- Я дал слово и ни за что не отступлюсь от него, - кивнул Оливер.
- Клятва, принесенная Ночному братству, не рушима, - изрек Лейт.
- До конца, - подтвердил сумрачно Бренинг.
Все уставились вопросительно на молчавшего Винса. Под столь пристальными взглядами вор стушевался и заерзал в кресле.
- Понятное дело, с вами я. Куда ж мне еще подеваться?
- Значит, решено, - брат Бризнер поднялся из кресла. - А теперь следует допросить нашу пленницу. Таниэль, Лейт приведите ее к нам.
Вэнт и Минтес послушно поднялись из своих кресел, направившись в опочивальню Катрин Румпфоринг. Однако их ожидал новый сюрприз. Комнаты была пуста. Кресло, к которому Таниэль собственноручно привязал девушку, валялось на полу. Тут же лежали и обрывки простыни. Самой Катрин негде не было видно. Лишь ветер играл со шторкой, обнажая раскрытые настежь ставни и провал окна.
- Не может быть! - Таниэль бросился к окну, выглянул, в надежде увидеть девушку.
Но единственное что заметил Вэнт, так это теряющиеся во мгле следы на снегу, оставленные женской ногой.
Катрин Румпфоринг сбежала.
Глава 14.
Пропавшее дитя.
Как часто подобное и случается спор в отряде разгорелся сам собой. И как всегда в центре событий оказался ни кто иной, как Винс.
Их отряд неспешно продвигался к Чейдиналу. Лошади послушно трусили по тракту, отдаляясь все дальше от злых северных ветров на встречу к приветливому югу. Как и тогда на границы с Брумой никто из мужчин не заметил резкой смены природы. Еще совсем недавно их окружали вековые ели и сосны, тонущие в обилии снегов, как вдруг просторы заполонили смешанные леса, кустарники и высокие травы. После страны льдов и стужи от бушующих красок у мужчин зарябило в глазах. Отряд вновь попал в раннюю осень. С долгими теплыми днями, тихими вечерами и занудливой мошкарой, пытающейся залезть под одежду и в уши.
Широкий просторный тракт пустовал. Дорога терялась где-то вдали, исчезая в легкой дымке тумана, стелящегося на просторах. По округе растеклось безмолвие, иногда прерываемое шумом ветра в кронах деревьев и одиноким перестуком дятла. Раннее утро, густой туман и долгая дорога навеяли на путников сон. Большинство дремали в седлах, опустив голову, и размерено покачиваясь. Бодрствовал лишь брат Бризнер. Монах увлеченно читал засоленную книгу, а точнее перечитывал ее, решив освежить в памяти мудрые уроки Девяти богов.
Очередная кочка, заставившая кобылу споткнуться, подкинула Винса вверх и вор сам того не желая пробудился. Зевнув негромко, вор оглядел окрестность сонными глазами и сильней закутался в плащ. Утро выдалось зябким. Еще раз зевнув, Винс вновь закрыл глаза, но уже через пару минут осознал, что больше уснуть не получится. Оглядев дремлющих попутчиков, Винс скучающе поглядел на монаха и приблизился к нему.
- Что читаете, святой отец? - поинтересовался отчасти из-за любопытства, отчасти из-за скуки вор.
- Десять заповедей Девяти богов, - откликнулся Бризнер. Монах поднял голову от пожелтевшей страницы и внимательно посмотрел на парня. - Каждый раз, читая эту книгу, я задумываюсь, скольких бед могли избежать люди, если бы прислушивались к святым заветам и знали их.
- Вы так считаете? - решил поддержать беседу вор, чтобы хоть как-то унять скуку.
- Ну, разумеется. Сам посуди, каждый из заветов остерегает нас делать зло, просит заботиться о ближних и помогать все, кто нуждается в помощи. Однако люди полны гордыни и эгоизма. Они привыкли заботиться о себе и не оком другом. Многие считают себя верными сынами и дочерьми Девяти, но одних походов в храмы не достаточно для истинной веры. Кто не чтит десяти заветов, тот не чтит и богов. Есть такие, кто не верит во всемогущество Девяти. А все из-за того, что молитвы у алтаря оказались бессильны. И ведь никто не задумывается, что заслужить милость Девяти непросто. Одни для этого совершают паломничество, дабы очистить от грехов душу, другие день и ночь замаливают грехи у алтарей. А третьи не делают ничего. Они грешат, нарушают день изо дня заветы, а вспоминают о Девяти, лишь, когда их жизнь омрачают беды. И вот тогда они вспоминают о вере идут к порогам храмов, целуют алтари, моля о помощи. Но когда в сердце чернота, а помыслы нечисты, нет, и не может быть речи о благословлении.
Тирада монаха смолкла, и Винс удивленно уставился на Бризнера, растерявшись и не зная, что ответить на подобные слова. Наконец подбирая тщательно каждое слово, вор нерешительно спросил:
- Так значит, Девять откликнутся на молитву, если ты станешь соблюдать все заповеди? А, если ты их раньше не соблюдал, но впредь станешь. Что тогда, святой отец?
- Раскаяться никогда не поздно, сын мой. Боги милостивы, они простят каждого, кто раскаялся искренне. - Бризнер вновь опустил глаза к книге и нараспев прочитал отрывок из нее. - Но пока еще есть надежда и для грешных и неразумных, ибо в бесконечной доброте своей говорят Девять: "Раскайся и твори Добрые Дела, и наступит день, когда вновь прольется на тебя Фонтан Благодати".
Слова про фонтан и вылившуюся оттуда благодать заинтересовали вора еще сильней, чем раньше. Винс хотел уже поинтересоваться, а сколько собственно прольется на него благодати, и какая от нее ценность, но смутившись, спросил иное:
- Святой отец, а нельзя ли поподробней узнать о заповедях? Ну, там, сколько их и о чем там толкуется?
Найдя в воре внимательного слушателя, Бризнер улыбнулся, мгновенно подобрев. Ведь именно в наставлении на путь истинный заблудившихся овец заключалась работа монаха.
- Почему же нельзя, можно. - Бризнер откашлялся и бросил украдкой взгляд в книгу, собираясь с мыслями. - Вот, к примеру, заповедь Стендарра: "Будь добр и щедр к людям Тамриэля. Защищай слабых, лечи больных, помогай нуждающимся". А Аркей в свою очередь говорит: "Чти землю и созданий ее, живущих и умерших. Храни подаренное миру смертных и не тревожь души усопших".
Винс внимательно выслушал наставления и пришел к выводу, что соблюдать их не так уж и трудно. Мертвых он не беспокоил, считал себя щедрым по отношению к тем, к на самом деле нуждался. А то, что парень никогда не подавал нищим медяк, так на то есть веские основания. В общем, уже мечтая о заветном фонтане, Винс в пол уха принялся слушать монаха дальше. Завет Мары жить спокойно, чтить семью и оберегать ее Винс воспринял с улыбкой. Выходит, так он и живет, не нарушая заповедей. Однако прислушавшись, вор сразу поник, стоило Бризнеру упомянуть о Зенитаре и его наставлении.
"Работай усердно и будешь награжден. Трать разумно и будешь пребывать в довольстве. Никогда не воруй или будешь наказан".
Винс скис, недавнее веселье испарилось с лица вора. Если к предыдущим заповедям вор претензий не имел, то тут немного обескуражился. Как быть, если выполняя ту часть, где говорилось об усердной работе, он одновременно нарушает ту, где говорилось о наказании за воровство? Что же ему тогда делать? Ведь он работал усердно, порой без выходных и ночи напролет, и вроде бы должен быть за это вознагражден. Однако за работу свою и усердие одновременно должен был получить наказание. Нелепица какая-то получается!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});