Читать интересную книгу Слово авторитета - Евгений Сухов

— Хм… Ты нагружаешь меня, Батяня. В наших партнерских соглашениях такое дело не предусмотрено.

— Я заплачу, — быстро отозвался Федосеев.

— Ах вот как… Здесь есть над чем подумать.

— Вот и я предлагаю все обдумать, — голос Федосеева стал очень мягким.

— У меня есть за городом домик. Не хочу сказать, что это какие-то хоромы, но летом можно отдохнуть очень даже хорошо. В свободное время я туда выезжаю, копаюсь на грядке. Малина растет, клубника «виктория»… А что еще нужно для старого человека? Попьем с тобой водочки, обсудим наши текущие дела, да и тебе там можно будет переждать непогоду, а то того и гляди, за яйца сцапают.

— Ладно, принимается, — неожиданно легко согласился Закир, поднимаясь.

— Прощаться не будем, примета плохая, а в последнее время я стал очень суеверен, — махнув рукой, он ленивой походкой пошел прочь.

Откуда-то из кустов вышли два гладиатора и зашагали вслед за удаляющимся хозяином.

Федосеев остался недоволен собой — подобные вещи в виде парочки мордоворотов нужно замечать мгновенно. Видно, стареть начал. Когда позвонит в следующий раз, нужно будет предупредить, чтобы явился без сопровождения.

Через десяток шагов Закир неожиданно обернулся:

— А знаешь, Степаныч, я тебе предлагаю пересмотреть наши соглашения.

Пятьдесят процентов для тебя будет слишком забористо. Бери двадцать, и хватит… Что-то ты в лице изменился, уж не заболел ли? Ладно, ладно, я пошутил, пусть все останется так, как есть, — и, уже не оборачиваясь, зашагал дальше.

Глава 50.

МНЕ ДАЛИ ПУТЕВУЮ НАКОЛКУ

На третий день пребывания в следственном изоляторе Хан сумел убедиться в квалификации своих адвокатов — он был выпущен на волю как человек, не представляющий опасности для окружающих. И это при том, что половину своих сроков он отсидел за «топ-стоп». Правда, ему запрещалось покидать Москву, и он обязан был являться в прокуратуру по первому же требованию. Но это все детали, и по сравнению с неудобствами, которые должны были ожидать его в ближайшем будущем, подобное ограничение носило почти условный характер.

Покинув следственный изолятор, он хотел немедленно уехать из столицы и затеряться на островах Эгейского моря, благо паспорт гражданина Греции давно оттягивал ему карман. Однако адвокаты уверили Хана, что оснований для беспокойства маловато: следовало придерживаться версии, что пистолет он нашел в подъезде собственного дома и намеревался сдать его в ближайшее отделение милиции. Почему же он не сделал этого раньше и отчего на заявлении просроченное число? Объяснение простое — заболел. Если суд потребует, так можно предоставить и справки.

Хан имел привычку всегда носить при себе заявление о сдаче в милицию «найденного» «ствола». Поначалу он каждый день скрупулезно переписывал его содержание, меняя только число. Потом стал проделывать это через день, а затем и вовсе раз от разу. Бывало, что бумажка засаливалась, скручивалась в неряшливую трубочку и так обтиралась на краях, что готова была порваться от малейшего прикосновения.

Именно эта бумага была главным аргументом бригады адвокатов, чтобы представить Хана перед лицом правосудия агнцом божьим. А если учитывать, что заявление было переписано каких-то четыре дня назад, то дело и вовсе представлялось пустяшным.

Выскочив из следственного изолятора, Хан не собирался пускаться в очередной загул, как это проделывало подавляющее число его коллег. Ему хотелось отсидеться на хате и почти в домашней обстановке стряхнуть с себя тюремную пыль. Интуиция подсказывала ему, что не стоит пускаться во все тяжкие и сейчас самое благоразумное в его положении — зарыться в нору и негромко попискивать по мобильному. Хотя, конечно же, существовала какая-то программа-минимум, включавшая в себя вполне джентльменский набор удовольствий: пару рюмок водки под хорошую закусь, спелую бабенку на ночь да откушать от пуза пельменей. Как это ни странно, но последнего ему хотелось больше всего.

Место для лежки Ханов Ильсур выбрал тихое — на самой окраине Бирюлева, поселившись в обычном панельном доме. О существовании этой квартиры знало только ближайшее окружение Хана. Вдали от оживленных перекрестков он чувствовал себя не только спокойно, но и в безопасности. Народ в доме жил не балованный — натри подъезда приходилось всего лишь две старенькие «шестерки» и один «Москвич». И потому, когда во двор вырулил серебристый «Мерседес» с четырьмя фарами, Ильсур забеспокоился всерьез.

Мишу Хвоста он узнал сразу, едва тот вышел из салона. Они уже год как не виделись — пучок волос на затылке Миши был теперь значительно длиннее, а в остальном прежний Хвост. Разухабистый, шальной, чуточку нервный, он зачем-то накричал на двух сопровождавших его парней и уверенно скользнул в подъезд, где проживал Хан. Ильсур отошел от окна и уже через несколько секунд услышал уверенный звонок в дверь.

С минуту Хан разглядывал Мишу через дверной «глазок», усиленно соображая, а стоит ли впускать нежданного визитера в собственную крепость, но задорный голос вора рассеял его последние сомнения:

— Ильсур, открывай, я знаю, что ты здесь. Уж не такой же ты невежливый, чтобы не впускать старых друзей.

Хан повернул дважды ключ и нешироко распахнул бронированную дверь.

— Как ты меня нашел? — спросил Ильсур после рукопожатия.

Миша Хвост по-хозяйски прошел в комнату и упал в большое мягкое кресло, разбросав длинные руки на подлокотники.

— Ты забыл истину, дорогой мой Ильсур, если тайна известна двоим, то она делается достоянием общественности. Так что я тебе настоятельно рекомендую избавляться от лишних свидетелей.

— Ладно, зачем пришел? Выкладывай! — Хан не торопился садиться, давая понять, что времени на праздные разговоры у него маловато.

Миша Хвост усмехнулся и с улыбкой произнес:

— Неласково ты гостей встречаешь. Мог бы и рюмочку предложить… Ну да ладно, если ты такой конкретный, начну сразу по делу. Оружие из Текстильщиков пропало не по твоей милости?

Миша Хвост выглядел вполне доброжелательным, в глазах — озорные искорки, но интуиция подсказывала Хану, что от его ответа зависело многое, возможно, собственная жизнь.

— Нет, я к нему отношения не имею.

— Ты бы присел, — все так же мягко попросил Миша Хвост, — а то стоишь тут и давишь на меня своим величием, а ведь разговор у нас с тобой непростой пошел. — Сделав вид, что поколебался, Хан сел напротив, в точно такое асе кресло. — Прекрасно! Ты бы не мог сказать, кто имеет?

— Миша, ты за кого меня принимаешь? Ты думаешь, мне кукушка новости на хвосте приносит?

— Все очень просто, ты занимаешься «стволами», и многие думают, что это твоих рук дело.

— Я А напряге, Миша, ты мнение можешь сказать, о чем базар? Если кто-то и хапнул «стволы», так бог им в помощь, людям же как-то жить надо. Не наш же товар перебили.

Лицо Миши Хвоста застыло, и после некоторой паузы он произнес:

— А вот здесь ты не прав. Хан. «Стволы» эти не бесхозные. Они общаковские, и нужны нам для одного дела. Знать тебе этого не следует, как говорится, полезно для собственного здоровья. За «стволы» отвечал я… Самая большая неприятность заключается в том, что оружие нам нужно немедленно, в крайнем случае дня через два. Не надо играть в наивность, Хан, ты не в ментовке, и уговорами здесь никого не проймешь. Если ты непричастен к этому делу, следовательно, им занялся кто-то из твоих близких приятелей… Допускаю, что это может быть кто-нибудь залетный, но в любом случае они вышли бы на тебя.

Ты единственный, кто способен быстро реализовать оружие.

— Ты можешь мне назвать, кому именно понадобились «стволы»?

Несколько секунд Миша Хвост размышлял — а нужно ли? После чего откинулся на мягкую спинку кресла и решительно произнес:

— Хорошо. Я назову тебе этого человека, но разговор должен остаться между нами. Иначе для нас обоих это может закончиться очень печально… Варягу!

— И, заметав, как изменилось лицо Хана, с усмешкой поинтересовался:

— Тебя устраивает мой ответ?

— Да уж… Хорошо, я скажу. Несколько дней назад ко мне подходил Закир и просил помощи в реализации «стволов». Я сразу понял, что это именно те «стволы», что забрали в Текстильщиках. Предложение было выгодное. Мне бы, конечно, следовало согласиться, но я нутром почувствовал — тут что-то не то;

Отказался!

Миша Хвост посуровел:

— Ты отвечаешь за свои слова?

Хан обиделся всерьез:

— Мог бы и не спрашивать. Не в бирюльки ведь играем.

— Ладно, понятно, — поднялся Миша. — Ну, будь здоров!

Уже у самого порога, когда Хвост взялся за ручку двери, Ильсур негромко обронил ему в спину.

— Вы бы только поторопились, у меня такое чувство что за ним менты по следу чешут.

Миша Хвост кивнул и, не ответив, вышел за дверь.

***

Владислав с раздражением выключил телевизор. В последнее время информационные программы он не переносил. Эфир оккупировали одни и те же люди, большую часть из которых он знал лично. Будто бы сговорившись, они хором вещали о тяготах российского бытия и, выжимая из сытых глаз слезу, твердили о многочисленных невыплатах, забывая упомянуть о том, что у каждого из них имеется недвижимость стоимостью в два миллиона долларов. Некоторые из них обращались к нему с просьбами о возврате долгов с партнеров, о предоставлении «крыш» предприятиям, в обналичивании черного нала…