Читать интересную книгу Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.) - Илья Ратьковский

Характерно, что дела о злоупотреблениях польских частей в городе неоднократно ранее становились предметом разбирательств гражданских властей Сибири. Колчаковский министр иностранных дел И. И. Сукин писал, что «поляки, охранявшие дорогу около Новониколаевска, прославились неописуемыми бесчинствами и свирепостью». Схоже их охарактеризовал в дневниковой записи от 6 сентября 1919 г. барон А. П. Будберг, главный начальник снабжения при Ставке адмирала А. В. Колчака: «Очень много жалоб на безобразия и насилия, чинимые польскими войсками в районе Новониколаевска; эти не стесняются грабить, производить насильственные фуражировки, расплачиваться по ничтожным ценам и захватывать наши заготовки, эшелоны и баржи с грузами»[1401]. О бесчинствах новониколаевских поляков заявляли на заседаниях правительства П. В. Вологодский, Г. Г. Тельберг и т. д.[1402]

6 декабря 1919 г. возле железнодорожного моста через Днепр около Кременчуга деникинцами будет расстреляно 26 красногвардейцев[1403].

7 декабря 1919 г. красные войска освободили Белгород. Согласно воспоминаниям 1977 г. М. А. Попова, назначенного, по решению уездного комитета партии, председателем комиссии по захоронению жертв произвола деникинцев, последние при отступлении «расстреляли и зарубили за городом, в районе нынешнего стадиона «Энергомаш», около четырехсот томившихся в застенке активистов советской власти, рабочих, крестьян, пленных красноармейцев. Для опознания трупы свозили в здание на углу нынешних улиц Б. Хмельницкого и Народной (ныне горбольница № 1)». По воспоминаниям других старых большевиков, после оставления деникинскими войсками Белгорода в трех братских могилах на площади перед женским монастырем было похоронено, по разным данным, от 70 до 100 местных жителей, убитых белогвардейцами. Еще порядка трехсот тел погибших было вытребовано родственниками и похоронено на кладбищах города[1404].

О массовых расстрелах в Белгороде накануне ухода белых войск сообщали и советские газеты того периода. Например, в газете белгородского ревкома сообщалось опять-таки о 400 жертвах[1405].

Эти свидетельства подтверждают данные генерала Е. И. Доставалова: «Когда мы, отходя от Орла, остановились снова в Белгороде, произошел случай, который, кажется, подействовал и на генерала Кутепова. Во всяком случае, скрыть его было нельзя. Дело в том, что озверевшие и пьяные сотрудники Шпаковского, ведя ночью нескольких осужденных на казнь, не выдержали и изрубили их прямо на базаре. Утром жители нашли свежую кровь и части тела одного из казненных, забытые на базарной площади. Одну руку принесли в полицейское управление, и ночное происшествие раскрылось»[1406].

12 декабря 1919 г. Харьков освобожден Красной армией. В последние дни белые репрессии в городе были усилены. На Павловской и Николаевской площадях висели повешенные с прикрепленными надписями на груди: «Дезертир», «Бандит». 4 декабря контрразведка расстреляла в Григоровском бору большую группу подпольщиков – 38 человек.

В харьковской каторжной тюрьме к этому моменту находилось свыше 2 тысяч заключенных, обвиняемых в большевизме. 6 декабря из губернской тюрьмы дополнительно перевели 65 женщин. К пяти часам вывели из камер 2100 заключенных, и всех 2165 человек, построив в колонну, погнали в путь на Змиевское шоссе. Так начался злосчастный этап заключенных Харьков – Змиев – Изюм – Бахмут – Ростов-на-Дону. В Змиеве была отобрана партия в 250 человек – «в расход». На станции Шебелинка заключенных погрузили в специальные вагоны-ледники, по 130–140 человек в каждый. Притиснутые друг к другу, они могли только стоять. В таком положении люди находились несколько суток езды до Изюма. На ночь и в пути двери вагонов запирались. Вагоны превращались в душегубки.

Один из арестованных, Яковлевич, впоследствии дал советской комиссии следующие показания: «Настала кошмарная ночь. Наши силы таяли, и не было возможности удержаться на ногах, но сесть места не было, воздуха не хватало, мучила страшная жажда. И вот люди стали умирать, стоя на ногах. Умирающие падали тут же под ноги и топтались другими… Вагон наполнился запахом трупов… и, чувствуя под собой мертвые человеческие тела, живые сходили с ума… В вагоне поднялся неимоверный шум, стучали в двери, пытаясь сломать их. Но тщетно. Наутро выбросили из вагонов трупы, их оказалось несколько десятков. Шум не прекращался и днем. Требовали воды, хлеба. На вопросы, почему нам ничего не дают, почему нас истязают постепенно, последовал ответ: «А вам не все равно умирать, что сегодня, что немного погодя». И кровожадные скоты издевались еще больше». Положение было таково, продолжал он, «что чувствующие в себе достаточно силы сломали решетку… подняли люк на крыше вагона и с идущего поезда бросались вниз. Корниловцы заметили бегство. Наутро были выведены из каждого вагона по нескольку человек и расстреляны за то, что некоторые бежали. Из вагонов вывалили новую груду трупов. На остановках фельдфебель обходил вагоны, стрелял в шумную толпу. Люди падали, но никто не обращал внимания на выстрелы, на смерть товарищей. Что смерть против этой адской муки? Смерть – освобождение. И чем скорее, тем лучше…». В последнюю ночь перед прибытием в Изюм произошло крушение: порожняк наскочил на поезд с заключенными. В Изюме снова расстрелы. Через пять суток этап прибыл в Бахмут – всего около восьмисот человек. Почти две трети погибли в дороге. Да и среди оставшихся много тяжелобольных, часть слабых, с трудом передвигающихся. В Бахмуте комиссия из трех офицеров учинила оставшимся допрос, после чего вынесла решение: к воинскому начальнику для отправки на фронт под строгим контролем[1407].

Свой подсчет жертв этапа приводит современный харьковский исследователь Э. Зуб. Согласно его данным, количеств жертв было также значительным: «Начнем с такого эпизода: под самый занавес деникинской власти в Харькове из города угнали этап численностью в 2146 человек. Шел он по маршруту Харьков – Бахмут. До Бахмута, нынешнего Артемовска, добралось 812. Разница получается больше, чем красные настреляли за полгода. Правда, элементарная арифметика здесь не подходит. Потому что из оставшихся 1300 с небольшим человек минимум три сотни забрали в Добрармию служить, были отравившиеся гнилой капустой насмерть – речь идет о нескольких сотнях человек. Остальных – кого-то утопили в Донце, повесили в Изюме, кому-то удалось бежать и даже откупиться. Кстати, взятки – что у деникинцев, что у ЧК – это отдельная тема. В общем, количество погибших из этого этапа можно оценить в 500–700 человек»[1408].

Следует также отметить, что расстрелы по этапу сопровождались казнями местных «большевиков». Так, 20 декабря 1919 г. в Изюме было казнено 94 политзаключенных местной тюрьмы.

13 декабря 1919 г. в селе Изваиль белые расстреляли 46 беженцев из печорских волостей за сочувствие и поддержку красных[1409].

14 декабря 1919 г. «Наказ Особому Совещанию», составленный генералом А. И. Деникиным. Ряд пунктов этого наказа четко демонстрировал ужесточение карательной практики:

«3. Военная диктатура… Всякое давление политических партий отметать, всякое противодействия власти – и справа, и слева – карать…

6. Внутренняя политика…

Суровыми мерами за бунт, руководительство анархическими течениями, спекуляцию, грабеж, взяточничество, дезертирство и прочие смертные грехи не пугать только, а осуществлять их при непосредственном вмешательстве Управления Юстиции, Главного военного прокурора, Управления внутренних дел и контроля. Смертная казнь – наиболее соответствующее наказание.

7. Оздоровить фронт и войсковой тыл – работой назначенных генералов с большими полномочиями, составом полевого суда и применением крайних репрессий»[1410].

16 декабря 1919 г. расстрелян член кременчугской большевистской организации Я. Шайкевич, ранее совершивший по поручению Губревкома за избиение политических террористический акт на пристава 2-й части[1411].

19 декабря 1919 г., в последний день перед оставлением Кременчуга, деникинцы расстреляли 27 политических заключенных, в числе которых были Брагилевский, К. Модвинец и др.[1412]

20 декабря 1919 г. отрядом хорунжего Занина в хакасском селе Таштыпе казнено 7 продотрядовцев[1413].

22 декабря 1919 г. в селе Помоздино белогвардейцы после пыток и издевательств расстреляли красную разведчицу Домну Федоровну Каликову. Ей, предварительно изнасилованной, простреливают кисти рук, колют штыком тело, выбивают зубы, ломают пальцы. В эти же дни были расстреляны разведчица Д. М. Кочанова и жена красного командира Ольга Трубачева[1414].