— О, точно, забыла, — отвечает Эмма с сарказмом. — Что ты вообще здесь делаешь? Я думала, мама отправила тебя собрать чеки.
— Я проголодался. И, кстати, о сладостях… — его дыхание касается оголенной шеи, когда Тимур наклоняется вперед.
Мужская рука тянется, словно желая коснуться меня, но Тимур просто хватает кекс с тарелки и одаривает меня дьявольской улыбкой. Он отлично понимает, какой эффект производит на меня.
— Кексик, — Тимур поднимает сладость в притворном тосте и ухмыляется, увидев мой взгляд полный неприкрытого отвращения.
— Надеюсь, ты подавишься, — бормочу себе под нос, не заботясь, как по-детски это прозвучало.
Все следы нервозности исчезают, сменившись раздражением. Коварный мужчина всегда точно знал, как вывести меня, и явно получал удовольствие, делая это при каждой представившейся возможности. Чувствую, как глаза Эммы жадно пожирают этот обмен репликами, без сомнения, чтобы рассказать остальным.
Тимур поднимает бровь и качает головой в притворной печали:
— Ты ранишь меня, карамелька. Такие гнусные пожелания, — он прикладывает руку к сердцу, — не волнуйся, клянусь, ты по-прежнему моя любимая сладость. Хотя эти кексы на втором месте.
Вопреки раздражению, мои губы дрогнули в усмешке. Эта легкая сторона Тимура нравилась мне гораздо больше, чем задумчивый, собственнический придурок, с которым я слишком хорошо знакома.
— Ты идиот.
— Да, именно поэтому ты не можешь забыть меня, — отвечает он, похотливо подмигнув.
Тимур наклонился ближе и сунул половину кекса мне в рот как раз в тот момент, когда я открыла его, чтобы язвительно ответить. Застигнутая врасплох, мне ничего не оставалось, как заткнуться и жевать, свирепо глядя на него.
— Вот, так-то лучше, — Тимур смеется, не обращая внимания на убийственный взгляд, и просто наклоняется вперед, целуя в лоб. Его губы ощущались прохладными на моей разгоряченной коже.
Смутно слышу, как Эмма что-то бормочет и хлопает дверью на кухню. Нас оставили наедине с нашим горящим желанием. Сглатываю. Во рту опять пересохло. Руки Тимура нежно обхватывают голову, губы мягко проходятся короткими поцелуями по вискам, к глазам, задерживаются на кончике носа.
Со стоном обвиваю руками его шею и притягиваю ближе к себе. Губы Тимура на моих губах. Дрожь желания бежит по телу. Тимур углубляет поцелуй, руки крепко придерживают за талию, поднимая меня со стула. Оказываюсь прижата к его телу. Меня легко подкидывают выше, проезжаюсь по возбуждению мужчины. Ох, черт! Мужские руки уже под попой, мнут и сжимают. Поцелуй сменяется с нежно и легкого на требовательный. Жесткий толчок языка против моего разжигает ответный огонь. Выгибаюсь навстречу. Соски напрягаются и трутся о кружевную ткань бра. Тяну за волосы, требуя прикосновений.
Тимур рычит мне в рот и пятиться назад, увлекая с собой, пока его спина не упирается в стену. Одним быстрым движением поворачивает нас так, что я оказываюсь прижата к холодной стене. Одна рука задирает кюлоты до бедра, обжигает кожу горячей ладонью.
Глаза распахиваются. Черт! Мы целуемся на кухне в доме его семьи, где полно детей и гостей, где любой может зайти и застукать нас.
— Мы… — легко толкаю Тимура в грудь, но мужчина сильнее прижимается ко мне, — Тимур, ну, правда, не… — опускается к шее и засасывает кожу, — не здесь, Тимур.
Мужчина разочарованно стонет. Медленно ведет кончиком носа по коже, неохотно соглашаясь, и до боли сжимает мою попу в руках. Сдавленно охаю.
Вернув себе некоторое подобие контроля, Тимур усмехается и аккуратно опускает меня на пол. Быстро поправляю штанину и дрожащими пальцами провожу по волосам в тщетной попытке пригладить. Провожу языком по распухшим губам, пытаясь восстановить дыхание.
Тимур наблюдал за мной подобно ястребу, его прищуренный взгляд остановился на губах.
— Я думаю, Эмма все-таки права.
— Чего? — непонимающе смотрю на него, в поисках объяснения.
— Ты моя любимая сладость, и я ничего не хотел так сильно, как медленно смаковать тебя сантиметр за сантиметром. Я хочу так сильно, что это, кажется, сводит с ума.
Внутри что-то обрывается от этого признания. Если отбросить непристойности, то это был самый близкий наш момент.
— Я тоже хочу тебя, Тимур, — отвечаю, слегка улыбнувшись.
Тимур отвечает той самой мальчишеской улыбкой, от которой сердце готово выпрыгнуть из груди.
— Мы можем уехать сейчас, если хочешь, — он секунду молчит и смеется. — Полагаю, я мог бы затащить тебя наверх и заняться с тобой развратными делами. Хотя я не целовался в доме родителей еще со школы. В последний раз, когда я пробовал это сделать, мама застукала нас целующимися и заставила мыть полы в кабинете зубными щетками. Веселые времена.
— Интересно, какое наказание можно придумать сейчас, если бы она застала нас, — хихикаю, представив, как мы вдвоем будем мыть полы на кухне, а Марта ворчать с неодобрением. — Думаю, я умерла бы от смущения.
— Я бы отдал все, чтобы увидеть, как ты моешь полы, задрав симпатичную попку. О, я с удовольствием трахнул бы тебя сразу же, — он весело шевелит бровями.