Так лучше. Намного лучше.
Запястья еще горят от прикосновений, зато дрожь ушла. Что же случилось? Всего лишь самое невероятное. И произошло это как раз после дневной молитвы. В мое особенное, личное время. Я оказалась на крыше, там, где бываю всегда. В одиночестве, в сопровождении своих сокровенных мыслей. Я лежала на холодном железе покрытия и разглядывала небо над собой. Скучное, унылое, серое с голубым марево, посередине которого маячило убийственное Солнце. В такие дни мне всегда хотелось, чтобы светило вновь вспыхнуло радиоактивным свечением и сожгло меня заживо, лишая всех страданий, но этого, очевидно, уже не могло произойти.
— Не знал, что здесь крыши открыты. Привет, это твое место? Не против, если я тут посижу.
Голос. Его голос. Того самого парня, новичка Малькольма. Я вздрогнула, промямлила что-то в ответ и потратила все свои силы, только чтобы не упасть в обморок. Возможно, ответила «привет» или «да, конечно», но, скорее всего, это было просто «бээээаааа» или другой подобный звук.
Вместо комментариев о моем недалеком интеллекте, парень рассмеялся и уселся рядом, поднимая взгляд к небу.
— Дневное небо — самое лучшее, ты так не считаешь? Я могу часами наблюдать за этой несравненной палитрой. Крохотные нотки зеленых рассветных капель неумело скрываются за серостью пышных облаков. Солнце похоже на молодой желток, который вот-вот расплавиться на сковородке, а небо вокруг кипит красками, кое-где раскаляясь до оранжевого свечения. Наступит вечер и горячая поверхность небосвода остынет, потеряет пылкость и затянется холодным, медным блеском. Потом ветер любовно сдует медь и мы станем разглядывать жестяной потолок, пронизанный нитками тьмы, сквозь просветы которых сверкают крохотные звезды. Солнце ускользнет за горизонт и место займет подтаявшая луна, лишь отражающая аппетитный утренний блеск. Поэтому я не очень люблю вечера и ночи. Они холодны и скучны, тогда как рассвет и обеденный блеск солнца всегда навевает мне аппетит.
— Ты любишь поесть? — проклиная себя за тупейший из выбранных вопросов, посмела заговорить я.
— Я не про этот аппетит, — рассмеялся Малькольм. — Скорее, про вкус к жизни, трепет открытий и жажду новых эмоций. Хотя, возможно, тебе это и не близко.
«Очень близко» — хотелось закричать мне. А еще больше хотелось прыгнуть и повиснуть у него на шее. Вместо этого я замолчала и улыбнулась, не в силах найти ответ для этого искреннего мечтателя. Он посмотрел на меня и тоже улыбнулся.
— У тебя замечательное лицо. Ты ведь, Виталина, не так ли? Выглядишь как утренняя сдобная булочка, которую хочется поскорее надломить и всеми силами втянуть запах свежего теста.
— Как-то кровожадно, — опять невпопад заявила я, почувствовав необъяснимый холод от его слов.
Ошибка. Не стоило мне его смешить. Да и разговаривать не стоило. В тот самый момент, когда замечательный Малькольм рассмеялся моим словам, дверь на крышу распахнулась и появилась Вера.
Возможно, печатать сегодня было тяжело не только потому, что сердце билось быстро-быстро, а живот скручивало как от недельного голода. Может дело было еще в липком холодном поту, сковавшим спину. Почему все прекрасное в моей жизни всегда сопровождается страхом?
34-ый день сегмента подсолнуха
503-ий год Драконьего Хвоста
Академия КристалБрайт
Малькольм принадлежит Вере. Малькольм принадлежит Вере.
[Повторяется ровно сто раз].
8-ой день сегмента дубового желудя
503-ий год Драконьего Хвоста
Академия КристалБрайт
Вы когда-нибудь задумывались, что такое белый цвет? Это бельмо перед вами, которое обретает хоть какой-то смысл, только когда в него добавляются другие краски? Иначе это самый бессмысленный из цветов всего спектра. Можно провести целые годы разглядывая белый цвет и не найти в нем никакого смысла.
Я помню, как смотрела вечером на белый цвет ванны, спрятав голову в скрещенных руках. Слезы давно потеряли свою актуальность, я забыла как плакать еще на третьем курсе, не было смысла вспоминать сейчас. Просто сидела и тихо пялилась на белизну у себя под ногами, пока целеустремленный душ не стал сбивать корки грязи с моего тела и не скидывать их под ноги.
Белый окрасился маревом темного, серого, коричневого и черного. Как будто по снегу волокли срубленные сгоревшие деревья. Целый лес пострадал от ужасного пожара и деревья рубили и спиливали, чтобы оттащить прочь и использовать в последний раз. Вереница перерубленных стволов и веток, неразличимая посреди дурно пахнущего пепла, оставляющего свой несмываемый угольный след.
Я хотела закрыть глаза, не в силах больше «любоваться» этим бесполезным пейзажем, но тут мой взгляд привлек новый цвет. Живой, яркий, привлекательный. Красный цвет с примесью бордовых тонов тонкой прерывистой линией прошелся сквозь сплав сгоревшего леса. Красный способен был добавить жизни любому другому цвету. Заставить играть новыми красками, привлекать внимание. Вдыхать жизнь в любой безжизненный объект. Я понимаю, какое значение имеет красный цвет для всех остальных людей. И как мало он значит для меня.
Ведь зачем вселять жизнь в того, кто мечтает остаться навсегда молчаливым, безжизненным, спокойным. Умиротворенным.
Зачем мне красный?
10-ый день сегмента дубового желудя
503-ий год Драконьего Хвоста
Академия КристалБрайт
Последнее сообщение в дневнике?
Это могло бы быть вопросом, но я не в состоянии заигрывать с вами, читатели. Силы израсходованы, я устала. Нужно поставить вас в известность, наверное. Но вспоминать то, что произошло, не слишком и хочется.
Случилось то, что должно было случиться рано или поздно. Я не смогла понять, где мое место. Знала всегда, а тут перешла границы. Конечно, никто и никогда не встанет на моя сторону. Только не против Веры Фарфоровой — одной из самых ярких Удивительных детей. Она сияет на весь мир, хранит в себе надежды миллионов. Никому нет дела до Виталины Смоленковой. Обо мне легко забыть и не вспоминать. Так решили сделать учителя. Так решили сделать ученики. Даже Марлоу посчитала верным решением проигнорировать события последних недель и больше со мной не разговаривать.
Что ж. Выбор сделан, выбора больше нет.
Если Виталина больше никому не нужна, значит мне самой она тоже больше не требуется. Верно же?
11-ый день сегмента дубового желудя
503-ий год Драконьего Хвоста
Академия КристалБрайт
Это было не просто глупо.
Архи-глупо?
Не уверена, что существует такое слово, но мне уже вряд ли кто-то сможет запретить делать хоть что-то.
Но признаться стоит. Наверное, стоит. Я попыталась заговорить с Малькольмом. Прямо посреди коридора Академии. У всех на виду. Потому что устала прятаться. Устала бежать от самой себя. Устала замазывать синяки и скрываться порезы.
От всего устала.
И взяла инициативу. Но. Я не главная героиня современной истории. Я — ничто по сравнению