за руки и за ноги… и отпустил бы их.
Дженна ничего не ответила, только чуть плотнее сжала губы и опустила ресницы. Помечтай, ага. Она непременно передаст твои слова Баяру и проследит, чтобы он воплотил твои мечты.
— А ты пока привыкай. Я не зверь, дам тебе пару дней, чтобы принять свою судьбу.
Ты погляди, какой терпеливый! Памятник бы ему поставить! Посмертный.
— Я могу ходить по стану, или мне сидеть в шатре?
— Ходить можешь. Но тебя будет сопровождать воин. Ургай! Проследи, чтобы Дженна не сбежала.
Воин (незнакомый ей, не из числа похитителей) кивнул. Был он уже в почтенном возрасте, с седыми висками и ровным следом от стрелы на щеке. Женька, не желая больше видеть Карына, медленно пошла по стану, разглядывая людей. Женщины сидели на циновках, шили, чинили одежду, пряли пряжу. Мужчины тихо беседовали. Те, что моложе, чистили оружие и правили стрелы.
Один из шатров показался ей знакомым, и она, не долго думая, шагнула к сидящему рядом с ним мужчине.
— Ты — отец Охтыра? — спросила она прямо и безжалостно. И, дождавшись кивка и настороженного взгляда, жестко сказала. — Охтыра убили воины Карына и Сулима. Перерезали горло. И бросили как падаль.
— Лжешь, — побледнел мужчина. — Шулам!
— Зачем мне лгать? Карын меня украл из стана Баяра, а Охтыр… — Женька замялась, а потом все же соврала. — Пытался воинам помешать. Не веришь мне — спроси тех, кто меня привёз.
И отошла, оставив оглушенного отца переваривать страшное известие.
— Это правда? — очень тихо спросил ее «охранник». — Баяр мёртв?
— Сулим его отравил, — чуть поколебавшись, ответила Женька, — его люди принесли мне клятву. Ну, быка зарезали и все такое.
— Значит, они придут за тобой. И будут сражаться со своими братьями, отцами и дядьями.
— У тебя кто-то ушёл следом за Баяром? — догадалась Женька. Прикинула возраст и предположила. — Сын?
— Дочь. Гаюна.
— А! Она десятница. Выучилась стрелять из лука и махать саблей. Правда, скорее всего, тебе не придётся в неё стрелять. Ей муж и дети, надеюсь, важнее воинской славы.
— Муж? Дети? — охранник ее выглядел обескураженным.
— Она вышла за Айрата. И взяла в шатёр двух сирот.
— Моя Гаюна?
— Да. Та самая высокая и злая девица с обрезанными косами.
Мужчина помолчал немного и попросил:
— Поклянись, что ты не врешь.
— Клянусь своей жизнью, истинная правда. И про Охтыра, и про Гаюну. А ты скажи, как Карын стал ханом? Где Тавегей?
— Тавегей на небесах с великими предками.
Женька от огорчения едва не сболтнула что-то вроде «Жаль, Баяр будет расстроен». Едва успела прикусить язык.
— А его жена? А Аасор? С ними что? Нурхан-гуай где?
— Нурхан-гуай исчез, Аасор тут, куда денется… — про жену хана он предпочел умолчать.
— Вот как… Так как все же умер Тавегей?
— Убит ножом в живот. Ночью. Во сне.
— Карын его?
— Никто не знает, но все думают, что он.
— Странные вы, – пожала плечами Женька, решительно направляясь к шатру Аасора. – Он убивает детей, убивает отца. А вы клянетесь ему в верности.
— Сильных хан – многие победы.
— Ох как много сил нужно, чтобы перерезать горло ребенку или убить спящего! Что же твой Карын не вызвал отца на бой? Что же не сражался с Баяром, а решил его отравить? Ах, ну да. Еще можно воевать с женщинами! Выгнать свою жену и украсть вдову брата…
Ее охранник ничего на это не сказал, но разве Женьке нужен был ответ? Она прекрасно знала уже, что мужчины – сплетники и болтуны ничуть не меньшие, чем женщины. Хорошо бы этот… как его… Ургай, вот, поговорил со своими друзьями потом. И обсудил вопрос мужественности Карына. И надо найти мать Баяра, если она еще жива, конечно. Пока же Женьке очень нужен был Аасор, имелась у нее пара важных вопросов к нему, как к целителю.
Шаман совершенно не изменился. Такой же маленький, морщинистый и лысый, с хитрыми раскосыми глазами. Дженне он кивнул, ничуть не удивившись, сунул ей в руки вечную ступку с пестом, коротко сообщив:
— Черноцвет и полынь. Погребальные травы.
— Я подожду снаружи, – быстро пробормотал Ургай и выскочил из шатра.
Женька беззвучно рассмеялась.
— Что из этих трав выйдет?
— Мазь для заживления ран. То, что внутрь – яд, снаружи – лекарство.
Женька кивнула, бесцеремонно усаживаясь на подушки и привычно размещая ступку между ног. Она и раньше помогала шаману в его работе.
— Ну что, мой маленький воин, вот ты и вернулась туда, откуда все началось.
— И здесь же все закончится? — с надеждой спросила она.
— Нет. Ну… не скоро. Ты поменялась.
— Да. Я все же женщина гораздо больше, чем думала о себе.