Читать интересную книгу Алиса и дракон (Сборник) - Кир Булычев

На третий день после завтрака капитан Полосков позвал профессора на мостик.

Алиса мыла посуду и слышала, как разговаривают взрослые.

– Странная вещь происходит с Теплицей, – сказал Полосков. – Я ее не вижу.

– А на экране?

– Радар ее засек, приборы ее видят, все правильно, но мои глаза ее не видят. Мы должны видеть Теплицу в иллюминаторе, как звезду третьей величины.

В иллюминатор были видны звезды – миллионы звезд, а вот на месте Теплицы чернела пустота.

Это было очень странно. Настолько странно, что капитан Полосков заранее снизил скорость «Пегаса» и шел вперед, словно на ощупь.

И вдруг Полосков воскликнул:

– Вижу! Есть Теплица! Только я сомневаюсь, что это и есть наша Теплица.

Смысл этой загадочной фразы стал ясен, когда они приблизились к планетке на тысячу километров.

Искусственная звезда, которая давала Теплице свет и тепло, погасла или исчезла.

«Пегас» осторожно замер рядом с планеткой. Полосков направил на поверхность лучи прожекторов.

И в их свете можно было разглядеть, что никаких лесов, кустарников и садов на планетке не осталось. Лишь сухие замерзшие ветки и голые стволы поднимались над снегом и льдом.

Полосков остался на борту, а Селезнев с Алисой надели скафандры и на посадочной шлюпке спустились на Теплицу.

А искусственную звезду так и не нашли. Она попросту пропала, словно ей надоело кружиться вокруг астероида. Но такого быть не могло, потому что это нарушало бы все законы небесной механики.

Мертвый холод захватил планету в плен. Еще вчера Алиса смотрела фильм про Теплицу и поражалась тому, какая бурная жизнь кипит на этом небольшом астероиде.

Что же могло случиться?

Алиса медленно и осторожно шла вслед за отцом, пробираясь сквозь заросли замерзших деревьев и кустов. Ветки ломались, стоило лишь к ним прикоснуться, потому что промерзли так, что стали словно стеклянные.

Селезнев снимал все миниатюрной кинокамерой.

– Смотри, папа! – Алиса показала вперед.

Среди сучьев лежала замерзшая пантера. А может быть, тигрица. Громадная хищница.

– Это домашняя кошка, та самая, которую мы с тобой хотели взять для нашего зоопарка.

– Неужели здесь погибли все звери? – расстроилась Алиса.

– К сожалению, ни одно живое существо не сможет выжить при температуре, близкой к абсолютному нулю. А если здесь и остался кислород и другие газы, что были в атмосфере, они тоже стали твердыми и превратились в порошок, по которому мы с тобой ступаем.

– Какой ужас! И никаких растений не осталось?

– Не надо отчаиваться, – сказал Селезнев. – Мы с тобой соберем как можно больше семян и постараемся их прорастить. Или, в крайнем случае, привезем их домой, и там в лаборатории генетики их восстановят.

Далеко от места высадки Алиса с папой не отходили. Они два часа потратили на съемки и сбор семян растений. Потом Алиса нашла замерзшую мышь размером с кошку.

– Какая странная катастрофа! – сказал Селезнев. – Никогда не слышал ни о чем подобном. А ты, капитан?

– Я уже включил корабельную память, – отозвался с «Пегаса» Полосков. – Но и там ничего подобного не нашел.

– Хорошо еще, что здесь не было людей, – сказал Селезнев. – Судя по всему, гибель планеты была очень быстрой. А еще меня смущает, куда могла деться искусственная звезда. Это же не бочонок с пивом! Я еще допускаю, что она могла взорваться или погаснуть. Но исчезнуть!.. Ума не приложу...

Алиса с отцом вышли на поляну.

Грустное, но прекрасное зрелище открылось их взгляду.

Поляна заросла большими белыми хризантемами. Они замерзли, но лепестки и листья не облетели.

Казалось, что перед путешественниками расстелилось целое поле живых цветов.

Селезнев подошел к крайнему цветку и дотронулся до него. Раздался легкий хруст (хотя, скорее всего, Алисе так показалось, потому что в вакууме звуков нет), лепестки превратились в пыль. Медленно разлетаясь, эта пыль дотрагивалась до других цветов, которые осыпались от прикосновения даже одной пылинки. И вот вместо поляны белых хризантем перед Алисой оказался запорошенный снегом пустырь. Из снега торчало множество палочек – стеблей замерзших хризантем.

– Жалко, – вздохнул Селезнев.

– Ты успел снять? – спросила Алиса.

– Успел, – ответил папа.

А вот и бывший прудик. Он промерз до самого дна, и в прозрачном льду были видны водоросли и рыбы.

– Сюда надо будет прислать специальную экспедицию, – вслух подумал Селезнев.

Алиса нагнулась, потому что увидела во льду что-то яркое.

– Смотри, – сказала она папе. – Кто-то значок забыл. Тут были люди.

– Ничего удивительного, – ответил Селезнев. – Здесь бывали огородники и путешественники, а значок, наверное, забыл какой-нибудь рыболов.

Алиса легонько ударила по льду ледорубом, и по поверхности пруда разбежались длинные трещинки.

Алиса наклонилась и отбросила несколько острых льдинок. А потом подняла и значок.

Странный значок.

Черная пятилучевая звезда в желтом круге. А внутри ее пылает огонек.

Очень странный значок.

– Пошли назад. Пора возвращаться, – сказал папа. – Здесь мы больше ничего не найдем.

«Здесь холодно, – думала Алиса. – И звездному псу было холодно... А вдруг он побывал на этой Теплице?»

И тут Алиса увидела детские следы. Может, и не детские, но наверняка маленькие.

– Папа, погляди! – крикнула она. Следы были отчетливо видны на инее, покрывшем землю, но в мертвых зарослях они пропали.

– Ты здесь раньше не проходила? – спросил Селезнев.

– Что ты, папа? Мы же с тобой идем совсем с другой стороны.

Селезнев снял следы на кинокамеру. Но он все равно сомневался, не оставила ли их Алиса.

Они с Алисой провели на Теплице еще полчаса: собирали замерзшие семена, брали образцы почвы, хотя, конечно же, основательно здесь будет работать специальная экспедиция.

Потом они вызвали посадочную шлюпку.

Через пять минут она мягко опустилась возле Алисы. Когда шлюпка понеслась к кораблю, Алиса с грустью посмотрела на погибшую Теплицу. Нет, ей уже никогда не ожить! Все замерзло. Слишком холодно.

Вечером они смотрели фильм, привезенный с замерзшей планетки. Вдруг пес, который все норовил что-то сказать, тявкнул:

– Холодно!

То же самое слово!

– Ты слышал, папа?

Селезнев кивнул.

– Пес слышал наш разговор и узнал слово, – сказал он.

Алиса посмотрела на шарик, висевший под потолком.

Шарик на секунду вспыхнул. И погас.

– А это, наверное, случайность, – сказал капитан Полосков.

Глава 10

ВУЛКАН ПОГАС

– Куда курс держим? – спросила Алиса у капитана Полоскова.

– К Новому Неаполю! – ответил капитан.

– Да здравствует Новый Неаполь! – воскликнула Алиса. – Ура!

Ей давно хотелось побывать на знаменитом курорте.

Может, вы забыли или по болезни пропустили тот урок географии, когда учительница рассказывала про Новый Неаполь? Давайте я напомню.

На берегу Бурного океана на планете Изора, там, где зеленые отроги Каскадных гор спускаются к белым барашкам прибоя, лежит курорт Новый Неаполь.

Воздух в нем считается самым целебным во всей галактике, потому что рядом постоянно дымит вулкан Новый Везувий.

Этот дым разносится по всему побережью, и он совсем не противный, а приятный, потому что пахнет пряными травами и цветами, которые, как говорят, растут в больших залах внутри Изоры.

К тому же этот дым даже в самых малых дозах прочищает горло, гонит прочь насморк и кашель и лечит множество других болезней.

Неудивительно, что на берегу моря, а также в лесу возле Нового Везувия построили много санаториев. Ночуют пациенты на пляже или на лесных полянах, чтобы всю ночь вдыхать теплый аромат подземных цветов.

Много раз пробовали сделать из этого дыма концентрат, чтобы вывозить его на другие планеты. Но все впустую. Потому что через два дня дым терял свои целебные свойства.

Химики тоже не смогли выяснить формулу дыма – уж очень он сложный.

В общем, хочешь лечиться – поезжай на Изору!

Ученые не раз совершали походы и даже длительные экспедиции к жерлу вулкана, чтобы заглянуть внутрь. Вулкан ничего против не имел и не мешал ученым. Сверху можно было увидеть, как в глубине метались языки пламени и зарождались клубы сиреневого дыма.

И вот, когда одна из экспедиций изучала материалы, собранные в жерле Нового Везувия, при этом присутствовал знаменитый ученый с Земли из города Великий Гусляр.

– А ну-ка, – сказал тот ученый, – я желаю еще разок посмотреть на пламя в вулкане, только пустите пленку помедленнее и увеличьте сами огоньки.

И когда это было сделано, ученый громко сказал:

– Так я и предполагал!

– Что? Что? – спрашивали его ученики и ученики его учеников, потому что этому ученому, Льву Христофоровичу Минцу, исполнилось уже сто пятьдесят или двести лет. Когда-то он изобрел не то чтобы бессмертие, но жизненное замедление. Другие люди проживут десять лет, а Лев Христофорович только год. А раз он с самого начала был очень талантливым и мудрым, то с годами стал еще мудрей и порой сам себя не очень понимал – слишком сложно работал его гениальный мозг. Он с утра собирал своих учеников и учеников своих учеников и говорил им: