сделал сложный жест в воздухе над колодой карт.
– Закончил? – Карл взял колоду.
– Да.
– Сдвинуть хочешь?
– Не надо, теперь и так карта попрет.
Но карта поперла Карлу Робаку. Не успел Салли снова втянуться в игру, как на кону уже было сорок долларов, и Салли осознал, что умнее было бы сбросить карты две сдачи назад. Еще больше его раздражало, что Уэрф улыбался ему так ласково, того и гляди разразится сентиментальными уверениями в дружеских чувствах, как делал всегда при определенном уровне алкоголя в крови.
– Что? – наконец спросил Салли.
– Я пытаюсь телепатически достучаться до тебя. – Уэрф пьяно ухмыльнулся.
– Перестань, – сказал Салли.
– Не трать время, – согласился Карл Робак и бросил фишки на середину стола. – Чтобы достучаться до Салли, его надо огреть лопатой по голове.
– Да пошли вы. – Салли поднял ставку.
К тому времени, когда они завершили, на кону было семьдесят долларов. Карл выиграл их с фулл хаусом и грустно пододвинул к себе деньги.
– Я телепатически советовал тебе сбросить карты, – пояснил Уэрф и швырнул на стол три двойки лицом вверх.
Салли кинул свои карты вверх рубашкой. Он не хотел, чтобы кто-то узнал, с чем он остался.
* * *
Игра закончилась в пять, когда трое игроков заявили, что им пора домой доедать индейку, пока их еще ждут.
– Надо будет жену показать врачу, – заметил тот, которого звали Герберт, отодвинул стул и взял деньги, которые не выиграл Карл Робак. – Мы с ней остались вдвоем, и каждый год она покупает самую большую индейку во всем магазине. Мы давимся этой гадостью до Рождества, а потом она покупает новую, еще больше.
– Я люблю индейку, – сказал Руб.
– Я тоже ее любил, – согласился Герберт, – когда мне не приходилось каждый год съедать по пятьдесят фунтов индейки.
– Может, разбудить его? – предложил кто-то, кивнув на Уэрфа, который на последней раздаче заснул с раскрытым ртом. Пьяный Уэрф играл непредсказуемо и тем самым забил последний гвоздь в крышку гроба Салли.
– Пусть поспит, – сказал Салли; с тех пор как у него разболелось колено, сон стал для него драгоценностью.
В баре было теплее, чем в обеденном зале, Салли осознал, что последние два часа мучился от боли и холода, и подумал, уж не заболевает ли. Быть может, недуг окажется быстрым, безболезненным и смертельным.
Карл Робак рассовал выигрыш по карманам и уселся на табурет рядом с Салли.
– Ну что, умник, много продул?
Салли запустил руку в волосы.
– Порядочно, – признался он. По его подсчетам, долларов триста пятьдесят – четыреста. Если не больше.
– А я тебе говорил, лучше бы ты крыл крышу, – напомнил Карл.
– И как ты догадался, что именно это я сейчас и хотел услышать? “Я же тебе говорил”?
– Эту фразу вынужден произносить каждый, кто с тобою знаком. Спроси любого, – ответил Карл.
– Но почему-то в твоем исполнении она раздражает, – заметил Салли.
Вообще-то эта фраза его раздражала в принципе, в чьем угодно исполнении. Она раздражала его, когда Рут сказала или намекнула на это раз пять за тот час, что они провели вместе. Эта фраза раздражала его, когда ее произносил Уэрф. Салли раздражало, даже если люди не говорили так, а только думали.
– Пойду поссу, – сообщил Карл. – Хочешь чего-нибудь, пока я там?
Карл направился в мужской туалет, оттуда как раз выходил Руб. Он подошел к Салли, но не сел рядом.
– Мне домой пора. Бутси точно влупит мне по яйцам.
– Что, даже пива не выпьешь? – Салли указал на бутылку с длинным горлышком, которую купил Карл Робак.
– Я думал, это Карла, – сказал Руб.
– Нет, это я взял для тебя, – заверил его Салли.
Руб с подозрением оглядел бутылку.
– Кажется, из нее уже пили, – заметил он.
– Не-а, – возразил Салли. – Я с нее глаз не спускал.
– Тогда почему она не полная?
– Так иногда бывает, – пояснил Салли. – Никто не знает почему.
Руб отхлебнул пива.
– Нет, явно кто-то уже пил, – сказал он.
Салли ухмыльнулся.
– Лучше скажи, чем все закончилось?
Руб достал деньги, пересчитал.
– Я выиграл двадцать долларов, – радостно сообщил он.
– Хорошо, – сказал Салли. – Даже замечательно. Если, конечно, ты ничего не забыл.
Руб нахмурился.
– Например, что я одолжил тебе двадцатку на игру, – напомнил ему Салли.
Руб протянул Салли деньги и засунул руки в карманы.
– Все равно было весело, – сказал он.
– Мне тоже, – заверил его Салли. – А это главное.
– Эх, ты продул и теперь будешь отыгрываться на мне, – сказал Руб.
Карл вернулся из туалета, уселся на табурет, возле которого стоял Руб, и сделал большой глоток из бутылки, якобы купленной Салли для Руба. Тот открыл было рот, закрыл и побледнел.
– Мне пора, – сказал Руб и ушел.
Карл Робак уставился на горлышко бутылки.
– Он пил отсюда? – спросил он.
– Не-а, – ответил Салли.
Карл сделал еще глоток, на этот раз осторожнее, и, нахмурясь, посмотрел на ухмыляющегося Салли.
– Разве только совсем чуть-чуть, – признал Салли.
Карл встал, перегнулся через стойку и вылил пиво в раковину.
– Салли, Салли, Салли, – сказал он.
– Что, что, что?
– Жаль, что ты небогат.
– Мне тоже, – согласился Салли.
– Будь ты богат, я посадил бы тебя на цепь у себя в подвале и зарабатывал бы тем, что пускал других играть с тобой в карты.
– Мне сегодня карта не шла, – сказал Салли. – Так бывает. Не с тобой, но с другими – бывает.
Карл махнул Бёрди.
– Оставлю тебя подумать над этим жалким объяснением. Я кое-куда опаздываю. У тебя все путем?
Салли заверил Карла Робака, что у него все отлично, на деле же это было совсем не так. Он гадал – как часто делал в такие минуты, чтобы отогнать сожаление, – о чем думал, когда сел играть в покер на деньги, которые не может позволить себе потратить, точно если он вспомнит ход своих рассуждений и найдет его разумным, пусть даже отчасти, то вернет себе деньги. Даже если бы он выиграл четыре сотни долларов, а не проиграл, на новый пикап ему все равно не хватило бы, и теперь, когда Салли проиграл деньги, ему было предельно ясно: главное, что нужно сделать – купить пикап. Салли не мог избавиться от необъяснимого ощущения, что четыреста долларов в графе “дебет” куда больше, чем та же сумма в графе “кредит”. Он с тоской вспоминал тот момент, когда решился сыграть в покер на деньги, потратить которые не мог себе позволить, тогда-то его положение было не настолько отчаянным, как теперь. А теперь придется работать несколько дней, чтобы вскарабкаться на финансовое плато, то самое плато, где прежде он чувствовал себя так паршиво. И чем больше Салли