– Готовая площадка для празднования Нового года, – объяснил он друзьям. – Может, по центру елку поставить? Побольше.
– Рубить жалко, – проворчал Никита.
– Не будем рубить, – успокоил его Раф. – Поставим искусственную. Здоровенную и красивую. Я такую видел в Стокгольме.
– Давай! – воодушевился лесник. – И игрушек побольше! То-то Маша с Федором обрадуются. У нас тут с игрушками туго. А из города везти смешно.
– Алле-оп! – крикнул Дорин. – Елочка явись!
В центре площадки воздух заструился сияющими искрами, и из них проявилась трехметровая ель, сплошь усыпанная переливающимися шарами, затейливыми фигурками, цветными хлопушками и мигающими лампочками.
– О, как! – восхитился Никита. – Высший класс!
– Другой нас не интересует, – Раф скромно потупился и изобразил носком ботинка причудливый узор. – Мы тут не баловством занимаемся.
– А как гирлянды горят?
– Под основанием аккумулятор. Все предусмотрено.
Кобыш одобрительно кивнул и приоткрыл дверку снегохода.
– Ну что, хлопцы, – он потер замерзший нос, – по коням?
Израильтянин полез на водительское место второй машины, а лесник обошел округлый нос первой, поставил ногу на порожек и легко забросил себя в кресло рядом с Дмитрием. Полковник включил двигатель, примерился к штурвалу, оглядел приборную панель, высказавшись: «Ну, Бог не выдаст, а свинья не съест», и аппарат плавно тронулся, начиная понемногу набирать скорость. Проскользнув в открытые ворота, машина прибавила ходу. Никита оглянулся и убедился в том, что Дорин висит у них на хвосте, но дистанцию, тем не менее, держит твердо. «Не сомневайся, дружище, – ухмыльнулся Кобыш, заметив проявленное им любопытство, – теперь так и пойдем в строю. Я – ведущий, он – ведомый. Не сдвинется ни на миллиметр. А ты не отвлекайся, дорогу показывай».
Когда миновали мост через замерзшую реку, лесник сказал:
– Сейчас лучше налево, через поле. Сократим расстояние верст на пять. Елань в стороне останется.
Дмитрий кивнул, выбрал момент, когда обочина стала более или менее пологой, довернул штурвал, и снегоход, мягко перескочив через препятствие, вырвался на целину. По нетронутому снегу он пошел еще резвее. Никита покосился на спидометр. Стрелка повисла на отметке шестьдесят пять. «Однако! – подумал он. – Так мы действительно приедем раньше времени. Еще и ждать придется». Машина проскочила обширное поле в считанные минуты, и по правому борту замелькали деревья опушки.
– Может, напрямик рванем? – спросил Кобыш.
– Не получится, – Никита с сожалением покачал головой. – Здесь чаща густая. Не продеремся. Вот начнется редколесье, тогда – пожалуйста.
Действительно, километров через пятнадцать просветы между деревьями стали больше, и снегоходы, не снижая скорости, ворвались в тайгу. У лесника мучительно екало под ложечкой всякий раз, когда пилоты закладывали виражи и стремительно обходили попадающиеся на пути деревья. Ему это напоминало компьютерные автогонки, с сумасшедшим скольжением между коварными соперниками и неожиданными препятствиями, только сейчас все происходило в реальности, и любая ошибка могла стоить здоровья, а то и жизни. Но от Кобыша веяло безмятежностью и уверенностью, и Никита мало-помалу успокоился. «Летчики, они и на земле летчики. Что с них взять, – решил он. – Но мастера! Этого не отнимешь. Наверное, шестьдесят – для них черепаший шаг». Он опять оглянулся, аппарат Дорина шел, как привязанный.
Снова опушка, поле, взлет на холм, и вот впереди показались далекие еще строения и дома поселка, раскинувшегося вокруг станции. Снегоходы сбросили скорость только в тот момент, когда мимо пронеслись первые здания. Плавно подкатив по наезженной дороге к деревянной коробке вокзала, пилоты аккуратно развернулись и припарковали машины возле невысокого заборчика, окружавшего заснеженный сквер, рядом с потрепанной «Нивой» и не менее побитым жизнью «Уазом». На их фоне они выглядели сверкающим чудом инопланетной техники. Водитель «Нивы», дремавший за рулем, встрепенулся, выбрался наружу и стал было приставать к Кобышу с вопросами, но тот значительно сказал: «Военная техника. Опытные образцы», чем, собственно, и прекратил домогательства аборигена. Мужик покосился на полковничьи погоны и решил не связываться.
До подхода поезда оставалось еще пятнадцать минут, и троица решила размять ноги. Они неспешно двинулись вокруг вокзала, с любопытством разглядывая провинциальную архитектуру и перекидываясь незначительными репликами. «Да-а-а, – думал Никита, все еще находившийся под впечатлением стремительного бега снегоходов сквозь зимнюю тайгу, – это тебе не на раздолбанной полуторке трястись… Вжик – и на станции. В пятьдесят минут уложились. А по занесенной дороге да еще на сельской технике два часа отдай и не греши. А то и все три. Как повезет…»
Они успели три раза обойти вокруг здания, прежде чем косноязычный станционный громкоговоритель невнятно объявил о прибытии поезда. Сутолоки на низеньком утоптанном перроне, как в больших городах, не было. Всех встречающих набралось лишь четыре человека, их – трое, да приставучий мужик из «Нивы». «Интересно, сколько будет приезжающих?» – хмыкнул Кобыш. Локомотив, притормаживая, обдал их клубами пара, и мимо потянулись вагоны. Лишь в трех из них двери были открыты, и на площадках стояли недовольные проводницы. «Стоянка поезда – одна минута», – оповестил рупор. Поезд дернулся и замер.
Машу Никита увидел сразу. Она, держась за поручень, спускалась по ступенькам из тамбура пятого вагона. Он рванулся к ней, но его придержал Дорин. «Держи, заполошный», – сказал он и сунул ему в руки громадный букет бордовых роз. В лицо пахнуло одуряющим ароматом лета и солнца. Никита схватил букет в охапку и бросился к Маше. Она уже заметила его, уронила сумку на перрон и, пританцовывая и радостно смеясь, тянула к нему руки. А он, не останавливаясь, подхватил ее на руки, так, что букет рассыпался по ее груди, и закружился, выписывая фигуры вальса. «Я люблю тебя», – шептал он, и в ее глазах искрилось счастье. «Я жутко соскучился», – еще больше распалялся он, а она обхватывала его шею и прижималась щекой к его губам. На Никиту праздник обрушился гораздо раньше боя курантов.
Кобыш и Дорин, улыбаясь, наблюдали за ними.
– Вот это я понимаю! – умильно сказал Раф. – Это тебе не проза. Это, братец ты мой, взрыв эмоций и страстей!
– Да, – согласно кивнул Дмитрий. – Везет же людям! Нашли друг друга.
Они не заметили, как из вагонов на перрон спустились еще пятеро: женщина типичного деревенского вида с двумя подростками, тащившими увесистые котомки, которых, как оказалось, и дожидался водитель «Нивы», и двое высоких парней в спортивных куртках, вязаных шапочках и большой туристической сумкой, одной на двоих. Нерешительно потоптавшись у тамбура, прибывшие осмотрелись, заметили Кобыша с Дориным и скорым шагом направились к ним. А с другой стороны уже подходили обнявшиеся Маша и Никита.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});