Читать интересную книгу Я убиваю - Джорджо Фалетти

Подошел другой агент.

– Инспектор…

– Что, Бертран?

– Есть одна мысль, может, глупая, но…

– Да, слушаю.

– Туфли, инспектор.

– Причем тут туфли?

Агент пожал плечами.

– Ну, это же парусиновые туфли для яхты. Я сам ношу такие.

– Да их полно кругом, и не думаю…

Фрэнк, начав, похоже, догадываться, куда клонит агент, прервал Морелли.

– Пусть договорит, Клод. Слушаем тебя, Бертран.

– Так я вот и говорю, что на этих туфлях, кроме марки производителя, есть еще торговая марка сигарет. Может, имя спонсора. А поскольку сейчас тут…

Фрэнк вспомнил о регате. Он положил руки на плечи агента.

– Поскольку сейчас тут проходит «Гран-Мистраль», или как он там называется, то этот человек может быть связан с парусным спортом. Молодец, парень, отличная работа!

Фрэнк высказал свою оценку достаточно громко, чтобы слышали и другие агенты. Бертран отошел к ним с видом моряка с Колумбовой каравеллы, закричавшего «Земля, земля!»

Фрэнк отвел Морелли в сторону.

– Клод, мне кажется, Бертран рассуждает вполне разумно. К тому же, это единственный след, какой у нас есть. Давай начнем поиски в этом направлении. Все, что могли, мы уже проиграли. Больше терять нечего.

Синий фургон криминалистов вывернул с рю Сюффрен Раймон. Агент отодвинул заграждение и пропустил его.

Фрэнк кивнул на фургон.

– Думаю, нет нужды повторять, но напомни криминалистам, что нам немедленно нужны отпечатки убитого. Он так изуродован, что иначе его не опознать. Вряд ли его дантист сейчас доступен.

Морелли явно пал духом, ломая голову, что же делать дальше. После всех этих убийств трудно выдержать неожиданный удар, не пошатнувшись. Фрэнк оставил его отдавать распоряжения техникам, выходившим из фургона, и направился в здание управления. Он вспомнил лицо Елены. Вспомнил ее голос по телефону, испуганный и в то же время такой уверенный, когда она сказала, что любит его.

Вот еще одно поражение.

Всего в нескольких километрах от него находилась женщина, которая могла стать его спасением и для которой он тоже был надеждой. Счастье было, можно сказать, рядом, но два человека преграждали ему дорогу.

Никто в своем яростном безумии, убивающий невинных людей, пока его не остановят. И сумасшедший генерал Паркер, готовый погубить все человеческое на своем пути, пока его самого не уничтожат.

И Фрэнк хотел совершить и то, и другое.

Иных обязанностей за собой он не видел. Быть полицейским, в конечном счете, означало только это.

Дюран, Ронкай, государственный министр, князь, а также сам президент Соединенных Штатов могли думать, что угодно. Фрэнк считал себя чернорабочим, весьма далеким от тех кабинетов, где создаются проекты. Это он стоял перед стенами, которые необходимо было разрушить и восстановить, среди цементной пыли и запаха известки. Он осматривал изуродованные и оскальпированные тела среди резких запахов крови и пороха. Он не собирался создавать бессмертные творения, он хотел написать только рапорт, где объяснит, как и почему он посадил за решетку человека, виновного в стольких убийствах.

Потом он подумает о Паркере. Никто, при всем своем безумии, научил его одному – жестоко, неумолимо преследовать собственную цель. Именно так он поведет себя в отношении генерала. С жестокостью, какой изумится сам Паркер, мастер своего дела.

Вернувшись в кабинет, он сел за стол и набрал номер Елениного мобильника. Тот был выключен. Возможно, она теперь не одна и не хочет рисковать – если бы он неожиданно зазвонил, то был бы обнаружен. Фрэнк представил Елену дома рядом со Стюартом, ее единственным утешением среди этих тюремщиков – Натана Паркера и Райана Мосса.

Он просидел так, размышляя, примерно четверть часа, откинувшись на спинку, заложив руки на затылок и глядя в потолок. Куда бы ни обращал он свои мысли, всюду упирался в закрытую дверь.

И все же он чувствовал, что выход где-то рядом, совсем близко… Не было никаких сомнений ни насчет дальнейших шагов, ни насчет сотрудников. Все без исключения, кто занимался расследованием, имели за плечами блестящий послужной список, подтверждавший их опыт. Недоставало только удачи – она, несмотря ни на что, все-таки остается важнейшим слагаемым успеха. И было странно, что постоянная враждебность фортуны проявлялась именно тут, в Княжестве Монако, где полно больших и небольших казино, где на каждом игорном автомате написано «Winning is easy» – «Победить легко». Фрэнку хотелось бы встать перед одним из них, сунуть в щель деньги, и пусть колесики крутятся до тех пор, пока не выкинут джекпот – где скрывается Жан-Лу Вердье.

Дверь в кабинет внезапно открылась. Морелли вошел настолько возбужденный, что даже забыл постучать.

– Фрэнк, еще один пинок в задницу.

Легок на помине. Только бы не очередная обманка.

– Слушаю тебя.

– Пришли двое с заявлением. Вернее, не с заявлением, а просто выразить обеспокоенность…

– И что же?

– Пропал один из членов экипажа «Try for the Sun», яхты, участвующей в «Гран-Мистрале».

Фрэнк выпрямился в кресле, ожидая продолжения. Морелли понимал, что принес важную новость.

– Вчера вечером у него было свидание с девушкой, на пристани в Фонтвьей. Когда она приехала за ним, его там не было. Она подождала немного и уехала. Девушка довольно скандальная, и сегодня утром вернулась на яхту, где ночует экипаж, специально, чтобы высказать молодому человеку все, что она о нем думает – с такими женщинами, как она, так не поступают и так далее и так далее… Моряк обалдел от такого натиска и пошел в каюту за ее кавалером, но там никого не оказалось. Постель заправлена – значит, он не ложился.

– А он не мог ее заправить прежде, чем уйти рано утром?

– Возможно, но крайне маловероятно. Моряки на яхте встают очень рано, и кто-то наверняка видел бы его. К тому же, на кушетке лежала одежда, в которой он был накануне вечером, – форменный костюм «Try for the Sun». Значит он, так или иначе, возвращался на яхту…

– Для определенных выводов маловато, но все это непременно нужно иметь в виду. Сравните отпечатки пальцев трупа с теми, что в каюте. Это самый верный способ…

– Я уже распорядился. Предупредил агентов в порту, чтобы никого не пускали в каюту. Эксперт-криминалист уже поехал в Фонтвьей.

– А ты что скажешь об этом?

– Пропавший человек вписывается в параметры жертвы нашего Никто. Тридцать три года, привлекательной внешности, довольно известен в парусном спорте… Американец, его зовут Гудзон Маккормик.

Услышав это имя, Фрэнк так подскочил на стуле, что Морелли даже испугался, как бы не упал.

– Как, ты сказал, его зовут?

– Гудзон Маккормик. Адвокат из Нью-Йорка.

Фрэнк вскочил на ноги.

– Я знаю его, Клод, отлично знаю. То есть совсем не знаю, но это как раз тот, о ком я тебе говорил. Тот, за кем нужно было установить слежку.

Морелли сунул руку в задний карман брюк и достал дискету, полученную накануне от Фрэнка.

– Смотри, вот она, дискета. Вчера я не успел заняться этим. Собирался сегодня…

Оба подумали об одном и том же. Оба прекрасно знали, что означала отсрочка этого дела. Если бы накануне днем они установили за Маккормиком слежку, возможно, он был бы сейчас жив, и возможно, Жан-Лу Вердье уже сидел бы за решеткой.

Фрэнк подумал, что слишком уж много накапливается в этом деле разных «если бы» и «возможно». Каждое из них ложилось на совесть камнем, тяжелым, как скала.

– О'кей, Клод, проверь и дай мне знать.

Морелли бросил ненужную теперь уже дискету на стол и вышел из комнаты. Фрэнк взял телефонную трубку и позвонил Куперу домой, в Америку, не обращая внимания на разницу во времени. Ему ответил голос друга, удивительно бодрый, несмотря на позднее время.

– Да.

– Куп, это я, Фрэнк. Разбудил?

– Разбудил? Я еще и не ложился спать. Только что вошел, успел только пиджак скинуть. Что случилось?

– Черт знает что! С ума можно сойти, что творится. Человек, которого мы ищем, наш серийный убийца, сегодня ночью убил Гудзона Маккормика и освежевал его, как лев антилопу.

В трубке воцарилась тишина. Видимо, Купер не мог поверить своим ушам.

– Святой боже, Фрэнк, мир, похоже, сошел с ума. У нас тут тоже полный бардак. Сплошные страхи перед терактами, и мы постоянно начеку, ты даже представить себе не можешь. А вчера днем свалилась еще одна черепица на голову. Осмонд Ларкин был убит в тюрьме. На прогулке возникла драка между заключенными, и он погиб.

– Крепкий удар.

– Да, крепкий. И после всех наших с тобой трудов у нас в кулаке опять только мухи.

– Каждому свое, Куп. У нас тут не лучше. Сегодня утром еще один труп.

– И сколько же теперь всего?

– Держись крепче. Десять.

Купер присвистнул, когда узнал последний счет жертвам. Он не был в курсе недавних событий.

– Блин, он что, хочет попасть в книгу рекордов Гиннеса!

– Пожалуй. На совести этого мерзавца десять убитых. Беда в том, что и я их чувствую на своей.