Тишь в кресле пошевелилась, отложила манускрипт и, фыркнув, спросила:
— Выспался, наконец?
— Да. Спасибо за комнату, Тишь.
— Перед важным делом надо отдохнуть, пха?
— Безусловно.
Полынь подошел к столику и, разливая вино, с любопытством поинтересовался:
— Что изучаешь?
— Да так, — Тишь убрала свиток. — Вспоминаю план дворца. Убеждаюсь, что всё верно настроила.
— М-м-м. Понятно.
Куратор протянул кубок богине.
— За тебя, — улыбнулся он, и сердце моё остановилось.
— За нас! — совершенно такой же — точь-в-точь — улыбкой ответила Тишь.
Они чокнулись и выпили, помолчали, сосредоточенно глядя в багровые лужицы на дне. Будто гадали на винном следе.
— Как тебе моя лаборатория? Успел по ней прогуляться? — спросила Ходящая.
— Да. Впечатляет. Твои самостоятельные разработки не идут ни в какое сравнение с прежними. Теневые слухи не лгали: Пик Волн только сдерживал твой гений, — Полынь приподнял кубок, салютуя.
— Да ладно тебе, — Тишь отмахнулась. — Я лишь доработала старые идеи.
— Получилось достойно. Особенно мне понравилось, как ты сжала антимагические кандалы до состояния браслетов. Изящные игрушки. И захлопываются… ненавязчиво.
— Это да. Я люблю, когда люди не сразу понимают, что они в ловушке. Такая сладкая паника — м-м-м.
— Еще и телепорт у тебя по будильнику? — Полынь с интересом кивнул на старинные часики, примостившиеся на полу возле кресла.
Они тикали, угрожающим стрекотом вспарывая гул подземелья. Медная бомба времени, бесжалостный счетовод.
Тишь хмыкнула:
— Конечно. Да здравствует порядок. Полночь стукнет — сразу отбываем.
— Кстати, об этом! — Полынь забрал у женщины кубок, отвернулся к столику и подлил им обоим еще вина.
Широкие золотые рукава его теневой мантии были похожи на птичьи крылья, свисая чуть ли не до пола. В каждом уместилось бы еще по Полыни, если не по два.
— У меня появилось подозрение, — продолжил Внемлющий неуловимо-вкрадчиво, — Что ты решилась несколько… выйти за рамки. Это так?
Тишь сузила глаза:
— С чего ты взял?
— Пользуюсь логикой, — Полынь подмигнул. — Вспомним прошлый вечер. Я Прыгнул сюда, в дом к любимой тетушке (с трудом прорвал «глушилку», кстати говоря), и первым же делом наткнулся на крайнюю степень не гостеприимства. Видела бы ты своё лицо!
— Видел бы ты своё лицо, — огрызнулась Тишь. — Пыльный, грязный, подбородок в крови, жалкий кузнечик с несчастными глазками… Ни за что бы не поверила, что у тебя тоже есть божественная сила, если бы не сам факт Прыжка! Раз уж Рэндом и тебя одарил, почему нельзя постараться и выглядеть соответствующе?
Я поперхнулась.
Божественная сила у Полыни?! От Рэндома?!
Но… Э-э… Еще вчера её определенно не было! А вот кровь и пыль — это да, это имелось. Аккурат перед встречей с кат-ши, разделившей нас столь эпично.
Полынь в ответ на реплику Тишь вскинул бровь так высокомерно, что захотелось поместить в учебник как образец самовлюбленного придурка из высшего общества: вот, вот он, прямо перед вами, запоминайте и не приближайтесь впредь!
Внемлющий выдержал паузу, покачал кубок меж пальцев.
Потом попросил:
— Не меняй тему, Тишь. Итак. Увидев мой Прыжок, ты осознала: я — тоже избранник джокера, и… Нет, всё равно не стала радоваться моему прибытию. Не спросила, как мои дела. Не посвятила в детали расписания. Вместо этого ты поспешила от меня избавиться: признаем, очень мило — снабдила едой и одеждой, отправила спать, гулять и делать что угодно, лишь бы я не крутился у тебя под ногами. Сначала я был в некотором замешательстве от такого приёма. Потом осознал: вероятно, ты запланировала во дворце что-то, что не понравится Рэндому, и надеешься провернуть это втайне от него. А тут я — потенциальный доносчик. Как неудобно! Лучше бы держать меня подальше. Но раз я, гад такой, всё равно уже тут и разгадал схему, будь добра… Расскажи: в чем конкретно твой грязный план, Тишь? Спрашиваю напрямую, а то я устал гадать.
— Вот как? — хмыкнула Ходящая. — Я думала, ты повзрослел, а ты просто устал. Интересно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Твои тайны от Рэндома интересней. Итак?
— Пха. Напомни, по какому праву ты задаешь мне эти вопросы? — Тишь скрестила руки и откинулась в кресле.
— М-м-м. Не догадываешься?
— Нет.
Полынь посмотрел на нее оценивающе. Потом медленно улыбнулся:
— А ты сама пробовала Прыгать сквозь собственную «глушилку»? — невинно спросил он.
Тишь с сомнением побарабанила пальцами по лаковой ручке кресла.
— Ты хочешь сказать, — протянула женщина, — Он дал тебе больший процент силы, чем мне?
Полынь развел руками и подмигнул, а после замер с совершенно нечитаемой полуулыбкой.
И от неё меня, сидящую в тени от арки, вдруг шарахнуло дежавю.
Эту интонацию Внемлющего — неестественно-скользкую, намеренно-многогранную, — я уже слышала на днях.
Во дворце. С королевой.
Как и тогда, сейчас все слова Ловчего были лишь отражением вопросов, чередой зеркал, призванной запутать собеседника, увлечь в порочный коридор его же собственных реплик и знаний; коридор, в котором можно, при должном старании, разглядеть новую информацию для себя…
Например, про Рэндома, раздающего силу «в процентах».
Моё сердце, которое, казалось, и вовсе не шло последние минуты, вновь начало неуверенно, слабо биться.
Так это снова игра, господин Ловчий?..
Ты только рисуешь предателя, изображая, что Прыгнул сюда сам, а не вывалился из-за кат-ши?
Я с надеждой всмотрелась в куратора.
Полынь, за неимением сидячих мест, стоял, прислонившись к столику, опершись о него обеими руками, отведенными за спину. Он находился лицом к Тишь и боком ко мне. И я, в свете своей последней догадки, перевела взгляд на его ладони.
Там было на что посмотреть. Потому что правой рукой Ловчий аккуратно, медленно полз по столу, нащупывая ключи от клетки Мелисандра. А нащупав, так же плавно и мягко, не отрываясь от разговора, переложил их в свой глухой серебряный кубок…
Ключи беззвучно ушли на дно. Вино неплохо прячет тайны.
Никто, кроме меня, не заметил маневра. В подземелье кипела работа: мумии рисовали («сорок седьмая» — среди них), жертвенные каннибалы стонали по углам, Мелисандр Кес за решеткой упрямо, негромко пел баллады — противился злу, как мог.
Собеседники продолжали лениво грызться, как псы, у которых вместо костей в пасти прыгали вопросительные знаки.
Полынь хмурился:
— Неужели ты готова рискнуть доверием Рэндома ради своего плана? Не кажется ли тебе, что очень опасно расстраивать богов?
Тишь болтала мыском ноги:
— Пха, милый племянник, но ведь речь идёт только про элемент плана, крохотную частицу. В общем и целом Рэндом одобрил его, тебе ли не знать?
— Едва ли он одобрил убийства, м?
— Ты хочешь на меня донести, малыш?
— Ты думаешь, стоит, тётя?
У меня голова взрывалась от их диалога.
Как я поняла, под прикрытием вопросов об «подлом элементе плана» (весьма очевидном — убийство Сайнора просвечивало между строк), Полынь пытался понять, в чем состоит «общий план» — одобренный Рэндомом. Потому что о нем, минуточку, никто из нас ни праха не знал…
А такие вещи лучше брать в расчет перед битвой.
Но сегодня беседа у Ловчего получалась плохо. Коса нашла на камень.
Полынь ходил по кругу: Тишь играла в «болтушку» не хуже, чем он. Архимастер, чтоб её… Еще пять минут в таком стиле — и Ходящая, не будь королева, поймёт, что ей пудрят мозги.
На всякий случай надо подготовиться к драке. Я встряхнула руками, как люблю делать перед волшебством, и мысленно потянулась к унни: «Эй, подруга! Ты ведь рядом?». Но в кистях, странное дело, не почуялось привычной силы. Унни безмолвствовала, не спеша шутить, одобрять, ободрять меня — как делала обычно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я неверяще опустила глаза.
ПРАХ!
Нет: праховым пеплом сажи твоей по крышке гроба пройдись, падальщик!
На обоих моих запястьях — вернее, запястьях Ринды Милкис — холодом блестели легчайшие анти-магические браслеты.