А вот Толберт, мой бывший секретарь, Толберт думает, что, если я сойду со сцены, он сможет взять в свои руки карьеру Слейда Саундерса. Завтра прибывает мой издатель и Толберту представится удобный случай — если только я буду мертв.
Теперь возьмем Гарри. Гарри боится, что я выдам его полиции, когда перестану писать, и мне больше не понадобится его неисчерпаемое прошлое.
Наконец, моя дражайшая жена и ее друг, мистер Армбрустер. Ариель ушла бы от меня и раньше, будь у мистера Армбрустера деньги. Если она получит половину моего состояния, они смогут позволить себе вести тот образ жизни, к которому я ее приучил. Так что любой из них может решить, что игра стоит свеч.
— Какое мрачное настроение у тебя сегодня, дядя Алекс, — умиротворяющим тоном сказал Эндрю.
— Да, мрачное, мой дорогой племянник, но тем не менее все обстоит именно так. Вот здесь лежит мой нож для открывания писем. Предполагается, что я засну, сидя за столом. Ровно в двенадцать часов ночи убийца — один из вас пятерых — возьмет этот нож и ударит меня в спину.
Толберт весь обратился в слух. Несмотря на свое на строение, он был захвачен этой ситуацией.
— Предположим, Александр, — начал экс-секретарь, — что все, рассказанное тут вами, — правда. Вы что, собираетесь и в самом деле заснуть за столом, чтобы убийца мог совершить свое преступление?
— Конечно, нет, Толберт. Согласитесь, теперь, когда я знаю, что должен быть убит, мне будет очень трудно, а вернее, невозможно заснуть.
— Но тогда это полностью разрушает идею убийства, которое должно произойти точно так, как в первый раз.
— Именно, Толберт. Вы ухватились за самую суть проблемы. Убийство уже не может произойти точно так же. Здесь должны быть какие-то отличия. Но если вы помните, архангел сказал, что готов сделать небольшие изменения в записях.
Все слушали теперь с величайшим интересом, захваченные происходящим.
— Но, Александр, — продолжал Толберт, — я не совсем понимаю, как вы собираетесь довести до конца этот шедевр детективного искусства. Ведь в наших книгах — ну, скорее, в ваших книгах — сначала совершается убийство, убийца оставляет какие-то улики, и только после этою на сцену вступает детектив. Но с чего можно начинать здесь, в этом деле? Скажем, взять хотя бы нож для открывания писем — на нем прекрасно должны сохраниться отпечатки пальцев, но убийца не может оставить их до момента убийства, а к этому моменту вам уже будет поздно искать их.
— Восхитительно, Толберт! Я вижу, что не зря учил вас. Именно эту трудность, должен признаться, я не предвидел, когда предпринял эту затею. Каким образом мне раскрыть убийство до того, как оно будет совершено?
— И у тебя остается только пятнадцать минут, дядя Алекс, — сказал Эндрю с явным волнением.
— Вы что, надеетесь, что кто-то сознается до того, как провернет дело?
Этот вопрос задал Гарри.
— Не исключено, — спокойно ответил Александр, — но я, разумеется, не рассчитываю на это.
— Может быть, вы намерены просто сидеть за столом и ждать, пока убийца не кинется на вас. Вы увидите, кто именно, и это удовлетворит ваше любопытство. Это предположение высказал Армбрустер.
— Вряд ли, — возразил Александр в духе вполне дружеской дискуссии. — Это, как мне думается, мистер Армбрустер, требует такого мужества, которым я не обладаю, — сидеть спокойно за столом, чувствовать присутствие убийцы за своей спиной и подставлять ее под удар ножа.
— Тогда я не понимаю, как это все может произойти, — сварливым тоном произнесла Ариель.
— Разумеется, не понимаешь, моя дорогая, так что мне придется объяснить. Видишь ли, у меня есть план. Я буду придерживаться условий сделки с Михаилом, потому что он вел себя достойно во всем этом деле, вплоть до того, что буду сидеть за своим столом в полночь. Но убийство не произойдет!
Присутствующие не смогли скрыть своего разочарования. Александр вновь улыбнулся.
— После двенадцати часов, — продолжал он, — я буду свободен от своих обязательств перед архангелом. Убийца не сможет явиться на встречу со своей судьбой, и я буду жить — годы и годы. Но теперь, когда мои глаза открылись и я раскусил вас всех, я, конечно, не стану жить здесь. Как видите, мой чемодан уже упакован. Я ухожу. Затем предприму шаги, чтобы лишить наследства тебя, Ариель, и тебя, Эндрю. Что касается моей карьеры, то я задумал новую книгу, в которой будет описано это дело. Я уверен, что такая экстраординарная схема спасет Слейда Саундерса от забвения, которое ему угрожает. Вам, Толберт, придется самому заниматься своими делами. Что касается вас, Гарри, вы сами напомнили мне о моих обязанностях законопослушного гражданина.
И Александр улыбнулся еще раз.
Пятеро подозреваемых молчали. Часы показывали без семи минут двенадцать. Первым нарушил молчание Гарри.
— Значит, вы собираетесь держать нас всех здесь на мушке, мистер Арлингтон. Конечно, никто не сможет пырнуть вас ножом, если у вас в руках будет пистолет. И вы при этом считаете, что придерживаетесь условий своей сделки с архангелом?
— Нет, у меня нет такого намерения, — невозмутимо ответил Александр, — держать вас в безвыходном положении с помощью пистолета. — И, чтобы доказать свою искренность, он опустил пистолет в карман. — Мой план намного проще и куда менее жесток.
— И вы раскроете его нам, — потребовал Толберт.
— Почему бы и нет? Вот я сижу здесь, в условленный час и в условленном месте. И я позаботился о том, чтобы все подозреваемые находились здесь. Разве можно было точнее выполнить все условия?
— Здесь есть какая-то хитрость, — произнес племянник.
— Естественно, Эндрю. Один из вас — убийца. И теперь, убийца, у тебя есть два выхода. В двенадцать часов ты, если хочешь, можешь совершить свое кровавое дело при свете, на виду у четырех свидетелей, исключая меня самого. В этом случае ты, несомненно, попадешь в руки полиции, ибо я могу гарантировать, что эти презренные типы, сидящие здесь, будут просто стремиться дать показания против тебя. Но у тебя есть и другой выход — ты можешь упустить свой шанс убить меня. Поскольку это будет твой поступок, а не мой, то я буду с Михаилом в расчете и в одну минуту первого уйду из этого дома и из ваших жизней.
Яростно зазвонил телефон. Александр поднял трубку и сердечно произнес:
— Алло, сэр.
— Арлингтон, вы жульничаете! — сказал архангел.
— Ни в коем случае, сэр. Это единственный способ, с помощью которого я могу найти убийцу. Ведь до убийства нет никаких улик, а после — после я буду мертв. Если убийца не решится пойти на убийство, вы ведь не станете обвинять в этом меня.
— Очень ловко придумано, Арлингтон!
— Благодарю вас, сэр.
— Но недостаточно ловко. Вы забыли, что у убийцы тоже должна быть встреча с полночью, как и у вас. Так что у убийцы тоже может оказаться контрплан.
Александр положил трубку на аппарат, но улыбки на его лице уже не было. Он действительно забыл об этом. Его поколебленная уверенность не осталась незамеченной внимательно наблюдавшей за ним аудиторией.
— Который час? — спросил Эндрю, у которого было плохое зрение.
— Без трех минут двенадцать, — ответил Гарри, сидевший ближе всех к часам.
Тяжелая тишина опустилась на комнату. Ариель и Армбрустер обменялись короткими взглядами. Остальные не спускали глаз с Александра Арлингтона. Теперь здесь уже не было сомневающихся. И где-то среди них убийца принимал решение.
И вдруг неожиданно Армбрустер встал с дивана и пересек комнату, направляясь к двери. Он двигался с кошачьей грацией, и его шаги заглушались ковром. Александр внимательно наблюдал за ним, сунув руку в карман, к пистолету. У двери Армбрустер остановился и быстро обернулся.
— Арлингтон прав в одном, — сказал он. — Если убийца убьет его на виду у всех, они смогут свидетельствовать против него. Это обеспечит их собственную безопасность. Но предположим, что убийство может быть совершено так, что другие не будут его очевидцами? Тогда никто из нас не будет уверен в том, кто именно является убийцей. Это правда, что у каждого из нас есть мотив, и все мы будем на положении подозреваемых — полиция даже может изобразить это как сговор, и нас будут судить за убийство всех вместе. Но предположим, что полиция не узнает об этой встрече? Тогда все остальные вне подозрений, убийца делает свое дело, и у него остаются те же шансы уйти от ответственности, что и раньше. Все это зависит от того, сможет ли убийца убить Арлингтона так, чтобы никто этого не видел.
До двенадцати оставалась одна минута.
— И как же убийца собирается сделать это? — ядовито спросил Александр Арлингтон, хотя сам слышал, как дрожит его голос. — Как я могу быть убитым без свидетелей в комнате, где полно людей?
Армбрустер улыбнулся. Улыбнулся улыбкой врага.