— Эмма, я торопился…
Она стояла и невольно отмечала всё: зарубцевавшуюся рану на плече, заживающий на боку ожог и грязную ткань, впечатавшуюся в развороченную грудь, где прямо в мышце поблескивал металл.
— Я скучал, — совсем тихо проговорил он, боясь подходить ближе и прикрывая грязными руками рану.
— Лекаря! — пискнула Эмма.
— Я помоюсь, и всё будет хорошо.
— Ратмир, я вижу твои мышцы — и они разорваны! Это ненормально! Эй, что вы стоите, найдите лекаря, а лучше целителя!
— Нет, — и никто никуда не побежал.
Испытывая непреодолимое желание пристукнуть Ратмира и спокойно заняться лечением бессознательного, Эмма всё же осторожно обняла его, чтобы помочь дойти. Но он не сдвинулся с места, пока не провёл руками по её телу, прижимая к себе, не вдохнул полной грудью её запах, застонав вряд ли от счастья, потому что рана не терпела никакого лишнего касания.
— Ты не передумала? — чуть угрожающе спросил он.
— Что? Звать лекаря? Он необходим!
— Нет. Твоё желание быть со мною в силе?
«Господи, вот дурной мужчина мне достался!»
— Эмма, скажи мне! — от его рыка пригнулась вся охрана.
— Глупый, не о том волнуешься. Я ждала тебя! Идём же в дом! Ну как же так можно себя не беречь!
— Я сильный, — наверное, его слова должны были прозвучать хвастливо, но усталость и боль делали своё дело.
— Вижу.
— Всё заживёт, как на собаке, — пробовал шутить он.
— Сомневаюсь, слишком много грязи в ране, — ворчала она.
— Я всё вымою, не смотри. Тебе неприятно, — и откуда только взялись эти высокомерные нотки!
— Да я в ужасе! — Эмма рывком открыла дверь, но ручка вырвалась из рук и дверь громко ударилась о стену.
— Тогда я уйду в лес, чтобы не…
— Прекрати! — разрыдалась она. — Мне больно видеть, как изранено твоё тело, и я не понимаю, как ты терпишь боль! — сквозь слёзы выкрикнула Эмма и увидела, что он расслабляется, спокойней дышит, но, кажется, сейчас упадёт.
— Держите его! — крикнула она охране. Силы всё же оставили Ратмира, как только он вошёл в прихожую, в которой хорошо ощущался запах Эммы и детей, а значит, он дома.
Втащив его в комнату и положив на кровать, она велела бежать за лекарем, но никто не сдвинулся с места.
— Вы что, так и будете смотреть, как он мучается? Неужели непонятно, что рана загрязнена и не сможет зажить сама по себе!
— Она заживёт, надо только больше времени, — переглядываясь с другими, пояснил один из сторожей.
Его слова ни капельки не успокоили Эмму, но тут Хлад начал выгонять охрану. Кусая губы, она смотрела на тяжело дышащего Ратмира, на обеспокоенных, но уверенных в своём судье оборотней и понимала, что никто не нарушит приказ и не позовёт лекаря. А что делать ей?
— Да пропади всё пропадом! — выругалась она и бросилась собираться.
Уже начало темнеть, но Луна хорошо освещает дорогу и ночью будет даже спокойнее идти, других дураков шляться нету! Бежать она не сможет, но за пару часов доберётся до города, а там найдёт извозчика и уже вместе с ним разыщет лекаря.
Полная решимости, схватила мешочек с деньгами и начала распихивать монеты по карманам.
— Эмма, ты никуда не пойдёшь, — вдруг заявил Хлад, сложив руки на груди.
— Обалдел? Отец без сознания, а ты туда же!
— Ты говорила, что он дорог тебе, так почему же не доверяешь ему?
«Потому что он красующийся дурак!» — хотелось выкрикнуть этому мальчишке.
— Хлад, солнышко, ты же видишь, что что-то не так с вашей регенерацией! От всего, что могло зажить само, остались лишь шрамы, а эта рана выглядит, как порченое мясо. Лекарь срежет отгнившие кусочки, вычистит всё и зашьёт.
— Раз ты знаешь, что должен делать лекарь, то сделай сама.
— Э-э, с ума сошёл? Я понимаю, что должен сделать лекарь, но я не видела, не знаю… Да что я тебе объясняю, Хлад, этому учатся годами! Понимаешь, под руководством опытных преподавателей изучают теорию, потом тренируют руки и только после практики на простых ранах пробуют… Ах, ладно, надо идти. Мы теряем время!
— Нет. Люди не должны знать об уязвимости судьи!
— Хорошо. Ты прав. Мы заплатим за молчание!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет.
Витиевато помахав в воздухе руками, Эмма выпалила:
— Возьмём магическую клятву!
— Нет.
— Ты дуришь, Хлад! — рассердилась она, но мальчик выглядел непреклонным — не драться же с ним! — Ладно, пусть лекарь нам поможет, а потом я сама ему чиркну по горлу, и… — хотела сказать «в колодец», как в фильме «Джентльмены удачи» про доктора, но вовремя остановилась, — …и закопаю.
Оба мальчишки уставились в ошеломлении на Эмму. Ей сейчас было все равно, что они подумают о ней, главное — помочь Ратмиру, а там она напоит лошадей бодрящим зельем, и те будут гнать так, что ни один оборотень не догонит их с лекарем. Но тут Хлад рассмеялся и немного свысока бросил ей:
— Эмма, я же будущий судья.
— Ну и что?
— Ты врунишка, но не злоумышленница, — с важным видом произнёс он.
— Да что же это такое! — возмущённо воскликнула и, посмотрев на окно, решила вылезти через него, а не спорить с Хладом
— Эмма, если можешь облегчить состояние отца, то лечи его, но выходить из дома не смей! — неожиданно жёстко велел Хлад.
— Что? — растерянно переспросила она. — Ещё один командир на мою голову?!
— Охрана тебя никуда не выпустит, — завершил он своё выступление и спокойно отправился на кухню.
Она растеряно посмотрела на такого же растерянного Жара:
— Ты-то хоть со мной? — жалобно спросила его, а малыш кивнул в ответ.
Скорбно поджав губы, Эмма протянула к нему руки:
— Мамин сынок, — обнимая ласково, прошептала она, и ушла бы, если бы в отражении окна не увидела прижавшегося к дверной щели и подглядывающего за ними Хлада. Стало понятно, что командование ему далось совсем не просто и мальчику сейчас ужасно страшно брать на себя ответственность за отца. Вдруг что случится с ним, Эмма скажет: «А я говорила!» или выразительно промолчит, а он будет всю жизнь считать себя виновным.
Она тяжело вздохнула, отпустила Жара и, скинув верхнюю одежду, прошла на кухню. Хлад стоял неестественно прямой, и в его глазах было столько неуверенности и боли, что Эмма, не раздумывая, подошла к нему и крепко обняла.
— Я буду пытаться что-то сделать до утра, но если не сработает ваша хвалёная регенерация, то на рассвете отправлюсь за лекарем, а лучше за целителем, иначе мы потеряем Ратмира.
— Судьям нельзя показывать свою слабость.
— Уязвимы абсолютно все! До твоего отца можно добраться через тебя или меня. Это уже ни для кого не секрет, и нет смысла терять жизнь из-за неудачной раны. Но я уважаю и твоё решение, и его. Раз Ратмир добрался сюда живым, то до утра не умрёт, а я попытаюсь очистить его грудь. Надеюсь, он сумеет пережить моё вмешательство.
Дальше для Эммы начался форменный кошмар!
Она воздействовала на Ратмира одним из неудачных образцов своего нового средства, введя мужчину в сон. Потом очень осторожно промыла рану обеззараживающим раствором, представляя, что перед ней лежит просто кусок мяса. Ратмир не стонал, не дёргался, тогда она осмелилась чуть-чуть снять омертвевшие куски плоти и вытащить видимые глазу кусочки ткани с мелкими железяками.
Больше ничего для него сделать не могла. Только хирурги знают, как соединять мышцы и что вообще следует делать при таких ранах. Осторожно соединив края, она присыпала всё пудрой, что делала для ранок Жара и обвязала грудь чистым полотном.
Ратмир дышал тяжело, но ровно и, поблагодарив всех богов, Эмма отправилась составлять общеукрепляющее средство. Ей необходимо ввести в его тело не только витамины, но и дополнительный строительный материал, а также снабдить внушительной дозой энергии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Проверяя каждый час своего пациента и убеждаясь, что не угробила его, провозилась в лаборатории до утра. Не сомневаясь, что скоро придётся ехать за помощью, она разбудила Ратмира и накормила его магически обработанной и вымоченной в витаминном рассоле икрой. Это должно было дать ему силы для собственной регенерации.