Читать интересную книгу Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна

Михаил опоздал, но этого никто не заметил, потому что не было еще одного акционера – Николая Крышаева. Явное перераспределение веса бросилось в глаза и задело Михаила. Он надел иночи и уткнулся в нескончаемый поток срочных сообщений со всех концов света. Крестный появился через несколько минут и с привычной уверенной улыбкой устроился на своем месте. Когда и после начала собрания Михаил не снял очков, его, наконец, начали замечать. Сообщение от Лены о звонке Высоцкого он получил, уже собираясь убрать один из экранов. – Лена, чего он хотел? – спросил Михаил, не смущаясь окружающих и кого-то перебив. – Читаю: “Я готов проанализировать и подтвердить своей репутацией любые файлы на предмет достоверности и принадлежности индивидуума к живым проектам”. Оставил контакты. Михаил с выдохом откинулся на спинку кресла и улыбнулся. Впервые за день он почувствовал легкость в груди. – Спасибо, Лен. Добавь в мои контакты. Стянув очки, Михаил вежливо кивнул: – Продолжайте, Владислав Савельевич. Вопрос о смещении Михаила с должности Генерального директора все же был существенно обоснован и вынесен на голосование. Проекция Ларисы Сергеевны Королевой на практически всегда пустующем стуле покровительственно осмотрела присутствующих и произнесла четко и громко: – Против. Ей не требовалось комментировать свое решение даже для вида или приличия. Никто не посмел возразить. Иванов перевел взгляд на Михаила, и по этому взгляду стало понятно, что он слушает чьи-то инструкции. Неотвратимо наступил конец рабочего дня и Михаил с удивительным спокойствием и удовлетворением признал, что и этот день он пережил. Что рискованные шаги и безрассудные заявления не только остались безнаказанными, но и возымели действие. Он не только остался главой “Живого проекта”, но и успокоился по поводу безопасности матери. Это сражение было выиграно, и маленькая победа придала сил и уверенности. – До завтра, Михаил Юрьевич! – попрощалась Лена, мелькнув в проеме двери. – До завтра, Лен! Михаила не оставляла мысль о неожиданной помощи Высоцкого. В момент ее оказания он вытащил из рукавов все свои козыри и вопрос уже не было столь критичным, как с утра, когда он отчаянно искал и не находил специалиста, готового предоставить свое заключение. Но участие профессора, его неожиданная поддержка оказалась нежданным признанием и подарком, который сложно переоценить. Михаил так и не узнал, кого должен благодарить за провидение, привлекшего ученого. Ему очень не хотелось думать, что это мог оказаться крестный. Привычно выведя изображения с камер наблюдения на шестнадцатом этаже к себе в иночи, Михаил удивленно вскинул брови. Он не оставлял за собой права видеть Анну лично, но не видеть ее вовсе было невыносимо. Через Семена он “попросил” ее на время подготовки аукциона являться в офис или в особняк не менее раза в неделю. Подключаясь к камерам, Михаил мог увидеть ее сосредоточенное лицо и расслабленную фигуру. Это поддерживало. Сегодня Анна не просто оказалась на одном из “гостевых” офисных мест, но и до сих пор не собиралась домой (в отличие от Семена в нескольких ячейках слева от нее). Михаил спустился вниз и встретился в дверях с Семеном. Далеко справа в кабинете с прозрачными стенами поднял взгляд Роб. Больше в огромном помещении коммерческой дирекции никого не было. По обе стороны царила тишина и темнота, лишь полоска света над отделом продаж и в конце крыла у коммерческого директора извещали о том, что этот этаж еще не уснул. Михаил неторопливо подошел к ячейке Анны и, захватив кресло от соседнего рабочего места, присел рядом. Девушка молча наблюдала за шефом, на хмуром бледном лице угадывались следы недавних слез. Михаил уже собирался задать вопрос, но Анна опередила его вымученным безжизненным голосом, в котором даже упрек был практически неразличим: – Вы с такой легкостью разрушаете жизни окружающих, что уже даже не интересно какой механизм у вас вместо сердца и души. Мистер Гото в сравнении с вами – невинный ребенок. Он хотя бы не претворяется, что все еще человек. – В чем я провинился, Ань? – Зачем вы влезли в нашу жизнь, зачем прикрыли Игоря перед банком? – Я не... – Вряд ли теперь что-то сможет отмыть меня перед ним. – Аня, я не понимаю. – Он уверен, что я изменила... просто так, за “спасибо”, никто бы не сделал того, что провернули вы. Увидев вновь закипевшие в глазах Анны слезы, Михаил опустил взгляд. – Ты права. Мне нужно было понять, что тебя держит, и я понял это. Но запросы СБ, их следы было замести значительно сложнее, чем отчистить твоего парня. Да и не хотел я оставлять вас в том болоте... как бы там ни было... – Михаил нахмурился, – если хочешь, я пошлю сотрудника объяснить это ему. Компания не заинтересована ни в потере хороших сейлзов, ни в покрывании финансовых махинаций, в которых замешан твой... сожитель. Теперь нахмурилась Анна. Подняв свою сумочку, она молча поднялась и пошла к выходу. – Так мне сделать это? – Михаил тоже поднялся, – Аня?! – Чтобы вы записали это в один из своих... благотворных проектов? – кинула она через плечо бесцветным голосом. – Я не занимаюсь благотворительностью, – поморщился Михаил. – А я и не говорила о благотворительности, – Анна обернулась и кинула взгляд на Роба, маявшегося в своем аквариуме. Он собирался уходить, но не смел помешать явно личному разговору босса. Михаил удивленно усмехнулся и недоверчиво уточнил: – Что ты об этом знаешь, Анют? – Михаил Юрьевич, если бы вы были живым проектом, одним из клонов компании, я бы могла вас простить. Но человек, нормальный человек, обязан давать себе отчет, что творит и понимать, какую боль может причинить окружающим, претворяя свои прихоти. Трудно и гадко иметь дело с человеком, не понимающим слова “нет” и уверенным, что его цели оправдывают любые средства. Я... жалею, что не попала под машину в тот день, когда Семен искал человека для организации вашего аукциона, – девушка отвернулась, но, сделав шаг к двери, снова вернула взгляд к Михаилу, – “Можешь не обращать на меня внимания... сказала гора самолету”. Я все же разбилась о вас. Михаил наблюдал за тонкой фигуркой девушки, выходящей в стеклянные двери и скрывающейся за стеной. Ему было больно, и эта боль отражалась на лице, пока слева не показался приближающийся силуэт коммерческого директора. – Роб... – Как собрание? Ты все еще наш Ген. дир.? – Все еще да. – Все были уверены, что тебя снимут. – Кто все? – Сеть, ближайшие круги. – Они ошиблись. – Я должен что-нибудь знать по случаю визита Гото? Что-нибудь подготовить? – Гото? – Миш, ты сегодня новости вообще не смотрел? – Нет. – Что ж... на днях прилетает Гото и одна из повесток – визит к тебе для обсуждения дальнейшего сотрудничества. Подавляющее большинство уверено, что Гото собирается выкупить “Живой проект” у

LPI

. – И что... его секретарь объявила об этом миру, но забыла позвонить мне? Роб усмехнулся и, пожав плечами, протянул руку: – До понедельника, Миш. – Пока. Роб обернулся еще раз перед стеклянными дверьми и скрылся. Михаил же окинул взглядом ближайшие рабочие места и вернулся к ячейке Анны. Расслабленно откинувшись в ее кресле, он прикрыл глаза. – Михаил Юрьевич... Он не заметил, как уснул. В паре метров от ячейки, будто боясь подойти ближе, стоял охранник. – Я... должен... – Да, спокойной ночи, – Михаил поспешно поднялся и, дружески хлопнув по плечу сотрудника СБ, направился к выходу. В здании было пусто и Михаилу казалось, что прислушавшись, он может уловить гудение офисных уборщиков, в это время становящихся полноправными властителями пустующих помещений. Ему не хотелось нарушать эту тишину гудением лифта: Михаил поднялся на двадцать восьмой пешком. Шел девятый час. Этот день вымотал Михаила, а получасовой сон на седьмом окончательно вывел из строя. Михаил зашел в коморку за кабинетом и с минуту задумчиво стоял над диваном. Иночи в нагрудном кармане подавали перманентный сигнал о вызовах и сообщениях, дублирование информатора на шею он отключил еще месяц назад. Он не хотел никого видеть и ни с кем говорить, но единственному человеку на свете Михаил не мог отказать в безоговорочном праве на свое внимание. Накинув пальто, президент спустился к машинам и уже через двадцать минут въехал в ворота особняка матери. – Сынок! – Лариса Сергеевна бросилась к сыну, как только тот вышел из машины и, лишь оказавшись в крепких объятиях, позволила себе пустить слезу. – Все хорошо, мам. Сегодня... кончилось. – Я так боялась! Я... не ожидала! Я так рада, что все разрешилось... хотя бы пока. – Я тоже. – Ты ужинал? – Он тут? Лариса Сергеевна отпустила руки сына и пожала плечами: – Нет. – Я не ужинал и ужасно голоден, – улыбнулся Михаил в ответ и, обняв кутающуюся с пушистую белую шаль мать, повел ее в дом. Часом позднее с помощью иночей Михаил наблюдал за собравшейся у ворот его особняка толпой. Камеры на периметре и новостных стрекозах – геликах, как называли их сами журналисты, передавали во всей полноте происходящее несколькими километрами впереди. – Останови, – приказал Вася машине. – Я же сказал, что еду домой в любом случае, – устало возмутился Михаил. – Я должен дождаться указаний Григория, Михаил Юрьевич. Извините. – Не торопясь езжай вперед, – приказал Михаил, и машина тихо тронулась. – Да, – тем временем внимал Вася указаниям шефа службы безопасности, – нет, не уверен. Михаил поймал озабоченный взгляд телохранителя в зеркале заднего вида. – Боюсь, да... присылай. Останови, твою мать! – поднял голос Вася, – я же сказал! – А я сказал ехать домой, – глухо повторил Михаил, снимая иночи и встречаясь взглядом с Васей. Впереди, колыхаясь и помелькивая разноцветными огнями, виднелась сплошная – от забора до забора – толпа. Над ней розово-сиреневыми голограммами подрагивали и путались лозунги. Заполнившим улицу людям не нужно было оборачиваться в сторону крадущихся к особняку машин. Им не требовалось гадать, кто скрывается в салоне за ярким светом фар. Все до единого смотрели в иночах трансляцию геликов над головами и благодаря всевозможным идентификаторам – от паспортных чипов до маяков в машине – определенно знали, что цель их митинга приближается. Вася приказал машине съехать на обочину и остановиться. – Заблокировать двери. Михаил Юрьевич, может все же в офис? Куда!? Михаил открыл дверь до того, как машина включила блокировку, и неторопливо направился к дому. Вася догнал его через несколько секунд и выставил ладони, остановив попытку схватить шефа за плечо. – Ради бога, Михаил Юрьевич, что вы творите!? – Идите к черту, – отмахнулся Михаил и убрал руки в карманы пальто. От второй машины подбежали клоны и привычно рассредоточились вокруг шефа. – Они могут быть вооружены, – убеждал Вася. – Могут. – Зачем вы это делаете? Зачем? – Я просто хочу домой, Вася. Пока у меня еще есть дом. – Но зачем сейчас, когда это так опасно? Что и кому вы пытаетесь доказать?! – Вась, я не дочка Джоффри. Делай свою работу молча. Увидев, как Олег спереди, шедший чуть правее, подобрался и ссутулился, Михаил наоборот расправил плечи. Он чувствовал физическую усталость, но адреналин придал сил и уверенности. Вася надел иночи. – Ответьте Григорию, пожалуйста. – Нет. – Это неразумно! – выдохнул телохранитель беспомощно. – А меня уже давно не считают разумным. – Но ведь это не так, это не про вас... – А этих людей ты считаешь хуже меня? Считаешь, они не имею права высказать свое мнение? Бороться за то, во что верят? Добиваться желаемого любой ценой? Так? – Я... не... – Они пришли ко мне домой. Я выслушаю их. Возможно, я окажусь единственным человеком на Земле, кто готов их услышать. Посмотрим, найдут ли они, что сказать. – Вы не понимаете: они же подогреты, они опасны, они не говорить приехали! – Сегодня с утра мне пришлось искать доказательства, что я не живой проект, а вечером практически пожалеть об этом. Через две недели в нескольких странах вступит в силу указ о наделении живых проектов статусом людей и граждан, а люди до сих пор не могут уразуметь, что человек – это не статус. Они хотят выказать свое презрение торговцу клонами-рабами, но покорно кидаются на тех, на кого укажет их собственный хозяин. Знаешь, Вась, это даже не смешно: чего мне бояться? – Их численного превосходства, физической расправы, Михаил Юрьевич. – Если это метод людей, я не хочу считаться человеком. Если они найдут довод против моего права на жизнь и неприкосновенность, я пойму, что проиграл. – Да как же вы не понимаете, это не игра! Михаил засмеялся и не ответил, потому что в десятке метров перед ним в изумленном молчании замерла зажатая с обеих сторон заборами частных участков толпа. Михаил молча разглядывал подсвеченные голубоватым светом иночей щеки и пытался отыскать в живой стене пред собой хотя бы одну пару глаз. В какой-то момент ему показалось, что люди впереди не понимают, что он стоит прямо перед ними. Когда слева кто-то снял гаджет с лица, Михаил обернулся. – Юля, – узнал он, и не успевшая погаснуть улыбка вновь обнажила зубы. Женщина вышла из толпы и, недоверчиво поглядывая на телохранителей, подошла чуть ближе. – А ты растешь... – усмехнулся Михаил беззлобно. – Зачем вы все здесь? – Это митинг против узаконенного рабства, – ответила Юля, и Михаил полной грудью вдохнул морозный воздух и с коротким смешком выдохнул облако пара. – Через две недели вступит в силу закон о наделении живых проектов теми же правами, какими обладаете вы. Так что мой вопрос в силе: зачем вы здесь? – Да что с ним говорить?! – воскликнул молодой парень, сдергивая с лица иночи и выступая вперед. Через мгновение он уперся грудью в выставленную вперед ладонь Олега. Вероятно, преодоление пути до цели не считалось проявлением агрессии. – Его охраняют клоны! – заметил кто-то из толпы. – Хотите, я сам отвечу на свой вопрос? – повысил голос Михаил. – Валяй, Королев! – тут же согласился мужчина вдалеке. – Так я и думал... – беззвучно пробормотал глава