Рагнар тихо зашипел от нового приступа дикой боли, когда длинные и прочные, как металл, когти впились в его шею, прочертив глубокие борозды от челюсти до ключицы. Медленно, с особой жестокостью. Чтобы жертва прочувствовала каждое мгновение этой пытки… Прочувствовала и, наконец, сдалась. Мальчишка-демон, явившийся на их вызов, был просто невинным ребенком по сравнению с тем монстром, что поджидал Харона дома. И, что самое ужасное, эта белобрысая тварь чувствовала эмоции. Доспехи из герлизия защищали Черное Сердце от ментальных атак. К счастью, они обладали особым секретом, и снять их без согласия владельца было невозможно. Но блондин продолжал попытки пробить лазурную броню, и от этого к боли чернокрылого от многочисленных ран и побоев добавлялось еще и сильное головокружение. Зря он не надел маску, возвращаясь в Харон-се. Глядишь, и зубы остались бы целы. Хотя не факт… Латы плохо держали физические удары, прогибаясь под натиском грубой силы, но копаться в сознании и подчинять его они не позволяли.
Эмоции… как сложно их скрывать в таком состоянии. Еще сложнее прятать свои чувства от того, кто безошибочно их определяет. Сложнее? Нет! Это просто невозможно. Не здесь, не сейчас, не рядом с жаждущим мести "зверем". И все же Рагнар попробовал обмануть чужаков… дурак. Попытка ввести неверные координаты закончилась мордобоем, причем односторонним. Взбесившееся существо в человеческой шкуре все меньше и меньше напоминало того, чью внешность носило. Его рост постепенно увеличивался, ходящие ходуном мышцы под тонкой тканью черной одежды начинали жить своей жизнью, побелевшую кожу расчертили темные дороги вен, а злые глаза, казалось, стали светиться в полумраке потайной комнаты. Как у Демона из Безмирья. Только свет этот был желтым, а не синим, и не сулил он пойманному в ловушку четэри никаких подарков. Разве что кровавых. Притупленная чарами боль от потерянного глаза не входила ни в какие сравнения с той, что обещал горящий яростным золотом взор видоизменившегося блондина. Кого же все-таки сдала ему та незнакомая Харонесса? Неужто демона? Или полукровку? Впрочем, знание данного вопроса уже не могло принести пользы. Поздно. Дело сделано, и девчонку, которую он похитил у этого психа, уже не вернуть. Не важно, что, уходя, Рагнар заметил краем глаза, что она жива и даже не привязана к столбу. Ничего удивительного. Это означает всего лишь то, что демон оставил ее на закуску, решив разобраться сначала с другими пленницами. Еще ни один Спутник не покидал пределы ритуальной зоны. Никогда. Пока цела обнесенная валунами площадка с жертвенными столбами и расчерченной знаком Вызова плитой, Аваргала не завершена. Так что долго бедняжка все рано не протянет, ее жизнь больше не принадлежит этому миру. Увы. А, учитывая временные скачки на подвластной обитателю Безмирья территории, она скорей всего уже мертва. Или утащена своим новым хозяином в его логово. Но… что сделано, того не исправить. Да и не стал бы черный Харон ничего менять, будь у него шанс прожить последние сутки заново. Он добился своего. Остальное… не важно.
От очередного удара в район солнечного сплетения из головы Рагнара вышибло все мысли, так же как из легких — воздух. В ушах заученной речевкой зазвенели опостылевшие слова. "Введи. Нужные. Кооррррдинаты", а потом новым веяньем прозвучало мрачное шипение склонившегося к нему мужчины: "Открой портал и, быть мож-шшш-ет, останешшшшся жить".
Минуты текли, не желая торопиться, а тело, ослабленное пытками, все больше слабело. Ныли разбитые в кровь десны с переломанными клыками, распух второй, все еще здоровый глаз (если его так можно назвать после нескольких точных ударов тяжелого кулака), жутко саднили изорванные когтями щека и шея, а этот садист продолжал нависать и требовать, требовать, требовать… одно и то же. Хранители не вмешивались, отводя взгляды. Один держал на руках спящую девчонку с тремя пушистыми хвостами, а второй стоял рядом с его рабыней и мальчиком. Любимая и единственный сын! Оба в их руках. Как же все-таки жестока судьба, позволившая взять этим пернатым в плен самых дорогих ему существ. Обычно подвижный ребенок не шевелился, будто его подменили внешне похожей куклой, лишь редкое моргание длинных ресниц говорило о том, что он живой. А Грэта… она смотрела куда-то вниз, кусая до крови губы, и… молчала. Изредка белокрылый напоминал психически неуравновешенному товарищу, что для открытия портала им потребуется живой хозяин дома, с руками и хотя бы одним органом зрения, чтобы видеть нужные символы на панели управления магическими воротами. На какое-то время это действовало, и Рагнар получал небольшую передышку перед новой порцией боли. Черное Сердце даже не пытался сопротивляться. Зачем? Их больше и они… сильней. Будь он единственной жертвой здесь, возможно, повел бы себя иначе, дав понять своему мучителю, что не у него одного крепкие кулаки и быстрая реакция. Но… Чужаки захватили в плен тех, кем Харон дорожил больше всего на свете, и ради кого ввязался в эту печальную историю с несчастливым концом.
Пусть… пусть избивают его, пусть рвут плоть и пытаются воздействовать на мозги. Силой, уговорами… пусть. Лишь бы занимались им, не трогая наследника и возлюбленную. Еще немного… каких-нибудь минут двадцать. А потом… он активирует портал, чтобы они убрались вон с его территории, но… только потом.
* * *
Смерть с неодобрением наблюдал за действиями Арацельса. Первого Хранителя словно подменили, и ему это не нравилось. Обычно выдержанный, рассудительный и весьма гуманный, он прямо на глазах превращался в настоящего монстра. И дело даже не во внешних трансформациях, придавших ему некоторые черты ночной ипостаси, отчего человеческий вид потерял свою четкость, смешавшись с обликом зверя. Белокрылый видел перед собой жестокое, кровожадное существо, получающее удовольствие от боли, которую оно причиняло жертве. И узнать в нем прежнего друга было сложно. Не то, чтобы он жалел Харона. За нарушение Равновесия миров его следовало наказать. За похищение девушки тоже. Учитывая такие пункты в списке преступлений можно было не только избить виноватого, но и убить, если понадобится. Смерти было плевать на судьбу этого одноглазого идиота, его пугали перемены, происходящие с Арацельсом. Вот только боялся он не его, а за него.
Что это? Окончательно сдавшие нервы, нашедшие выход в мести, или проявившие себя последствия проведенного Эрой обряда? Он не знал ответа. Агрессия, необычные изменения телесной оболочки в период условного дня и неожиданно проснувшееся владение языками тех, с кем был установлен контакт. Этой способностью Хранители обладали только в боевой форме. Глядя на происходящее, четэри не мог отделаться от мысли, что переродившийся Арацельс стал чем-то вроде сплава всех трех своих ипостасей. Подобные перемены в нем настораживали, вызывая беспокойство. Такая мощная сила, конечно, хороша, но что будет, если ее обладатель потеряет над собой контроль? А в данной ситуации, как казалось белокрылому, друг был очень близок к этому роковому моменту. Впрочем… он мог его понять.