Стас, успокоенный созерцанием удаляющихся спин, опустил автомат, закрыл окуляр прицела и, пригнувшись, двинул вперед.
— Еб твою… — вырвалось вдруг.
Сухая ветка подвернулась под ногу и треснула так, что от неожиданности зазвенело в ушах. Две фигуры, уже скрывшиеся было за особняком, как по команде остановились, вскинули автоматы и сделали несколько шагов в сторону подозрительного звука.
Сердце екнуло. Стас рефлекторно попятился, но тут же передумал, медленно опустился на четвереньки и, ощупывая ногами вероломную растительность позади себя, лег на живот. Двое прошли еще немного и остановились метрах в ста от опушки леса, пристально глядя поверх стволов в заросли.
«По-шли вон, у-ро-ды» — членораздельно подумал Стас, прилипнув щекой к прикладу, будто и впрямь собирался донести сию глубокую мысль до умов не в меру подозрительных товарищей.
Но установить контакт с враждебным разумом у него не получилось. Мужик в черном что-то быстро скомандовал Костяну, и они начали расходиться в противоположные стороны, параллельно границе леса, так, что держать в зоне прямой видимости обоих уже не получалось. Стас, сам не зная почему, решил вести черного. Тот в полуприсяде продолжал забирать левее, не сводя глаз со сплошной желтовато-серой стены тополиной поросли. Вдруг, резко тормознув, он вскинул автомат и дал короткую очередь по только ему одному видимой цели. Метрах в тридцати от Стаса что-то пронзительно взвизгнуло и, треща ветками, ломанулось вглубь непроходимой чащобы.
— Чего?! — громко крикнул откуда-то справа Костян, встревоженный звуком выстрелов.
Черный поднялся в полный рост, еще раз пристально вгляделся и, опустив ствол, махнул рукою.
— Отбой.
— Что? Что такое-то? — продолжал любопытствовать бегущий навстречу Костян. — В кого палил?
— Да подсвинок вроде. Зараза.
Из особняка на стрельбу высыпали еще несколько человек с оружием.
— Ложная тревога, — замахал им руками черный. — Нормально все, кабанчика подранил. Все нормально.
Гурьба автоматчиков остановилась и, развернувшись, понуро зашагала обратно.
Стас быстро заморгал левым глазом, пытаясь смахнуть каплю холодного пота, упавшую с брови. Соленая влага растеклась по ресницам и жгучей росой опалила слизистую. Веки сами собой плотно сомкнулись, а, открывшись, продемонстрировали глазам мутноватую, слегка плавающую, но от того не менее приятную картину с двумя удаляющимися спинами, украшенными с правого плеча автоматными прикладами. Стас облегченно вздохнул, но торопиться не стал, решив для верности минут пять отлежаться.
Новых вспышек повышенной бдительности не последовало. Люди Дикого продолжали размеренно патрулировать территорию вокруг особняка, утратив, судя по всему, интерес к месту недавней кабаньей охоты.
Стас поднялся, еще раз мысленно выразил благодарность безвинно искалеченному животному и, внимательно глядя под ноги, продолжил свой нелегкий путь. Через двадцать минут лес, плавно перешедший в останки парка имени пятидесятилетия советской власти и вновь обретший свой привычный хвойный облик, прервался, рассеченный Владимирским шоссе, по другую сторону которого уже маячили сквозь рощу, сильно прореженную топорами поселенцев, огни западного района.
Стас миновал уползающий в обе стороны архипелаг обтесанных временем асфальтовых кочек и вышел к остову АЗС. Большое сооружение, выстроенное буквой «Т», мельком попавшееся ему на глаза прошлый раз, по дороге с западного района в южный, вблизи выглядело совсем по-другому. Длинное, похожее на барак здание, когда-то, видимо, закрытое, а сейчас щеголяющее только ржавым каркасом да железобетонными сваями, прирастало из центра громадным козырьком, покоящимся на трех опорах. Точнее, не на трех, а на двух, потому как передняя опора рухнула, снесенная чем-то тяжелым, и потянула за собой козырек, переломившейся и уткнувшийся теперь разбитым свесом в землю. Заправочные автоматы, едва не подчистую съеденные ржавчиной, уныло поскрипывали на ветру тонкими лохмотьями бурой жести. На поваленном высоченном щите, украшенном сверху странной, ни о чем не говорящей аббревиатурой «ТНК», облупившейся от времени краской было намалевано: «Здесь бензина нет, продуктов нет. Стреляю без предупреждения».
— Верю, — ухмыльнувшись, кивнул Стас дошедшему сквозь годы посланию и отправился дальше.
Окраина западного района, как и все вокруг, медленно погружалась в сгущающиеся сумерки. Желтый свет керосиновых ламп разливался за окнами, роняя наружу теплые брызги домашнего уюта. Похрюкивали свиньи в сараях, мычали коровы, дождавшиеся вечерней дойки, голосили наперебой петухи, соревнующиеся в вокальных способностях.
Стас шагал по околице, вдыхая аромат печного дыма с едва заметным сладким привкусом пареной тыквы, бросал чуть завистливые взгляды на дворы да справные избы, где собирались к ужину хозяева с домочадцами, и думал: «А может, и я бы так смог? Может, послать все к черту, всю эту пустую беготню, суету и осесть где-нибудь под Ковровом? Скотину завести, детей. Катя магазин смогла бы открыть на новом месте. У нее к этому делу талант. Да…»
Он обогнул лесом правую оконечность района и углубился в петляющие между заборами проулки, стараясь держаться подальше от проезжей части, напоминающей о себе отдаленным скрипом телег и лошадиным фырканьем. Включенные прожектора сторожевых башен, выглядывающие из-за сменяющих друг-друга крыш и заборов, служили ему четким ориентиром. Людей на улице было немного. Кто загонял коз на двор, кто тащил воду с колодца, нес из леса хворост. Праздношатающихся встречалось еще меньше. Большинство порядочных обывателей уже сидело по домам, предпочитая не высовывать носа на улицу в темное время суток.
Стас свернул в очередной прогон и тут же сделал шаг назад, заметив человека в черной униформе и с АК-74 на плече, стоящего к нему спиной возле приоткрытых ворот. Человек глубоко затянулся папиросой, выпустил сизый дымок в темное небо, покрывающееся россыпью сверкающих точек, и постучал ботинком о завалинку, сбивая налипшую грязь.
Осторожно выглядывая из-за угла, Стас присмотрелся к дому, показавшемуся знакомым, и невольно отпрянул, услышав со двора сбивающийся на оханье стариковский голос:
— Что же вы, сынки, делаете-то? Э-хе-хе. Говорю ж, не знаю я. Ушел он. Переночевал ночку и ушел. Ох…
— Ты попизди еще, попизди, сучара старая, — присоединился к разговору второй голос, молодой и наглый. — Не так запоешь скоро.
— Да я ж разве скрываю чего? Рассказал все уже. Ой-ей. Сынок, мне б это, дом-то запереть бы. А?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});