Читать интересную книгу Багратион. Бог рати он - Юрий Когинов

Сразу же после Тильзита, когда обе державы установили между собою дипломатические отношения и в Париж был направлен послом граф Толстой, а оттуда в Санкт-Петербург с тою же миссией прибыл уже известный нам генерал Савари, у Александра Первого родилась идея включить в штат посольства представителей российского воинства. В их числе был назван и юный кавалергард Чернышев.

Александр Первый в некотором смысле мог считаться крестным этого юноши. Саше шел шестнадцатый год, когда в московском доме князя Александра Борисовича Куракина он был представлен молодому царю. Узнав о пылком стремлении отрока посвятить себя военной службе, Александр Павлович взял его в пажи и затем зачислил в кавалергардский полк.

Юноша был хорошо образован, с детства в совершенстве владел французским и немецким, но главное — вышел статью и приятной наружностью. Молодой Геркулес или Аполлон — неизвестно, как лучше можно было назвать сего молодого человека с широкими плечами и тонкой талией, темными прекрасными миндалевидными глазами и кудрявой головою. К тому же, наверное, немалую роль в приближении ко двору сыграло и то, что его родной дядя, Александр Ланской, некогда был одним из последних и самых любимых фаворитов Екатерины Великой, как она в том сама всех уверяла.

Под Аустерлицем, в первом же своем бою, молодой поручик-кавалергард проявил не только завидную храбрость, но и оказал немалую услугу государю, будучи определен к нему в качестве порученца. По всем этим обстоятельствам не могло не всплыть имя Чернышева в голове царя, когда он составлял список тех, кого хотел послать в Париж, дабы молодые люди представляли силу и мощь его армии, но этому плану не суждено было сбыться.

Зато однажды средь блестящего бала в Зимнем дворце император подозвал к себе Чернышева и, улыбаясь, произнес:

— Наблюдал за тобою с завидным удовольствием — дамы от тебя без ума. Однако не очень ли я расстрою твои забавы, коли дам тебе поручение, которое на время удалит тебя из Петербурга? Впрочем, приходи ко мне завтра.

Утром же в кабинете сразу, без обиняков, объявил:

— Поедешь в Париж. Передашь нашему послу пакет, в котором два письма: одно — графу Толстому и другое — императору Наполеону, которое граф обязан ему тотчас вручить. И с Наполеоновым ответом возвратишься ко мне.

Чернышев никак не мог ожидать, что император Франции пожелает принять не только российского посла, но и офицера, что доставил ему письмо от «любезного брата».

Посланец царя держался просто, не выказывая, с одной стороны, искательства или робости, а с другой — напыщенности и самомнения. Наполеон тотчас вспомнил свою давнюю встречу с наглым и самодовольным царским генерал-адъютантом Долгоруковым и тут же заявил:

— Мне ставят в упрек, что я никогда не принимаю у себя и ничем не отличаю русских офицеров, которых посылает в Париж император Александр. Однако мне о них никто не докладывает! Лишь случайно я нынче узнал от своего министра иностранных дел о вас, господин Чернышев. И, как видите, вы — в моем кабинете. Скажу более: вы произвели приятное впечатление. И я в своем письме к моему августейшему брату выскажу просьбу, чтобы его величество в следующий раз направив в Париж именно вас.

Это оказалось не пустым обещанием. Да и зачем владыке мира, великому Наполеону Бонапарту, было заискивать перед царским курьером, каких немало курсировало между двумя столицами? Император Франции был, вероятно, приятно удивлен, как безбоязненно и в то же время умно Чернышев стал вспоминать сражения под Аустерлицем и Фридландом, в которых он сам участвовал.

Через несколько месяцев французский император с удовольствием вновь принял царского посланца в Байонне, у испанской границы, когда Чернышев привез ему сообщение царя об успешном завершении войны со Швецией. Был он гостем Наполеона и под Ваграмом, в Австрии.

В последнем случае Чернышеву, лишь штабс-ротмистру по званию, выпала честь представлять российское воинство при французском генеральном штабе. Однако ни скромный чин, ни не совсем ясное и определенное положение при союзнических войсках не помешали русскому офицеру немалое время находиться вблизи прославленного полководца и стать непосредственным свидетелем проявления его военного гения. Тогда же сам Наполеон вручил Чернышеву орден Почетного легиона, более всего, наверное, в знак дружбы и военного сотрудничества двух великих держав.

С самого начала восемьсот десятого года Александр Иванович Чернышев получил новый статус — постоянного представителя царя при французском императоре. Австрийская миссия Чернышева окончательно убедила Александра Павловича в завидных дипломатических способностях своего любимца. Тогда, кстати, находясь при Наполеоне, он немало способствовал тому, чтобы при составлении условий мирного договора Австрия, как традиционная союзница России, не потеряла своего лица.

Теперь, в Париже, от Чернышева, по замыслу царя, требовалось проявление всех его талантов. Начиная с роли искусного дипломата и кончая способностями тонкого и умелого кавалера и обольстителя дамских сердец. И сие требовалось от него не случайно. Ибо отныне на него, постоянного представителя царя в Париже, или официально — военного атташе, возлагались и другие, самые главные обязанности: состоять тайным агентом. Иначе говоря, быть ушами и глазами российского императора, дабы все секреты Французской империи переставали оставаться тайною за семью печатями от двора русского.

Слухи о том, что отказ Наполеону от русского дома, то есть отказ выдать за него сестру царя, повлечет войну, оказались слухами вещими: восемьсот десятый год действительно стал переменой в отношениях России и Франции. Но, конечно, не потому, что французский император лишился русской невесты. В тот год особенно наглядно столкнулись национальные интересы двух держав, и разрешить их мирно оставалось все меньше и меньше возможностей.

«Великая армия» Наполеона исподволь, но все ближе и ближе продвигалась к границам России. Под предлогом удаления англичан из северных германских портов французские войска размещались на побережье, превращая северные германские города в свои цитадели. Укреплялся и Данциг, как самый ближайший к России крупный опорный пункт французов. Вот-вот грозилось наполниться французскими силами и Варшавское герцогство — искусственно созданное Наполеоном государство, у которого с Россией были общие границы.

В череде этой экспансии оказался и вовсе оскорбительный эпизод: захват французами Ольденбургского герцогства в Северной Германии, принадлежавшего дяде царя и отцу мужа великой княгини Екатерины Павловны.

Как, почему мог такое совершить монарх, клявшийся в вечной дружбе? Но и Александр Первый почти в эту же пору предпринял бесцеремонный шаг, который вывел из равновесия Наполеона. Русское правительство, не уведомив своего Главного союзника, в одностороннем порядке ввело в действие новый таможенный тариф на товары, «ввозимые по суше». Внешне это выглядело как продолжение мер в русле континентальной блокады Англии. На деле же высокий тариф преграждал путь товарам французским в Россию.

Но то была мера, направленная на спасение русского рубля. Континентальная блокада его изрядно обесценила. Однако «таможенную войну» Наполеон вдруг счел прелюдией войны настоящей.

А коли тень такой войны возникла и замаячила в глазах обоих монархов, само собою, и в той и в другой стране развернулась к ней подготовка.

В самом начале 1810 года военным министром России был назначен генерал от инфантерии Барклай-де-Толли. В марте предыдущего года, когда, по существу, действия против Швеции завершились, Михаил Богданович успел побывать в роли главнокомандующего на том театре войны. Теперь его способности администратора Александр Павлович решил востребовать в новом качестве.

Создание военных атташе при русских дипломатических миссиях стало одной из первых мер, что предпринял новый военный министр совместно с министром иностранных дел Румянцевым. До сих пор ни одна страна не имела подобных служб, Россия первою пришла к этой мысли. И именно в тот момент, когда угроза новой войны стала очевидной. Вот почему из Санкт-Петербурга в Париж была направлена секретнейшая депеша.

«Флигель-адъютанту Чернышеву, — значилось в письме за подписью военного министра. — По случаю пребывания вашего в Париже государь император повелеть изволил возложить на вас особенное поручение доставлять ко мне сведения, в коих военный департамент для потребных соображений крайне нуждается.

Я почитаю для себя приятною обязанностию начертать вашему высокоблагородию цель и правила сего поручения. Благоразумие ваше убеждает меня предварительно, что во всех действиях по возлагаемой на вас обязанности вы сохраните надлежащую скромность и осторожность.