Читать интересную книгу Люди полной луны - Александр Экштейн

Командир линкора, контр-адмирал Эдвард Льюсингтон».

«1.30. 25 июня 2000 года. ¦

…Потрясающе!!! Я вижу, как море на несколько миль расцветилось!!! Мы все на линкоре! Хвала господу, что я служу на флоте, видим чудо!!! Чудо!!! Это НЛО!!! Это…»

«1.35. 25 июня 2000 года.

…Я отстранил за чрезмерную эмоциональность вахтенного офицера от вахты. По всей видимости, мы имеем дело действительно с представителями другой цивилизации. Дискообразная полусфера диаметром около пятидесяти-семидесяти метров возникла из океана совершенно беззвучно и почти мгновенно, был слышен лишь легкий хлопок, потом взмыла в небо и исчезла из вида. Точно такой же феномен несколько лет назад был отмечен кораблем Шестого флота США в Атлантике.

Контр-адмирал Эдвард Льюсингтон».

ГРУ опять все подслушало. Эппель Артур Саркисович, довольно потирая руки, ходил по своему кабинету в здании «Аквариума» на Хорошевском шоссе и насвистывал мелодию вальса «Сказки Венского леса», когда зазвонил телефон.

— Да! — весело откликнулся Артур Саркисович и, так как телефон был городским, пошутил: — Президент Соединенных Штатов Армении на связи.

— Эппель! — раздался голос директора ГРУ. — Я сейчас приеду и тебя застрелю, жди меня в приемной.

— А что случилось-то? — всполошился Артур Саркисович. Через пятнадцать минут прибыл директор ГРУ, и Артур

Саркисович вошел к нему.

— Ты зачем прослушиваешь Совет Безопасности? — напрямик спросил у него генерал-полковник. — Тебе больше заняться нечем?

— Я? — по привычке удивился Эппель, но на всякий случай решил изменить тактику: — А вы откуда узнали?

— Ну все, — тихим голосом произнес Николай Олегович Дождь, глава ГРУ, — ты меня ухайдокал, Эппель. Вот тебе бумага, пиши рапорт об отставке. Генерал-лейтенант, а ведешь себя, как курсант-первогодок. Это ты мне должен докладывать, что собираешься «жучки» в СБ ставить, а не я где-то на стороне узнавать.

— Не буду писать, — безапелляционно отказался от такой перспективы Артур Саркисович.

— Правильно делаешь, — успокоил его генерал-полковник. — Я бы и не подписал его. И все-таки зачем ты забросил «ухо» в СБ?

— Но ведь надо быть в курсе всего, — удивленно посмотрел на начальника Эппель, — контроль.

— Понятно. Из ФАПСИ передали, что хотели тебе все уши поотрывать через пять минут после того, как ты их закинул, но секретарь СБ отговорил.

— Правильный парень, — похвалил секретаря Эппель. — А ФАПСИ нам сплошной ущерб по технической части приносит, одних «ушей» уже на два миллиона долларов пообрывали.

— На сколько?! — возмутился генерал-полковник и тут же ошарашил Артура Саркисовича вопросом: — Ты Азию хорошо знаешь?

— Более или менее, — с удивлением ответил Эппель и тут же откорректировал: — Превосходно знаю, я же восемь лет в Афганистане прослужил.

— Тогда будешь рад назначению на должность руководителя всей разведслужбы в Таджикистане.

— Понял! — И в глазах генерал-лейтенанта вспыхнул огонь действия и радости. Не надо быть психологом, чтобы понять, что Эппель Артур Саркисович уже напрочь забыл Москву и ее климат, потому что, глядя в окно кабинета генерал-полковника Дождя, он видел не дождь, моросящий на улице, а знойное пространство вокруг берегов реки Пяндж.

Полковник Хромов и Тарас Веточкин вот уже второй раз приезжали на квартиру Стефана Искры, но не заставали его дома. А телефона у Стефана Искры по принципиальным соображениям никогда не было.

— Загулял генерал-майор, — озабоченно, с нотками тревоги в голосе, пошутил полковник Хромов. — Вдову, видимо, тридцатилетнюю нашел.

Полковник Хромов, начиная с двадцати одного года, когда его обожгла неуемная страсть тридцатисемилетней Арнольдины Васнецовой, терапевта из школы милиции, непоколебимо уверовал, что женщины младше тридцати лет в постели занимаются не любовью, а каким-то непонятным спортом с элементами мечтательного мазохизма.

— Слушай, — повернулся к полковнику Тарас Веточкин, — помнишь, я тебе о засушенной кобре, гардеробщике из Большого театра, рассказывал? Так он погиб, сам себе горло разорвал во время премьеры «Жизели».

— Неужели такая плохая постановка была? — отстраненно пошутил Хромов и добавил: — Неспокойно что-то в королевстве УЖАС.

— Надо принимать меры, — решительно перебил его Веточкин, — и начать с поисков Стефана Искры.

— Поискать-то надо, — задумчиво согласился Хромов. Они расположились на заднем сиденье милицейского «форда», направлявшегося в сторону Нового Арбата. — Но ты ведь знаешь возможности этих летающих крокодилов, у них же сплошная фантастика, а не жизнь.

— Крокодилы? — недоуменно уставился на него Тарас.

— Да это я к слову, — махнул рукой полковник. — Ты слышал из информационных программ или у себя на Лубянке, что в Америке самолет с заложниками захватила одна дамочка, топ-модель, в смысле, тощая, глупая, но, говорят, красивая? Не глупая, конечно, если в одиночку захватила, заставила правительство США считаться с собой так, что они не смогли ей препятствовать. Сейчас самолет летит в Россию.

— Ты хочешь сказать, — Веточкин заинтересованно посмотрел на Хромова, — что это УЖАС?

— Именно это и хочу сказать.

— А ты знаешь, — согласился с Хромовым Тарас, — в Техасе мустанг взбрыкнул не вовремя, — он задумался, — или вовремя, не важно, и убил англичанина, который на самом деле не англичанин, работал на СВР и имел какое-то, — Веточкин

опять задумался, — то есть прямое отношение к УЖАСу. Во всяком случае, у него в глазах просматривалось

сдерживаемое волевым усилием безумие, точно такое же, как у гардеробщика и того, с кем мы встретились у Стефана Искры. Помнишь ощущение его взгляда, словно циркульная пила в миллиметре от лица вращается?

— Помню, — кивнул Хромов. — А я тебе так и сказал, летающие крокодилы. Но откуда ты знаешь, что он, этот убитый копытами, на СВР работал? Если они сами сказали, то врут, с ними вообще нельзя разговаривать, правду все равно не услышишь. Я недавно встретил одного приятеля. В армии вместе служили, а сейчас он в СВР работает. Поговорили, выпили, спрашиваю, давно ли он стал очки носить, а он их снимает, кладет в карман и на голубом глазу заверяет, что никогда в жизни очки, даже солнечные, не носил.

— Да ты что? — удивился Веточкин. — Тебе еще легкий случай попался. Но мне не в СВР это сказали, а один раввин из Хайфы, моссадовец, друг молодости.

— Так, это Чигиринский, я его помню. Для того чтобы соединить «друг», «моссадовец», «еврей», «раввин», недостаточно быть просто евреем, надо сначала пожить в Одессе, перебраться в Киев и устроиться в Москве директором планетария. Как он там? И что рассказывал о СВР?

— Я слегка опоздал, и он первый вытащил у погибшего секретную документацию, вахтенный журнал с линкора «Принц Чарлз», а также зашифрованное спецкодом СВР письмо. Шифр сложнейший, Чигиринский при мне минут сорок бился над дешифровкой, прежде чем прочитал. Парень в письме, если коротко излагать, посылает всех в нужном направлении и объявляет себя Богом. Мне Чигиринский копии отдал, а вообще-то у него ностальгия по родине.

Хромов нажал на кнопку, и звукоизоляционная стеклянная перегородка опустилась вниз.

— Анатолий, — попросил он водителя, — тормозни у ресторана «Японская кухня».

— Да ты что, полковник? — вскинулся перепуганный Веточкин. — Какая там, к черту, Япония — осьминогов и треску мороженую сырыми жевать да теплой водкой сакэ запивать, что ли?

— А куда? — флегматично спросил Хромов. — В «Савой»?

— В «Савой», — кивнул Веточкин и уточнил: — Ко мне домой, в смысле.

На улице уже стемнело, Москва расцветилась огнями, становясь в одних местах уютной, в других красивой, в некоторых доброй и умной, но в большинстве мест высокомерной, быдловатой и жестокой.

— Это хотя и милицейская машина, — сказал Хромов, обводя рукой салон «форда», — но не милицейская. На ней хорошо по прямой трассе за преступниками во время съемок фильма гнаться или перед начальством погарцевать, а в оперативном деле она никакая, дрянь, одним словом.

— Ну да, — хмыкнул Веточкин, — «шестерка» в этом деле незаменима.

— Жена дома? — спросил Хромов у Веточкина, когда они поднимались в лифте. — Или как?

— Дома.

— Анюточка, — голубем заворковал Хромов, войдя в комнату. — Сколько лет, сколько зим я тебя не видел. А ты все прекрасна, как не знаю кто. — Хромов был мастером на комплименты.

— Леонид, — весело рассмеялась Анюта Веточкина, красавица с уютными чертами лица, — проходи. Между тобой и комплиментами нет ничего общего. Ты, похоже, с таким же лицом спрашиваешь у бандитов, куда они спрятали награбленное.

— Анюта, — укоризненно проговорил Хромов, — я с ними вообще на эти темы не разговариваю, они мне без слов всю душу наизнанку выворачивают.

Вскоре Хромов и Веточкин сидели за столом на просторной кухне. Перед ними дымились тарелки с горячим пюре и бифштексами в обрамлении зеленого горошка. А также тонко нарезанные лимоны, грибы под названием «опята домашней засолки», нарезанная ветчина, соленые огурцы, салат «оливье» в красивой салатнице и классический запотевший графин с водкой. Анюта Веточкина еще раз пытливым взглядом обвела стол, затем не спеша оделась и стала похожа на «Незнакомку» с картины Крамского.