Так думал он, пока три крылатых жеребца несли своих всадников к краю зоны наваждения. И вот все трое опустились наземь, потому что сверху речки не видать. Тут же появилось извилистое русло и простой бревенчатый мост через неё — этим путём дивоярцы и вышли наружу, где природа неизменна, а реальность устойчива.
Всё изменилось, только одна примета оказалась на месте: высоко в небе плыл сияющий Дивояр — пышные клубы плотно прикрывали его снизу, и не были видны его сказочные башни, но свет, исходящий от него, короной стоял над краем облачного острова, как будто солнце прилегло отдохнуть на пышную перину.
Три всадника, едва выскочив из зоны наваждения, тотчас же взмыли вверх и стали набирать высоту, одновременно взяв направление на юг. Туда сейчас стремились, потому что сердца Брунгильды и Громура горели болью за Селембрис. А тот, кто был виновен в этом несчастье Планеты Эльфов, сейчас летел рядом и думал: точно ли он сможет что-то сделать. Все его магические вещи, которые могли бы чем-нибудь помочь — дудочка, вызывающая ураганы, голыш, который может выставить гору на пути врага, гребешок, который мгновенно выращивает непроходимый лес, и даже колокольчик, который зачем-то собирает птичьи стаи — всё это осталось там, в далёком будущем. У него есть только меч Джавайна, которого до ужаса боятся сквабары. А почему — он не знает. Наверно, потому, что раньше этот меч принадлежал блистательному Румистэлю, настоящему истребителю нечисти, имя которого Лён нахально присвоил. Он даже не представлял себе размеров несчастья. Он-то полагал, что область Дерн-Хорасада с самого начала была замкнута в непроходимое кольцо!
Три белокрылых птицы, несущие седоков, миновали все человеческие поселения, города и государства — далее была дикая, незаселённая местность. Таких много на Селембрис, которая не вся отдана в пользование людям — волшебники по возможности ограничивали распространение поселенцев, сохраняя места обитания древних существ Планеты Эльфов.
Отдай людям всё, и они уничтожат всё. Они выгрызают своими слабыми орудиями недра Селембрис, чтобы добыть себе металлы и драгоценные камни и изгоняют тем древние народы — гномов, которые тысячелетиями тихо рыли свои подземные ходы и бережно собирали по крупинке свои сокровища. Люди сбрасывают в реки отходы кожевенных, красочных и других производств, отравляя тем самым воду и изгоняя из рек робких русалок и водяных. Они строят свои города, вырубая леса и лишая пристанища леших и других — полевых, болотных, луговых, чащобных и многих-многих исконных обитателей Планеты Эльфов.
У Дивояра трудная задача: он охраняет интересы тех и других обитателей Селембрис, сдерживая напор быстро распространяющегося человечества и тихо угасающего древнего населения волшебной страны. И, надо сказать, Лён определённо более на стороне последних, потому что они часть вольной природы, а люди — её антагонисты и поработители. Он знает, что люди могут натворить со своей планетой. Так что, дивоярцы правильно делают, что ограничивают возможности человека, ему и так дано слишком много.
* * *
С высоты птичьего полёта видны внизу наспех возведённые барьеры — валы и глубокие рвы, заполненные водой. Местами стоят огромные щиты, местами горит огонь — всё это протянулось длинной полосой и уходило вдаль, где рыжие дымы восходили высоко в воздух, растворялись в нём и не давали ничего видеть. По обе стороны барьера вроде одно и тоже — там и тут леса, горы, реки. Где-то совсем далеко, на уровне горизонта угадывается море: над ним нет задымления. Дальше вся огромная территория теряется в тумане, и можно только догадываться, сколь велика площадь края, поражённого вторжением. С обеих сторон идёт какая-то непонятная суета.
Трое подлетали к линии защиты, и пока трудно определить — что же именно тут творится. Носятся над землёй крылатые кони, внизу кипит работа, снуют люди, раскинуты временные лагеря, двигаются обозы, горят костры.
Никто на них не обратил внимания, когда лунные кони опустились наземь — тут было полно таких коней, и все дивоярцы — мужчины, женщины — одеты в знакомые по выделке доспехи. Сияр, Светанго и конь Громура, изящно перебирая стройными ногами, легко понесли всадников вдоль оборонных укреплений, перемахивая через брошенные повозки, груды снаряжения, обходя костры и палатки. Здесь были не только волшебники, но и люди — целые бригады испачканных в земле, потных мужчин — они рыли зачем-то глубокий котлован. Кипели котлы в полевой кухне, был наскоро устроен лазарет. А далее — страшные предположения лезли в голову! — свежие холмики, насыпанные плотными рядами. И было их так много — целое поле!
— Скажи, Брунгильда, — наконец, обратился к валькирии Лён, устав наблюдать массу непонятного, — рвы и огонь от сквабаров?
Уж он-то знал, что такие меры для сквабаров не препятствие — чудовища огненных миров не боятся пламени!
В ответ услышал страшные слова:
— Рвы и огонь от людей, — ответила валькирия, останавливаясь перед большой палаткой. — Тысячи их пытаются прорваться из кольца, но мы не можем допустить распространения заразы. У нас нет средств борьбы с этой страшной болезнью — только огонь.
— Мы едва успели захватить эпидемию в самом начале, — пояснил Громур, — много народу успело погибнуть. Но и после смерти они опасны, даже ещё опаснее, потому что зараза быстро распространяется. Хорошо ещё, что тут безлюдная местность. Вот эти котлованы роются для того, чтобы сжигать тела. Раньше мы их просто хоронили, пока не поняли свою ошибку.
— Но огненные рвы сдерживают и червей, — объясняла Брунгильда, показывая на высокие языки пламени, — черви не погружаются глубоко в почву, поэтому огненный ров для них хорошая преграда. Все леса и вся зелень по ту сторону широкой полосой выжжены дотла, чтобы лишить паразитов питания. Но для этого нужна древесина и каменный уголь, и мы вынуждены разорять леса и недра Селембрис. Ну, ничего, скоро всё будет по-другому.
С этим ободряющим словом она оставила Лёна и Громура и вошла в походный шатёр с символом Дивояра на верхушке: на синем флаге запечатлена в алмазах восьмиконечная звезда.
Голова шла кругом от всего этого, непонятности множились, а разгадок не было. Но билась настойчиво в голове одна мысль, которой он боялся доверять: Дерн-Хорасад — говорило ему сознание. Отброшенный хроноволной ещё дальше в прошлое, он наблюдает извне агонию умирающей области с городом короля Гедрикса в центре. Оттуда пошла нечисть, и все факты говорили о том. Единственное, что позволяло думать, что это не так — это отсутствие эффекта пространственного пузыря, которое сделало замкнутой область Дерн-Хорасада. Герцог Кореспи Даэгиро ничего не говорил о баррикадах по границам заражённого края, он упоминал о странном искажении метрики.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});