в газете пропечатали… Серьезная газета, «Независимая…»
Все переглядываются.
БЕРЕЗОВСКИЙ. Слушайте, кто-нибудь заключение видел? О кадровой смерти рыжего? (Пауза.) Подпись главного врача нашего кто-нибудь видел?
6.
Появляется Немцов.
НЕМЦОВ (Зюганову и Селезневу). Привет, шахтеры. Шутка. (Набирает номер на мобильном.) Алло! Анатолий, ты? Привет. Не поверишь — нашел! Всех нашел! Не поверишь — на кладбище. Они тут хоронят кого-то. Сейчас посмотрю. (Смотрит венки.) Анатолий, тут такая забавная вещь: они тебя хоронят. (Смеется.) Не опять, а снова! (Присаживается на катафалк, перебирает пустые бутылки.) Да уже практически проводили. Привет передавать? Хорошо. (Отключает трубку.) Всем привет от Толика! Слушайте, господа, у вас когда еще пикнички будут, вы хоть говорите — обидно же…
ЗЮГАНОВ(Селезневу). Может, этого положим? По размеру вроде подходит…
СЕЛЕЗНЕВ. Свято место пусто не бывает. Все войдут.
В кармане у Черномырдина требовательно звонит телефон. Черномырдин вытаскивает из-за пазухи трубку со шнуром.
ЧЕРНОМЫРДИН. Алло.
ТРУБКА. Алло!
Черномырдин отдергивает ухо, и из трубки всем собравшимся слышен до боли родной голос.
ГОЛОС ЕЛЬЦИНА. Слушайте, вы где все? Алло! Я русским языком спрашиваю: вы чем там занимаетесь?
ЧЕРНОМЫРДИН (после паузы, осторожно). Алло. Добрый день. Отвечаю русским языком. Мы работаем.
ЕЛЬЦИН. Над чем конкретно работаете?!
ЧЕРНОМЫРДИН(косясь на катафалк, уставленный объедками и бутылками, на могилу). Трудимся над вопросами агросектора. Прорабатываем вопросы топлива. Решаем земельный вопрос. Тут у нас это… большой прорыв образовался. Такая здоровая яма. Ждем ваших указаний. Да! Понял. Понял. Конечно. Все сделаем. (Гудки в трубке.) Все. Ну? Что сказал?
ЧЕРНОМЫРДИН(через паузу). Сказал: землю отдать крестьянам. В яму положить бюджет. Засыпать. И сказать: крекс, пэкс, фэкс.
Первый Белорусский[70]
1.
Белорусский вокзал. Вечер.
ГОЛОС. Поезд Минск — Москва прибывает на второй путь. Повторяю…
Прибывает поезд. Люди проходят по перрону мимо памятника Ленину. Перрон пустеет. Памятник Ленину смотрит вдоль пустого перрона. Из последнего вагона высовывается голова Лукашенко. Потом он выходит на перрон. В руках — три красные гвоздики.
ЛУКАШЕНКО. Добрый вечер. Вам всем пришел я.
Ломает гвоздикам головы и кладет к цоколю.
2.
Лукашенко в полупустом здании вокзала. Березовский продает газеты.
ЛУКАШЕНКО. Простите, где тут у вас будет Кремль?
БЕРЕЗОВСКИЙ. У нас неподалеку. А вы, я вижу, из Белоруссии к нам?..
ЛУКАШЕНКО. Из нее.
БЕРЕЗОВСКИЙ. Гастарбайтер?
ЛУКАШЕНКО. Кто?
БЕРЕЗОВСКИЙ. Работу искать приехали?
ЛУКАШЕНКО. Мне работу искать не надо. Я вас сам последней работы лишу. Русским языком межнационального общения в последний раз спрашиваю: в какую тут сторону Кремль?
БЕРЕЗОВСКИЙ. А вам зачем?
ЛУКАШЕНКО. Не ваше дело.
БЕРЕЗОВСКИЙ. Ну не скажите. (Вслед.) Вы куда пошли?
ЛУКАШЕНКО. Я всегда без колебаний иду прямо вперед!
БЕРЕЗОВСКИЙ. Скатертью дорога. Только прямо впереди — Бутырская тюрьма. А Кремль — направо, по Тверской и вниз, пока не упретесь!
ЛУКАШЕНКО. Во что?
БЕРЕЗОВСКИЙ. Во что-нибудь упретесь непременно.
ЛУКАШЕНКО. Почему?
БЕРЕЗОВСКИЙ. Знаете, вы производите впечатление очень упертого человека.
3.
Лукашенко идет по Тверской мимо «Палас-отеля». Перед его носом тормозит «Мерседес»; окно машины опускается, за окном — лицо Зюганова.
ЗЮГАНОВ(показывая направление). В Кремль — прямо и вниз!
ЛУКАШЕНКО. А откуда вы знаете, что мне надо в Кремль?
ЗЮГАНОВ. У вас лицо озабоченное. С таким лицом просто так по Москве не ходят.
ЛУКАШЕНКО. Может, подвезете, товарищ?
ЗЮГАНОВ. Подвез бы, товарищ, и денег бы почти не взял. Но меня туда самого не пускают!
ЛУКАШЕНКО. Почему?
ЗЮГАНОВ. Сам не знаю. Вроде бы такой симпатичный… и патриот, и геополитик, и философ… Клейма негде ставить. А не пускают! Но я не обижаюсь.
ЛУКАШЕНКО. Почему?
ЗЮГАНОВ. А я бы их тоже не пустил. Ближе Мордовии не пустил бы. А потом… (понизив голос) между нами говоря, в непримиримой оппозиции гораздо приятнее. Ни хрена не делаешь, сидишь на законодательной ветке, чирикаешь песни протеста!
ЛУКАШЕНКО. А СССР?..
ЗЮГАНОВ. А СССР — оплот мира и социализма! (Шоферу). Трогай. (Уезжает.)
4.
Лукашенко стоит перед памятником Маяковскому.
ЛУКАШЕНКО. «Отечество славлю, которое есть, и трижды — которое будет!» Хороший поэт. Памятник оставим.
ЖИРИНОВСКИЙ(окликает сзади). Приезжий, девочки нужны?
ЛУКАШЕНКО. Какие девочки?
ЖИРИНОВСКИЙ. Нормальные девочки, без комплексов.
ЛУКАШЕНКО. Я сам без комплексов.
ЖИРИНОВСКИЙ. А чего тогда стоишь такой одинокий?
ЛУКАШЕНКО. Я хочу потеснее интегрироваться… Жириновский. Нет проблем.
ЛУКАШЕНКО. Я хочу все делать с вами сообща…
ЖИРИНОВСКИЙ. Да хоть впятером. Я тебе сейчас их табун приведу, интегрируйся до утра. По сто с телки за час.
ЛУКАШЕНКО. По сто — чего?
ЖИРИНОВСКИЙ. «Зайчиков»! Приезжий, не морочь мне голову: нужны девочки — скажи, не нужны — проваливай в свой колхоз, однозначно! Что ты тут вообще забыл?
ЛУКАШЕНКО. Мне как можно скорее нужен Кремль!
ЖИРИНОВСКИЙ. Ты спятил, колхозник! В Кремле девочек нет ни одной. Там мужской бардак, я проверял. И расценки другие. Там тебя за сто баксов на порог не пустят, не то что интегрироваться, понял?
ЛУКАШЕНКО. При чем тут вообще деньги, мы же все славяне!
ЖИРИНОВСКИЙ. Ну, во-первых, не все, а во-вторых, тебе и так два года бесплатно давали!
ЛУКАШЕНКО. Газ не в счет, мы хотим полного слияния.
ЖИРИНОВСКИЙ. Да ты маньяк, колхозник! Маньяк, однозначно, иди отсюда!
5.
Лукашенко у памятника Пушкину, читает.
ЛУКАШЕНКО. «Слух обо мне пройдет по всей Руси великой…» Правильно написал, хотя и черный совсем. Сначала — слух пройдет, потом сам пройдусь по всей Руси…
6.
В очереди в «Макдоналдсе». Лукашенко стоит позади Явлинского, изучая меню.
ЛУКАШЕНКО. «Чизбургер, гамбургер, пепси… Мак-фиш, биг-мак». А нашего, славянского, тут ничего нет?
ЯВЛИНСКИЙ. Нет. (Берет поднос и отходит.)
ЛУКАШЕНКО. Будет.
Явлинский располагается за столиком. Подходит Лукашенко.
ЛУКАШЕНКО. Вы не возражаете? (Не дав ответить.) Спасибо.
Расстилает на столе газетку, вынимает из сумки курицу, соль, огурец, хлеб… Начинает есть.
ЯВЛИНСКИЙ. Приятного аппетита, но тут не принято со своей едой. (Лукашенко ест.) Я говорю: со своим харчем здесь не сидят!
ЛУКАШЕНКО. А я сижу.
ЯВЛИНСКИЙ. Знаете, в чужой монастырь со своим уставом не лезут… (Лукашенко продолжает есть.) Вы, я вижу, совсем не местный…
ЛУКАШЕНКО. Буду местный. Такой местный буду, что вы из всей жизни только меня перед смертью и вспомните!
7.
Возле Центрального телеграфа.
ЛУКАШЕНКО(любуясь фасадом). Вот где настоящая красота! Кремль, серп и молот… Хоть снова Олимпиаду проводи, восьмидесятого года. Только проституток выслать за сто первый километр, а так — уже полный социализм!
У плеча возникает милиционер — Куликов.
КУЛИКОВ. Документики.
ЛУКАШЕНКО. А вы кто? Представьтесь, пожалуйста.
КУЛИКОВ. Я тебе сейчас представлюсь… В ушах зазвенит… Паспорт!
ЛУКАШЕНКО. Пожалуйста.
КУЛИКОВ(листая паспорт). Та-ак. Прописки московской нет.
ЛУКАШЕНКО. Будет. Прописка