Работать они с Эйльли устроились на одном из итоговых игровых конвейеров верфи, параллельно проходя курс общего старт-обучения основам игрового конструирования. Игра была заново парной – они попросту заменяли пока собой два производственных бот-аппарата с двумя же функциями производимых работ: контроль – исполнение. То есть основных форм игры было только две (правда, ими можно было меняться), но игровых вариаций их непосредственного исполнения в процессе было целое множество, что делало игру увлекательной на уровне простых двумерно-логических игр.
Так знакомясь постепенно с конструктивными основами сборки и отладки различных технологических единиц космофлота, они провели в играх на KosmoDrom’е ещё что-то около полумесяца-месяца.
=Космолёт-1=, или межгалактический велосипед…
– Чё ли прям правда по-правде?!
– Вполне.
– И он сумеет летать? По-настоящему?
– Запросто!..
Малышу даже не очень-то верилось. Речь шла о завершающем курс его старт-обучения конструировании реального космического аппарата. То есть, конечно, это был не космолёт дальней или даже ближнепланетной навигации, но это был – согласно предлагавшейся план-сборке – самый настоящий, пилотируемый в оба конца орбитальный спутник!
И создать его должен был сам Малыш…
Из пройденных в процессе обучения и всесторонне изученных комплектующих, конечно, но пользуясь исключительно собственными техническими решениями и эстетическими предпочтениями.
И Малыш со всей серьёзностью принимался к участию вторым пилотом борта (первым была корабельная автоматика)…
Эйльли сказала, что роль автоматики она возьмёт на себя и тут вдруг ко всем от неё прелестям неожиданно выяснилось, что она является младшим стажёром межзвёздного плавания – что автоматически означало наличие очень высокого класса внутрисистемного пилотирования.
Малыш в тревоге от подобного это всего чуть изумлённо хлопал глазами…
– Вообще-то до NighrMare-путешествия кое-кто тоже блистал в космонавтике… – заметила Эйльли с улыбкой. – Но эти навыки, как профессиональные, не входят в программу реадаптационного восстановления – это уже самостоятельно по желанию, то есть с нуля и всё заново!..
– Да?.. – Малыш озадаченно попытался представить себя таким прям герой-космонавтом профессиональным и пока точно не получилось. – Эйльли, а как мы назовём наш корабль?
– =МВ-1!1=! – предложила Эйльли.
– Восклицательных знаков не многовато? – усомнился Малыш. – Эмвэ это что ли «машина времени» прямо какая-нибудь?
– МВ – это межгалактический велосипед! – пояснила Эйльли идею. – Может на базе запчастей от нашего спутника когда-нибудь соберут лёт-перекрытие камбуза на межгалактическом разумоносце!
– А «велосипед» почему?
– Потому что мне на нём педали предстоит крутить почти до Луны и обратно! – привела Эйльли убедительный аргумент и вопрос был решён: планируемый к сборке борт получил претенциозно-гордое название =Космолёт-1=, то есть первый, единцтвенный и прям весь через край одинннокий…
***
Процесс сборки заключался в виртуальном проектировании аппарата на голографическом стенде, в виртуальном же тестировании выявлявшем самые распространённые ошибки создания и затем в тестировании уже на реальном стенд-полигоне с использованием реальных нагрузок и физических законов, с помощью которых выявлялись уже тонкие ошибки в конструировании и дизайнировании корабля.
Неделю с лишним Малыш почти не отходил от большого стола виртуального стенда, вплотную осваивая практическое игровое моделирование. Эйльли загорала на балконе ангара над голубой лужайкой одного из бассейнов – восстановительное пространство Доков было разбросано по всей территории структуры и отличалось как уже ставшим привычным космически-разнообразным ландшафтом, так и полнейшим рандомайзом в размещении. Навыки Эйльли в сборке космопроектов были такими, что совместно было решено не допускать её к стенду во избежании преждевременного построения какого-нибудь венеро-меркурианского корвета вместо скромного орбитального спутника Земли. И поэтому Эйльли теперь потягивала через соломинку солнечный рэйджин и лишь изредка давала Малышу советы, когда он умудрялся забраться в какой-нибудь отчаянно-непроходимый в простоте своей полный тупик…
***
Когда всё было готово – успешно пройдены все циклы полигон-испытаний, оформлена на ЦЭС лётная документация и освоены Малышом стартовые навыки полного курса пилотирования от взлёта до посадки – терпение у кой-кого, ясное дело, стало совсем иссякать: Малыш не отходил от установленного на выделенной ему взлёт-площадке своего космоплана на протяжении всего предполётного утра…
Тест-контроль аппарата представлявший собой полноценный космический орбитальный полёт проходил на высокой – в несколько десятков тысяч километров – орбите. Эйльли вела корабль первым пилотом, Малыш стажировался вторым, а позади них раздавались приглушённые голоса ещё десяти виртуальных членов пассажир-экипажа (Малыш выжал всё-таки все масштаб-возможности из своего скромноорбитального проектирования, в результате чего спутник получился двенадцатиместным и обладавшим дополнительно к пассажироёмкости грузовместимостью почти выводившей его в ранг кораблей ближнего системного плавания!).
И конечно же корабль у Малыша получился наимаксимально прозрачнейшим – даже не дававшие никаких видимых искажений дисплей-экраны были сведены к минимуму (Эйльли, правда, смеялась и утверждала, что Малыш «балда! На них же в сто раз больше можно увидеть – там спектры от радиоволн до гамма-излучения визуализируются!») и весь периметр где только позволяли технические возможности был выполнен из прочного 3i-стекла. И теперь на протяжении всего полёта Земля находилась «на ладошке», проходя поочерёдно то ночным, то дневным полушариями под высокоскоростным кораблём…
Малыш не успевал налюбоваться в разные стороны.
Одно только крайне симпатичное впечатление какого-то общего порядка царившего на орбите и на поверхности Земли...
На орбите вообще не было ничего явно лишнего или произвольно парящего – то есть отработавшие ступени, запчасти от станций и прочие железяки видимо не принято было хранить в открытом космосе в отличие от навыков его последней экс-игралки…
Спутников было довольно много, от малых техник-поддерживающих форм до развёрнутых технических, культурных и исследовательских станций; но располагались они, образуя не двухмерную сеть, а трёхмерную особым образом упорядоченную и потому крайне разреженную модель, в которой борт-единицы вполне свободно не мешали ни друг другу, ни старт-посадочным потокам портовых кораблей…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});