о семи или восьми помолвках. Весть об этом привела в восторг Орма и Ильву, ибо это был знак того, что гости, стар и млад, веселились от души на празднике; лишь отец Вилибальд мрачно бормотал что-то самому себе, не высказываясь, впрочем, открыто о том, что происходило на пиру.
С другой стороны, отцу Вилибальду было что сказать на этом празднике. Уже в первый день, когда гости расселись по своим местам в церкви и каждому мужчине и женщине поднесли по первому кубку пива, он появился у алтаря, где стоял крест и три красивых восковых свечи, которые собственноручно сделали он и Аса, и обратился к присутствующим с проповедью о святом месте, в котором они находятся.
— Господь, правящий этим домом, — промолвил он, — есть Бог истинный, превосходящий всех остальных в мудрости, силе и умении приносить удачу. Дом Его, куда вам позволено вступить, есть дом мира. Ибо Он пребывает в мире, радуется ему и дарует его тем, кто обращается к нему за помощью. Вы пришли в этот дом из обители мрака и неверия, дабы на короткий миг насладиться Его присутствием, и в обитель мрака и неверия вы возвратитесь, дабы погрязнуть во грехе и разврате до конца своей жизни, после чего займёте своё место в рядах проклятых. Но Христос дарует и вам свою бесконечную любовь, хоть вы денно и нощно оскверняете Его Имя и преступаете Его заповеди, поэтому вам и было дозволено войти в этот дом. Ибо Он желает, чтобы все люди были счастливы, вот почему Он сам был странником на этой земле; Он обращал воду в крепкое вино, дабы подарить радость своим друзьям. Но близится время, когда Он перестанет быть кротким с теми, кто пренебрегает Его любовью. И когда они познают гнев Его, они будут мучиться куда ужаснее, чем тот вождь в песне,[19] который был брошен в ров со змеями. Итак, я полагаю, все вы согласитесь, что нет ничего хуже, чем оказаться в рядах Его врагов. Но покуда Его любовь распространяется на всех, любой мужчина и любая женщина могут сделаться Его слугами и заручиться Его поддержкой, приняв крещение. Но те, кто не сделает этого, должны будут отныне полагаться на самих себя.
Гости с любопытством слушали отца Вилибальда, перешёптывались между собой о том, что в его словах много верного и разумного, но много и такого, чего невозможно слышать без Смеха. Было заметно, что люди старые слушали с большим вниманием, нежели молодые, ибо те, и юноши и девушки с трудом отводили глаза от Илвы. На неё действительно нельзя было налюбоваться, ибо она была прекрасна, жила в согласии с миром и была добра к каждому. Она нарядилась в новое платье, сшитое из дорогой ткани, найденной в мешках Остена и отделанное шёлком и серебром. На шее у неё висело андалузское ожерелье. По взглядам мужчин и женщин было видно, что всем она пришлась по сердцу, и Орм с восторгом и гордостью понимал это.
Когда священник закончил свою проповедь, Орм попробовал было убедить одного или двух наиболее мудрых среди гостей, что тот, кто не становится христианином, мало заботится о собственной участи. Но он ничего не добился, кроме того, что несколько человек согласились с мнением, что об этом стоит поговорить, но позже, когда все уже были пьяны, они уклонились от разговора.
Следующий день был воскресеньем, и отец Вилибальд поведал гостям о том, как Господь сотворил мир за шесть дней и в день седьмой отдыхал от трудов своих, и все согласились между собой, что эта история заслуживает самой высокой похвалы. Затем священник рассказал о том, как в тот же день, но многими годами позже, Христос воскрес из мёртвых, что они с трудом приняли на веру. Затем в церковь был принесён Харальд Ормсон, дабы над ним был произведён обряд крещения. Аса поднесла его к купели, и отец Вилибальд торжественно исполнил обряд, распевая латинские псалмы так громко, что младенец проснулся и завопил, а собравшиеся затрепетали на своих скамьях. Когда обряд был завершён, все подняли кубки за удачу новорождённого и в память таких славных мужей, как Харальд Синезубый, Свейн Крысиный Нос и Ивар Широкие Объятья, чья кровь текла в его жилах.
Затем гости толпой вышли из церкви посмотреть, как в реке будут крестить смоландцев. Остена и его людей вывели из бани и заставили зайти в воду туда, где было помельче. Они стояли там в ряд, хмурые и простоволосые, в то время как отец Вилибальд стоял перед ними в лодке вместе с Раппом, который держал наготове дротики на случай, если люди окажут сопротивление. Отец Вилибальд читал над ними, и голос его трепетал от возбуждения и восторга, ибо для него это был великий день. Затем он приказал им склонить головы и полил их, одного за другим, водой из ковша. Совершив это, он благословил их, возложив каждому руки на голову. Затем он угрожающе перегнулся из лодки и братски поцеловал каждого в лоб.
Всё это они вытерпели с каменными лицами, как будто едва отдавали себе отчёт в том, что отец Вилибальд делает с ними, и как будто на берегу не было вообще ни одного свидетеля.
Когда они выбрались на берег, Орм сказал, что отныне они свободны и могут идти куда им заблагорассудится.
— Но прежде чем вы оставите мой дом, — добавил он, — я бы хотел пояснить вам, как надлежит вести себя христианину. Христос заповедовал нам быть великодушными к своим врагам, даже к тем, которые покушались на нашу жизнь. Я хотел бы быть не менее набожным, чем другие, и соблюсти эту заповедь.
И он приказал дать трём людям еды в дорогу с пиршественного стола. Вдобавок он одарил каждого из них конём, на которых они когда-то прибыли в усадьбу.
— Идите с миром, — промолвил он. — И не забывайте, что вы — слуги Христовы.
Остен пристально посмотрел на него, и впервые за весь день слова сорвались с его уст.
— У меня долгая память, — медленно произнёс он, и проговорил это так, как будто он был очень утомлён.
Он не сказал ничего более, влез на коня, проехал через ворота с двумя