, они могли выйти в глубокий тыл нашего фронта.
Угроза назревала и на южном крыле. Главные силы группы армий «Юг» — 17-я полевая и 1-я танковая армии — развернулись вдоль западного берега Днепра вплоть до Днепропетровска и интенсивно готовились к форсированию реки.
В центре фронта, на выступе огромной днепровской дуги, наши войска упорно удерживали на западном берегу оперативный плацдарм, центром которого являлась столица Советской Украины. Хотя положение в этом районе после успешного отражения вражеского генерального штурма упрочилось, командование фронта не могло решиться на ослабление обороны Киева, тем более после захвата фашистами переправы у Окуниново, сравнительно недалеко от города.
Учитывая сложившуюся оперативно-стратегическую обстановку. Военный совет решил перенести командный пункт фронта в Прилуки, чтобы находиться ближе к тем участкам, где ожидалось в ближайшем будущем развертывание решающих событий.
Мне с группой офицеров приказано было оставаться в Броварах, пока первый эшелон управления фронта не прибудет на новое место. Перед отъездом начальник штаба приказал пристально следить за ходом боев по ликвидации окуниновского плацдарма.
Но время было уже упущено. Враг закрепился, накопил силы. Пришлось срочно принимать меры для укрепления обороны Киева не только с юга и запада, но и с севера.
ГУДЕРИАН ПОВОРАЧИВАЕТ НА ЮГ
Все большую тревогу вызывали у нас события за правым крылом нашего фронта. Глубоко вклинившись на восток, фашистские войска группы армий «Центр» достигли Стародуба и Почепа.
Как впоследствии выяснилось, в ставке Гитлера в августе шли длительные споры, на каком стратегическом направлении сосредоточить основные усилия. Большинство видных немецких генералов торопилось с наступлением на Москву. Но Гитлер не мог на это решиться до исхода сражения за Киев, за Украину. И он требует «во что бы то ни стало обрушить удар по войскам 5-й армии и действующим западнее и восточное Киева соединениям советских армий и уничтожить их прежде, чем они успеют отойти на подготовленную в тылу оборонительную позицию». Далее он поясняет: «Возражение, что в результате этого мы потеряем время и наступление на Москву будет предпринято слишком поздно или что танковые соединения по техническим причинам не будут тогда в состоянии выполнить эту задачу, является несостоятельным. Ибо после уничтожения русских войск, как и прежде, угрожающих правому флангу группы армий „Центр“, наступление на Москву будет провести не труднее, а легче».
Наше командование вовремя разгадало намерения врага. Еще 19 августа Г. К. Жуков, возглавлявший в тот период войска Резервного фронта, послал Верховному Главнокомандующему такую телеграмму:
«Противник, убедившись в сосредоточении крупных сил наших войск на путях к Москве, имея на своих флангах Центральный фронт и великолукскую группировку наших войск, временно отказался от удара на Москву и, перейдя к активной обороне против Западного и Резервного фронтов, все свои ударные подвижные и танковые части бросил против Центрального, Юго-Западного и Южного фронтов.
Возможный замысел противника: разгромить Центральный фронт и, выйдя в район Чернигов, Конотоп, Прилуки, ударом с тыла разгромить армии Юго-Западного фронта. После чего — главный удар на Москву в обход Брянских лесов и удар на Донбасс…
Для противодействия противнику и недопущения разгрома Центрального фронта и выхода противника на тылы Юго-Западного фронта считаю своим долгом доложить свои соображения о необходимости как можно скорее собрать крепкую группировку в районе Глухов, Чернигов, Конотоп. Эшелон прикрытия сосредоточения сейчас же выбросить на р. Десна.
В эту группировку необходимо включить:
1. До 1000 танков, которые собрать за счет мехкорпусов Закавказского военного округа, танков резерва Главного Командования и в дальнейшем — танков 300 взять с Дальнего Востока.
2. До 10 стрелковых дивизий.
3. 3–4 кавалерийские дивизии.
4. 400–500 самолетов, собранных за счет Закавказского военного округа, военно-воздушных сил Военно-Морского Флота и военно-воздушных сил Московской зоны ПВО.
Если ставить себе более активный способ противодействия этому очень опасному действию противника, всю предлагаемую группировку нужно срочно собирать в районе Брянска, откуда и нанести противнику удар во фланг…»
Ответ последовал незамедлительно:
«Ваши соображения насчет вероятного продвижения немцев в сторону Чернигов — Конотоп — Прилуки считаем правильным. Продвижение немцев в эту сторону будет означать обход нашей киевской группы с восточного берега Днепра и окружение наших 3-й и 21-й армий. Как известно, одна колонна противника уже пересекла Унечу и вышла на Стародуб. В предвидении такого нежелательного казуса и для его предупреждения создан Брянский фронт во главе с Еременко. Принимаются другие меры, о которых сообщим особо. Надеемся пресечь продвижение немцев. Сталин. Шапошников».
Верховный Главнокомандующий, возлагая большие надежды на только что созданный Брянский фронт, решил максимально усилить его, чтобы он смог быстро разгромить глубоко вклинившуюся в юго-восточном направлении 2-ю танковую группу Гудериана. 24 августа И. В. Сталин в разговоре по прямому проводу спросил командующего фронтом генерала Еременко: «…Не следует ли расформировать Центральный фронт, 3-ю армию соединить с 21-й и передать в ваше распоряжение соединенную 21-ю армию?.. Если Вы обещаете разбить подлеца Гудериана, то мы можем послать (Брянскому фронту. — И. Б.) еще несколько полков авиации и несколько батарей РС. Ваш ответ?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});