Я начал с того, что Академия не может быть вне политики. Задача Академии – заставить тот офицерский состав, который пройдет через ряды этой Академии, понять характер новых условий, природы новых классов и той новой армии, которая им служит. И для этих новых классов, для этой новой армии учесть и применить все те выводы военной науки и техники, которые можно извлечь из современной войны.
Специалисты очистили и освободили программу Академии от чисто «академического старья», хлама. Нам незачем изучать теперь, в эти небольшие периоды, какие нам дает история, решение вопросов войны греков и римлян и средних веков. Мы имеем теперь такую эпоху 4-летней войны, в которой все, что было во всех странах, во всех эпохах, у всех наций, нашло свое применение; где люди летали над облаками, и где они, как кроты, как троглодиты, забирались в пещеры, грязные подземелья траншей. Все полюсы, все противоречия взаимоистребления народов нашли здесь свое выражение и применение, и если Академия захочет, она сможет и сумеет мобилизовать этот материал последней войны и вооружит практическими выводами наш командный состав, чем сослужит нам величайшую практическую службу. Академия зародилась не в звездных пространствах, а под влиянием непосредственного толчка практики и внутренней потребности. Такая потребность есть. Она неотразима. Мы обязаны оборонять нашу страну, ставшую честной трудовой рабочей и крестьянской страной. Мы обязаны ее оборонять от всякого насилия и всяких попыток подавления. Воля к такой обороне есть у широких масс русского народа. Это воля рабочего класса и крестьянства. И сознание этих классов, их предприимчивость стали несомненно выше. Им не хватает во многих случаях лишь военного руководства. В лице здесь присутствующих, поздравляю снова Советскую Россию с этим торжественным актом открытия нашего высшего учебного заведения.
Да здравствует же Военная Академия рабоче-крестьянской Красной Армии! Да здравствует сама рабоче-крестьянская Красная Армия! Ура!
8 ноября 1918 г.
Л. Троцкий. О БЫВШИХ ОФИЦЕРАХ
(Необходимое заявление)
Огульные, нередко несправедливые нападки на военных специалистов из бывших кадровых офицеров, работающих ныне в Красной Армии, создают в некоторой части командного состава настроение неопределенности и растерянности. С другой стороны, бывшие офицеры, сидящие в тылу, на штатских должностях, опасаются переходить в Красную Армию, ввиду недоверия к ним, которое искусственно подогревается неуравновешенными элементами в советских рядах. Ясно, насколько вредно такие явления отражаются на интересах действующей армии.
Считаю ввиду этого необходимым заявить: огульная враждебность к бывшим кадровым офицерам чужда как Советской власти, так и лучшим частям, действующим на фронтах. Каждый офицер, который хочет оборонять страну от насилия чужеземного империализма и его красновских и дутовских агентов, является желанным работником. Каждый офицер, который может и хочет содействовать внутреннему устроению армии и тем обеспечить достижение ее целей с наименьшей тратой рабочей и крестьянской крови, является желанным сотрудником Советской власти, имеет право на уважение и найдет его в рядах Красной Армии.
Советская власть жестоко расправляется с мятежниками и будет карать предателей и впредь, но в своей политике она руководствуется интересами трудового народа и революционной целесообразностью, а не слепым чувством мести.
Советской власти совершенно ясно, что многие тысячи и десятки тысяч офицеров, вышедших из школы старого режима, получивших определенное буржуазно-монархическое воспитание, не могли сразу освоиться с новым режимом, понять его и научиться его уважать. Но за 13 месяцев Советской власти для многих и многих из бывших офицеров стало ясно, что советский режим есть не случайность, а закономерно выросший строй, опирающийся на волю трудовых миллионов. Для многих и многих из бывших офицеров стало ясно, что никакой другой режим не способен сейчас обеспечить свободу и независимость русского народа от иноземного насилия.
Те из офицеров, которые, руководствуясь этим новым сознанием, честно идут в наши ряды, встретят полное забвение тех преступлений против народа, в которых они участвовали, толкаемые своим старым прошлым и революционно-политической неразвитостью.
На Украине, в рядах Краснова, в Сибири, в рядах англо-французских империалистов на Севере – есть немало бывших русских офицеров, которые теперь готовы были бы вернуться с повинной в Советскую Республику, если бы не боялись беспощадной расправы за свои прошлые деяния. По отношению к ним, к этим кающимся отщепенцам, остается в силе то, что сказано выше обо всей политике рабоче-крестьянского правительства: оно руководствуется в своих действиях революционной целесообразностью, но не слепой местью, и откроет двери каждому честному гражданину, который захочет работать в общих советских рядах.
Козлов. 30 декабря 1918 г.
Л. Троцкий. ВОЕННЫЕ СПЕЦИАЛИСТЫ И КРАСНАЯ АРМИЯ
Я считаю необходимым, – надеюсь, в последний раз,[253] – вернуться к вопросу о военных специалистах в связи с общей политикой в деле создания армии. Повод для этого представляется тем более удобный, что критика нашей военной политики нашла за последнее время печатное и, так сказать, принципиальное выражение.
Критических замечаний по поводу привлечения бывших кадровых офицеров, военных специалистов, было и раньше немало, но эти замечания имели, по существу дела, мимолетный и уклончивый характер и всегда принимали полушутливую форму.
– А что, не предадут вас ваши военные специалисты?
– А это, как бог даст. Если будем крепки, тогда не предадут.
Дальше таких диалогов дело редко заходило.
Но недовольство наблюдалось. Недовольство в части низов, недовольство в средних, так сказать, кругах партии и даже кой у кого и на «верхах». Недовольство питалось из того простого источника, что, за отсутствием своих полководцев, приходилось прибегать к не своим. Когда придирки становились более настойчивыми с той или другой стороны, приходилось прибегать к аргументу не столько логическому, сколько эмпирическому: «а вы можете мне сегодня дать 10 начальников дивизий, 50 полковых командиров, двух командующих армиями, одного командующего фронтом – все из коммунистов?» В ответ на это «критики» уклончиво смеялись и переводили разговор на другую тему.
Но беспокойство и недовольство оставалось. Оно только было бессильно найти для себя «принципиальное» выражение. Ибо никакого серьезного теоретического решения вопроса быть не могло, а могло быть только решение практическое: отбор подходящих командиров из старых кадровых офицеров и унтер-офицеров и одновременная энергичная работа по воспитанию новых командиров. Поэтому критика и не давала почти мотивов для принципиальной отповеди. Сейчас некоторые статьи, попавшие в центральный орган партии,[254] пытаются дать вполне объяснимому недовольству тем, что есть, такое принципиальное выражение, которое является глубоко предосудительным.
I
Незачем говорить, что, при прочих равных условиях, Советская власть всегда предпочла бы командира-коммуниста некоммунисту. Моральный фактор в военном деле играет огромную роль, и тесная морально-идейная, а тем более, партийная связь командира с лучшей, наиболее самоотверженной частью солдат, представляет собой неоценимый фактор успеха. Но никто не предлагает нам выбирать между командирами-коммунистами и некоммунистами. До недавнего времени у нас почти вовсе не было «своего», в партийном смысле слова, командного состава. Моральную связь армии непосредственнее всего обеспечивает низший командный состав. Но даже на роли отделенных, взводных, ротных командиров мы могли выдвинуть только незначительный процент коммунистов. Чем выше командная категория, тем меньшее число коммунистов мы могли для нее найти. Стоя в стороне, можно, разумеется, сколько угодно резонерствовать о преимуществах коммунистического командного состава над иным. Но кто участвует в сегодняшней работе по строительству армии и имеет дело с конкретными полками, батальонами, ротами, взводами, которым нужны сегодня, немедленно же, живые полковые, батальонные, взводные командиры, – тому приходится не резонерствовать, а отбирать командиров из того материала, который имеется налицо.
Очевидные интересы революции требовали привлечения на низшие командные должности бывших унтер-офицеров и даже рядовых, выдвинувшихся своими способностями или просто здравым смыслом. Этот способ практиковался и практикуется военным ведомством очень широко. Однако, и здесь приходится, вперемежку с унтер-офицерами, ставить по возможности бывших кадровых офицеров. И только те дивизии хороши, как показывает опыт, в которых представлены бок-о-бок обе эти категории.