– Да, я помогал им избавиться от их бренных тел. – Он с облегчением кивнул. – От их оболочки, от скорлупы. Делая их портреты сразу после смерти, я вбираю в себя их свет, присоединяю его к своему, сохраняю его и даю им бессмертие. Они живут во мне, – доверительно сказал он Еве. – Когда я присоединю последний свет, работа будет закончена. Я узна́ю все, что знали они. А они узна́ют меня.
– Понятно. Запись закончена.
– Значит, я могу идти?
– Нет. Мне очень жаль. Есть другие люди, с которыми тебе придется поговорить. Объяснить случившееся.
– Хорошо, только, пожалуйста, побыстрее. – Он обвел комнату равнодушным взглядом. – Мне нужно вернуться к работе.
«Граница между нормальным состоянием и безумием зыбка, – размышляла Ева. – Джерри перешел ее. Если теперь он и будет продолжать планировать, создавать образы, осуществлять свой план, то только в обитой войлоком палате больницы для умалишенных, где пробудет до конца жизни».
– Надеюсь, это не займет много времени, – добавил Джерри, когда вошел полицейский, чтобы отвести его в камеру.
Ева продолжала сидеть неподвижно за своим столом. Пибоди налила воду в стаканы – себе и Еве – и поставила их на стол.
– Мой отец любил старые комиксы. Я помню один из них. Там сошел с ума говорящий кот. Шизанулся абсолютно. Чтобы показать это, художник нарисовал птичек. Они летали вокруг головы кота и чирикали.
Она выпила воду. А Ева безучастно смотрела на свой стакан.
– Тут тот же самый случай. Вокруг его головы летают птички. Но все это слишком печально и страшно.
– Иногда делаешь свою работу, заканчиваешь дознание, а дверь так и не закрывается. Думаю, это как раз такое дело. Рорк был прав: мне жалко Джерри. Когда преступник – человек ожесточенный, жадный и злобный, бывает легче. Но когда он вызывает жалость, дверь остается открытой.
– Вам пора домой, Даллас. Нам всем пора домой.
– Ты права. – Ева потерла глаза, как уставший ребенок.
Но прежде она составила отчет и ввела его в файл, надеясь, что это позволит плотнее закрыть дверь. Отдел расследования убийств свое дело сделал. Теперь пусть с Джерри возятся другие.
Он может потребовать адвокатов, но все равно больше никогда не выйдет из больничной палаты.
Ева сделала крюк и заехала в больницу, чтобы взглянуть на Трухарта. Он спал как младенец, мониторы отмечали ровное биение его сердца. В кресле рядом с кроватью храпел ссутулившийся Бакстер.
Она тихо прошла в палату, подошла к кровати и посмотрела на Трухарта. «Цвет лица хороший, дыхание легкое», – с облегчением отметила Ева.
К изголовью его кровати был привязан воздушный шар в форме гигантских женских грудей.
Ева наклонилась и слегка потрясла Бакстера за плечо. Храп тут же прекратился. Бакстер проснулся и инстинктивно потянулся за оружием.
– Спокойно, детектив, – прошептала она.
– Малыш в порядке? – Он выпрямился. – Черт побери, я отрубился.
– Да уж. Храпел как носорог. Ума не приложу, как это ты еще не разбудил Трухарта. Отправляйся домой, Бакстер.
– Я хотел немного посидеть с ним, чтобы удостовериться… Но сломался.
– Отправляйся домой, – повторила она. – На несколько часов прими горизонтальное положение. Его выпишут днем. Тогда вернешься и отвезешь его домой. На это время я освобождаю тебя от заданий.
– Ага. – Бакстер зевнул. – Спасибо. Он хорошо потрудился, Даллас.
– Хорошо.
– Стивенсон?
– Сидит.
– Хорошо. – Бакстер поднялся. – Ну что, по домам?
– По домам, – подтвердила Ева. Но когда Бакстер ушел, она села на его место и наблюдала за Трухартом целый час.
Домой она ехала на рассвете. Гроза прошла, и над городом разливался мягкий и ясный свет. В этом было что-то символическое, но Ева слишком устала, чтобы думать о расшифровке символов.
Когда она свернула к дому, свет стал ярче, а стоило Еве миновать ворота, как солнечные лучи осветили дом, великолепный особняк на фоне неба, ночные краски которого отступали под лучами восходящего солнца.
«Стало прохладнее, – заметила Ева, выйдя из машины. – Так прохладно не было уже несколько дней. Или недель, может, лет? Проклятие, наконец-то проснулся бриз!»
Она вошла в вестибюль, сняла пиджак и бросила его на пол.
Из гостиной вышел Рорк:
– Доброе утро, лейтенант.
– Похоже, начинается очень хороший день.
– Похоже. – Он подошел, потрогал пальцем ямочку на ее подбородке и заглянул в усталые глаза. – Как ты?
– Бывало и лучше, но чаще – куда хуже. Трухарт пришел в себя, сегодня его выпишут. С его головы не упал ни один волос, но Бакстер трясся над ним как наседка. Это ужасно трогательно.
– Ты подала рапорт о его повышении?
Ева негромко рассмеялась.
– Я что, прозрачная?
– Для меня – да. – Рорк обнял ее и привлек к себе.
– А как он выглядел во время твоего визита? – спросила Ева.
Он улыбнулся ей:
– Похоже, ты тоже видишь меня насквозь. Он выглядел молодым, энергичным, но немного уставшим. Бакстер купил ему неприличный воздушный шар в форме огромных грудей. Трухарт смутился, но обрадовался и привязал шар к изголовью.
– Да. Я увидела шар сразу же, как только вошла. В мире снова порядок. Во всяком случае, что-то похожее.
– Ты жалеешь его?
Ева поняла, что Рорк говорит не о Трухарте.
– Больше, чем хотелось бы. Он свихнулся. Может быть, так на него повлияла смерть матери. А может быть, он все равно кончил бы этим. Пускай им занимаются специалисты. Я свое дело сделала. Собираюсь подняться к себе, рухнуть в постель и проспать несколько часов. Устала как собака.
– Могу себе представить. Раз так, свидание придется отложить.
– Какое свидание?
Рорк обвил рукой ее талию и повернул к лестнице.
– То самое, которое мы назначили на день отъезда Соммерсета в отпуск.
– Стоп. Минутку… – Она обернулась и осмотрела вестибюль. – Так он уехал? Дом свободен от Соммерсета?
– Не далее как двадцать минут назад. Правда, он еще слегка прихрамывает, но…
– Я совсем чутье потеряла. Мне следовало почувствовать это, почуять.
Она пнула пиджак так, что тот взлетел в воздух, и прошлась по коридору, виляя бедрами, словно танцевала ча-ча-ча.
– Похоже, ты нашла скрытый источник энергии?
– Я возродилась! – Ева хихикнула, повернулась и прыгнула на Рорка. – Давай займемся жарким сексом, – сказала она, обхватив ногами его бедра.
– Ну, если ты настаиваешь… Кстати, в гостиной стоит пинта отличного шоколадного соуса.
– Ты шутишь?
– Разве можно шутить, когда речь идет о таких серьезных вещах, как жаркий секс под шоколадным соусом?
Ева захохотала и впилась в его губы. Поцелуй был таким страстным и пылким, что Рорк зашатался. А когда они упали на пол, послышался негромкий скрип. Ей все-таки удалось прикрыть дверь… На всякий случай…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});