Он начал боевые действия прямо за завтраком.
Появившись на кухне («неофициальные» приёмы пищи проходили именно там, с согласия хозяек и постояльцев), Мэй состроил на бледном личике обиженную мину, надул губы и нараспев поинтересовался:
— Почему ты вчера так и не пришёл ко мне? Без тебя было так холодно...
Я закашлялся. Графини переглянулись. Равель покраснела, но всеми силами постаралась скрыть своё смущение. Алаисса сделала вид, что за столом, кроме неё, больше никого нет.
Эльф, наслаждаясь произведённым впечатлением, продолжил:
— Неужели, я тебе так скоро надоел?
Терпеть выходки юного хулигана не было больше никакой возможности. Я встал из-за стола, подошёл к Мэю, с ласковой улыбкой наклонился над ним и... Потащил за длинное ухо вверх. Эльф взвизгнул, но вырваться не попытался: чувствовал, что в лучшем случае ухо просто оторвётся.
— Прошу простить моё поведение, сударыни... Позволю себе на несколько минут лишить вас своего общества и общества этого... молодого человека.
Волоча эльфа за собой, я вышел в холл, где нас никто не мог услышать, и только тогда отпустил налившееся краской ухо.
— Что ты себе позволяешь?! — оскорблённый эльф отчаянно растирал помятую часть тела пальцами.
— Нет, это что ТЫ себе позволяешь! Не нашёл лучшего места и времени для своей детской мести?
— А что такого? Ты и так всем рассказываешь, что мы — любовники, почему же теперь это тебя уязвляет? — он старался казаться сильным и ехидным, но выходило наоборот: бессильная ярость вперемешку с наивной обидой.
— Во-первых, я никому ничего подобного не говорил...
— Значит, намекал! — эльф не сдаётся.
— Не намекал. Потому что намекать не на что и незачем. Если кто-то увидел наши отношения в таком свете, это ещё не повод...
— Спорим, все видят именно в ТАКОМ свете! — почти выкрикнул он. Я сморщился.
— Положим, не все... Нечего обращать внимание на недалёких людей, думающих только об удовлетворении потребностей!
— Что делать, если они — повсюду?!
— Ничего не делай. Прежде всего, успокойся!
— Тебе легко говорить... — Мэй зло выдохнул.
— Нелегко. Но я стараюсь. И тебе того же советую.
— Мне не нужны твои советы!
— Ты ошибаешься...
— Занимайся своими делами, а я займусь своими!
— Да на здоровье!
— И займусь!
— Да пожалуйста!
— Не бойся, я возмещу все твои расходы!
— Я и не боюсь... — препирательство с эльфом начало горячить и меня самого. А если под мой хвост попадает вожжа... — Тоже мне, вообразил себя неотразимым... Да таких, как ты, если б я захотел, у меня было бы... И пальцев не хватит сосчитать!
— Можно подумать! Красавец нашёлся!
— В этих делах красота не особенно важна, мой милый! Но ты, по неопытности, ещё не знаешь всех деталей... — ох, что я несу? В чём обвиняю? Ведь, если задуматься, у меня опыта может оказаться куда меньше, чем у этого мальчишки...
— Ах, вот как? Ну, за мой счёт ты свой список не пополнишь, и не мечтай!
— Мечтать? О таком-то ничтожном «удовольствии»? Увольте! У меня, слава богам, выбор есть!
— Вот и выбирай! Только учти: женщины на тебя с сегодняшнего дня и не посмотрят!
— Это ещё почему? Ты постараешься? Не получится!
— Увидишь!
— Ты получаешь второе предупреждение! — с этими словами я вернулся к прерванному завтраку.
...Горя желанием отомстить, Мэй начал жеманничать и «строить глазки» в этот же вечер. Правда, на поцелуи он так и не решился, но, наверное, потому, что целовать было некого: ваш покорный слуга сбежал наверх при первой же удобной возможности и погрузился в неровные строчки дневника Лара.
Обида не хотела меня покидать. Никак не хотела. И очень мешала заниматься делом.
Фрэлл! Надо было просто взять ремень и выдрать мальчишку, как... как... ну, как полагается! Мигом бы прекратил кривляться... Может, всё-таки... Нет, не буду. Любое посягательство на его тело будет теперь трактоваться в строго определённом смысле и принесёт неприятности, по большей части, мне.
Кретин длинноухий! Из-за какой-то ерунды так осложнить жизнь! Куда смотрел Совет, отправляя с поручением этого капризного ребёнка?! Я бы сказал, «куда», но... Не пристало под одной крышей с дамами выражаться подобным образом.
Главная мерзость заключается в том, что он чувствует себя абсолютно правым и, в силу этого, считает, что победил в текущей партии Игры. Нет, не подумайте плохого, я вовсе не завидую и не грызу собственные локти от того, что проиграл! Собственно, в том, что произошло, не могло быть победителей и побеждённых. Мы оба оказались в совершенно идиотском положении: Мэй сам себя приговорил к неприемлемой роли и навязал мне схожее поведение. Ну да, можно заявить, что всё это — шутка, но... Скажите, вы бы поверили? И я бы не поверил... Зачем вникать в то, о чём можно пошептаться и над чем можно похихикать? Незачем! Ну, Юджа, ты и натворила дел!...
Хотя, я её понимаю. Люди, привыкшие к свободным отношениям с обществом, переносят ощущение свободы и на межличностные отношения. Это правильно, кстати: какая разница, кто согревает твою постель, если вам хорошо вдвоём? Никакой. То, что творится за закрытыми дверьми, никого не должно волновать. Но этот кретин распахнул двери настежь!
Тьфу! Надо сосредоточиться и выкинуть из головы все мысли об эльфах. И хорошие, и плохие. Кыш отсюда!...
Но мысли не уходят. Рассаживаются полукругом на полу и начинают злорадно мурлыкать.
Это просто невозможно! Зачем Кэл подсунул мне мальчишку с чрезмерно выраженной способностью чувствовать эмоциональные грани чужого разума? Не предполагал, чем всё обернётся? Ну, разумеется! А я-то, я-то как опростоволосился... Сразу не догадался, что Мэй воспринимает не только и не столько обращённые к нему слова, сколько окраску сопровождающих их мыслей... Как глупо! Не надо было вести себя с ним, как с ребёнком! Надо было сразу расставить все ударения...
Почему я не насторожился ещё в тот, первый раз, когда пытался успокоить его после разговора с Кэлом в Вайарде? Эльф СЛИШКОМ быстро успокоился. Потому что не вдумывался в слова, а СЛУШАЛ то, что стоит за ними... Слушал, что говорит моё сердце... Надо избавляться от дурацкой привычки жалеть всех и вся... Доигрался уже. Хватит. Нежность, которую я неосознанно испытывал при общении с Мэем, привела к очень неприятным последствиям... И хуже всего то, что ничего нельзя переделать! Я не могу перестать относиться к эльфу, как к... младшему брату, которого у меня никогда не было. Как к существу, отчаянно нуждающемуся в защите и опеке...
Впрочем, это самое «существо» оказалось весьма вредным.
И я ещё, по тупости своей, полагал, что качественно испортить жизнь могут только гномы... Ха! Да даже десяток Миррим не нанёс бы такого урона моей репутации... Репутации, на которую мне, собственно, наплевать. Но вот каким местом думал Мэй? Или он не догадывался, что лицемерные правила придворной жизни Западного Шема не одобряют связи между... Фрэлл! И говорить с ним почему-то не хочется... На людях — невозможно, потому что он сразу начинает кокетничать, а наедине... Наедине мне его почти не застать: пошёл уже четвёртый день, эльф, благодаря добросовестности Шэрола, обзавёлся знакомыми, и днём пропадает в городе, а вечером... Вечером строит из себя неизвестно что. С бантиком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});