Королеву снедало болезненное нервное возбуждение; подобное чувствует человек, ожидающий взрыва, когда запал уже подожжен. Екатерине даже было трудно дышать…
И вдруг раздался первый удар — глубокий и низкий. Бронза колокола ревела и гудела. Герцог Анжуйский судорожно вырвал руку из пальцев матери и попятился… Он пятился до тех пор, пока не наткнулся на кресло и не рухнул в изнеможении, заткнув уши.
Екатерина же, словно подхваченная невидимой силой, резко распрямилась, издав мрачный вздох. Она выбежала на балкон и склонилась над улицей, вцепившись пальцами в мраморные перила, будто грозный черный ангел смерти.
А колокол, огромный набатный колокол Сен-Жермен-Л'Озеруа стонал, рыдал, выл, рычал, издавая звуки, похожие на вопли безумца… Эти странные, жуткие стенания прорезали мрак…
По соседству с собором Сен-Жермен-Л'Озеруа ударил еще один колокол, затем еще и еще… И вот уже все колокола Парижа били в набат, обрушивая на столицу чудовищный шквал бешеного рева!
Внизу, на улицах замелькали тени: люди бежали, толкались, кричали, посылали проклятия. Молниями сверкали обнаженные клинки. Факелы, сотни факелов, тысячи факелов залили светом город. Красным сиянием озарился Париж, словно запылали огни преисподней, принесенные из царства мертвых в царство живых…
А за спиной Екатерины, в Лувре, грохнул пистолетный выстрел, потом второй, третий… Началось избиение гугенотов — великое человеческое жертвоприношение…
Да, с первым же ударом колокола Париж взорвался. Увидев, как вспыхнули факелы и заметались тени, герцог де Гиз воскликнул:
— Наконец-то! Наконец-то!
Во всех храмах священники, монахи, епископы, все верные дети католической церкви радостно провозгласили:
— Слава Богу! Началось!
Гиз подал знак своим людям, и всадники понеслись к дому Колиньи.
Крюсе, Пезу, Кервье, Таванн, Омаль, Монпасье, Невер, насильники и убийцы во всех уголках Парижа взялись за дело.
Данвиль, подняв шпагу, крикнул:
— К Монморанси! Вперед! Зверь в ловушке!
Радость и злоба смешались в этом вопле Анри де Монморанси.
Глава 34
КОРОЛЬ СМЕЕТСЯ
Карл IX был у себя в опочивальне. Он не раздевался. Король сидел в глубоком кресле и казался еще более маленьким, болезненным и тщедушным, чем всегда. У его ног тревожным сном спали две его любимые борзые, Несс и Эвриал.
При первом ударе колокола король затрепетал. А набат Сен-Жермен-Л'Озруа ревел и рычал, словно дикий зверь, мечущийся в запертой клетке. Борзые вскочили и завыли от страха и злобы. Карл окликнул псов; те тут же запрыгнули на кресло и приникли к хозяину. Король прижал к себе изящные, длинные морды, крепко обняв псов: ему так хотелось почувствовать что-то живое и дружеское.
Все колокола Парижа ответили набатом на яростный звон Руджьери. Король медленно поднялся, постоял, потом бросился на постель, закрыв голову подушкой. Но звон нельзя было заглушить: звенели стекла, колебался свет ламп, содрогалась мебель…
Тогда Карл решил бороться: он встал, поднял голову и глухо выругался. Внезапно рот его скривился, он закричал пронзительно и громко; вопль его слился с колокольным звоном. Борзые протяжно завыли.
— Замолчите, адские колокола! Хватит! Хватит! — надрывался король. — Пусть они замолчат! Не хочу! Не хочу! Не убивайте!..
Куда бежать? Трагический, зловещий, отчаянный крик прокатился по дворцу, словно эхо колокольного рева. Нет! Они не замолчат! Еще четыре дня колокольный звон будет захлестывать Париж.
Теперь Карлу казалось, что он слышит не только парижские колокола. Зловещий звон сотрясал королевство; все колокола Франции заговорили. Орлеан, Анже, Тур, Бордо, Авиньон, Марсель, Реймс, Ренн, Суассон, Дижон, Тарб, Ангулем, Розен, юг и север, восток и запад… каждый город захлестнул безумный колокольный звон!
Карл кинулся к окну, оборвал штору, распахнул створки… Он выглянул наружу и отшатнулся, стуча зубами.
Уже светало, занималось воскресное утро. Но по улицам все равно метались люди с факелами. Одни с криками ужаса пытались спастись, другие, залитые кровью, преследовали их.
Бросив взгляд на этот кровавый спектакль, Карл попятился и остановился в центре комнаты.
— Что я наделал? — лепетал король. — Что я наговорил? Неужели все это творится по моему приказу?.. Нет, не хочу ни видеть, ни слышать… Бежать, но куда?
Куда бежать? Карл открыл дверь, проскользнул, словно призрак, по коридору, вышел на галерею. И тут «волосы у него на голове зашевелились. Пять или шесть трупов валялось на полу: одни лицом вниз, сжавшись и скрючившись; другие — на спине, крестом раскинув руки. В углу молодой человек отбивался от дюжины католиков. Король узнал Клермона де Пиля, На середине галереи две женщины, стоя на коленях, простирали руки к своим убийцам. Еще миг — и обе упали; сердца их были пронзены кинжалами. В галерее стоны заглушали колокольный звон. И король отступил, не отваживаясь пробираться через галерею. Он прошептал:
— Это все я! Я убил несчастных женщин! Я зарезал мужчин! О, пощадите меня, пощадите меня, пощадите! Куда мне скрыться, куда?!
Карл убежал подальше от страшной галереи, хотел спуститься по лестнице… Но там, на площадке лежали горы трупов с закатившимися глазами, с застывшими руками и ногами.
Король вернулся наверх, стал искать другой коридор. То тут, то там слышались выстрелы из аркебуз и пистолетов.
Трупы в каждом коридоре! Горький дым стелился по Лувру. Через коридор пронеслась дюжина залитых кровью безумцев. Они преследовали раненого, вопя: «Ату его! Ату! Держи гугенота!» Несчастный споткнулся, упал и через секунду его тело превратилось в кровавое месиво. А взбесившиеся демоны рванулись в другой конец коридора, где промелькнули двое полуодетых гугенотов, искавших спасения… Коридор опустел. Карл осторожно шагнул вперед, приблизился к истерзанному телу только что убитого человека. Карл узнал барона де Пона, накануне выигравшего у него партию в мяч… Труп лежал поперек коридора, и Карлу пришлось перепрыгнуть через него. Но сделав еще шаг, король в ужасе застыл: обеими ногами он попал в кровавую лужу.
— Господи! Крики умирающих звенят у меня в голове! — простонал король. — Пусть громче бьют колокола! Пусть гремят выстрелы! Не хочу, не хочу слышать крики! Помогите! Бежать! Бежать! Но куда…
Карл заметался по коридорам, перешагивая через полураздетые трупы мужчин и обнаженные тела женщин; трупы, трупы, трупы вокруг: рты, разинутые в последнем проклятии; глаза, в которых отразился безумный страх или безмерное удивление.
Куда бежать? Пощады, пощады! Эти слова вместе со стонами умирающих без конца звучали в ушах Карла. Весь, весь Лувр был затянут дымом, залит кровью, полон стенаний. Повсюду стреляли… Куда бежать?