— Да я вроде бы как с планов и начал, — попытался оправдаться я.
— Ага, я прямо чувствую, сейчас опять начнёшь ныть, что Дурик нашёл за эту ночь всего пять человек…
— Ну, ночь ещё не закончилась, да и Крот предупредил, что штатные диверсанты Великих моему дрону вряд ли по зубам. К тому же, уже какое-то время работают специалисты гильдии. Крадут мои премиальные, негодяи.
Словно подтверждая мои слова, на севере города отрывисто захлопал автоматический гранатомёт, навесом отправляя в пустыню десятки мин. Прошли секунды и где-то относительно недалеко тяжело захлопали глухие разрывы.
— Нет, ну что, спрашивается, я в тебе нашла, — удручённо проворчала Алина.
— Спокойно женщина, я веду торопливый перебор имеющихся в Дыре объектов романтического характера, — парировал я.
— Поторопись, а то скоро наш грубоватый телохранитель вернётся, и вся романтика полетит в тартарары, — поторопила меня девушка.
И всё бы хорошо, но в Дыре достопримечательностей наверно и нет, а романтических так и подавно. Сплошные серые коробки разных форм и размеров.
— Давай прогуляемся к провалу, — предложила Алина.
Пожалуй, насчёт отсутствия достопримечательностей — это я поторопился. Одна такая в городе точно имеется. Собственно, от неё Дыра и получала своё название.
Согласившись, мы свернули на нужную улицу.
Город словно вымер. Оставшиеся в Дыре люди, которые почти все члены «Золотого песка», сосредоточились сейчас на окраинах города, где занимались разными, не касающимися нас делами.
Там же крутился и мой Дурик.
Периодически с наловчившегося дрона прилетали координаты на очередной подозрительный объект. Координаты эти я немедленно пересылал Кроту, с которым мы сейчас состояли в одной группе. Сам же Крот примерно час назад был спроважен Алиной в неизвестном направлении.
Да и зачем, спрашивается, он рядом с нами нужен? До конца установленного системой буферного срока враг в город не сунется. Точнее не так, как раз этим он сейчас активно занимается, но, главным образом, с разведывательными целями. В чём ему активно противодействует местная контрразведка, которая, как я уже успел понять, структура очень и очень серьёзная.
Идти было недалеко, отчего мы быстро прибыли к цели.
Дыра пугала…
Вокруг неё имелся окружающий провал двадцатиметровый чистый отступ, по краям которого, через равные промежутки, были установлены фонари и расставлены удобные замысловатые скамейки.
Сам исполинский провал окружала невысокая оградка из блестящего металла.
Упомянутая оградка выполняла роль главным образом декоративную и обычно, насколько я знаю, провал окружало невидимое и куда более высокое силовое поле. Но сейчас, как нас заранее предупредили системным оповещением, оно было снято. Как писалось в сообщении, всю имеющуюся энергию перенаправили на освещение ночного города. Странное объяснение, ведь защита провала — задача близкая к стратегической.
Подойдя и нерешительно остановившись метрах в пяти от зияющей бездны, мы какое-то время смотрели на метров ста диаметром исполинский колодец.
В этот момент по текстовому чату отписался Крот:
Сергей Колчин: [Вы там где?]
Валентин Соколовский: [У дыры]
Сергей Колчин: [Валите оттуда немедленно!] — непонятно с чего возмутился Сталкер.
После, словно опомнившись, написал:
Сергей Колчин: [Плохое место, крадёт удачу…]
— Когда это он успел стать суеверным? — хмыкнула Алина.
Валентин Соколовский: [Мы немного здесь на скамейке посидим и уйдём]
Сергей Колчин: [Хорошо, не задерживайтесь. Меня здесь озадачили кое чем. Как закончу, к вам подойду]
Решив вопрос, мы отошли от провала и уселись на одну из стоявших здесь удобных скамеек.
— Хотя бы сеткой её закрыли, — возмутилась Алина.
— Я слышал, что подобного делать нельзя. Оно может не понравиться тому, что сидит там внизу.
— Слушай! — внезапно поразила меня догадка, — а что, если один из этих диверсантов сюда пролезет и что-нибудь вниз кинет? Гранату, например. Не зря же это место обычно силовым полем закрыто. И вообще, почему его сняли? — возмутился я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я слышала истории, что кидали и не раз. Хотели навредить «Золотому песку», — пожала плечами Алина. — И не только гранаты, но и всякое помощнее. Но можешь не переживать, насколько я знаю, внешним воздействием эту штуку на поверхность не вытащить, она лишь не пускает никого и ничего вниз. Да и к утру, думаю, вернут поле на место.
— Понятно, — ответил я.
Какое-то время сидели молча.
— Валентин, а у тебя есть мечта? — расфокусированно глядя в темноту провала, поинтересовалась девушка.
— Моя мечта уже сбылась… — не раздумывая, ответил я.
— Не подлизывайся, — хмыкнула собеседница.
— Я серьёзно…
Внимательно меня изучив, Алина поинтересовалась.
— Ну хорошо, пусть не мечта, пусть затаённое желание. Только отвечай откровенно. У любого нормального мужчины должна быть такая. Например, отъиметь десяток несовершеннолетних девственниц…
— Блин, Алина! — возмутился я.
Порой эта женщина вгоняет меня в ступор.
— Ах да, совсем забыла, ты у нас нестандартный товарищ, — улыбнулась девушка, после чего серьёзно произнесла:
— Я вот мечтаю о свободе…
— Разве ты не свободна? — подивился я.
— Ничего ты не понимаешь, Соколовский, — тяжело вздохнув, ответила она.
Повисла молчаливая пауза.
— Бессмертие… — произнёс я.
— Что, прости? — вырванная из своих мыслей, переспросила Алина.
— С семнадцати лет я мечтал о бессмертии…
— Банальная хотелка нашего времени, — покачала головой девушка.
— Нет, тут другое, — возразил я: — Перед пересадкой мозга в синтетическое тело, я пережил очень тяжёлый период. В моём случае такой перенос был рискованным, отчего врачи не давали полной гарантии на успех. Более того, они намекали, что существует солидная вероятность неудачи. Представляешь каково это, в мире, в котором детская и подростковая смертность стремительно приближается к нулю, оказаться перед лицом подобной перспективы.
— То, что синтетическое тело не решило всех проблем, стало ясно почти сразу, — продолжил я. — Меня предупредили, что в любой момент возможна вспышка стихийного некроза. Обычно человек редко задумывается о смерти. Более того, в молодости, сколько бы мы о ней не думали, где-то в глубине души мы искренне считаем себя бессмертными. Я же думал часто, более того, бессмертным себя не считал.
— Далее, погружение в Ракс и новая порция переживаний. И знаешь, после разговора с доктором, который намекнул, что биологическое бессмертие нам пока не светит, я реально расстроился. Хотя, я наверно не столько боюсь самой смерти, сколько боюсь умереть не пожив. Завидую тем, кто точно проживёт свои сто пятьдесят, а то и триста лет…
Алина, выслушав моё признание, какое-то время молчала.
— Моя наставница однажды рассказала мне одну притчу. Хотя, зная эту старую ведьму, вполне допускаю, что рассказанное ей вполне реальная история, — кисло улыбнулась она, после чего продолжила:
— Один молодой человек, не имеющий правда проблем медицинского характера, — подмигнула мне девушка, — очень боялся смерти. И не просто боялся, он вожделел о бессмертии. И однажды к этому юноше, который, поговаривают, в отличии от некоторых был очень красив, пришёл Дьявол.
— Это подлый старикашка который исполняет желание в обмен на душу? — уточнил я.
— Почему старикашка? — захлопала глазами Алина.
— А кто? — пародийно захлопал я в ответ.
— Дьявол всегда выглядит по-разному. Он принимает ровно то обличие, которое необходимо для достижения его цели.
— Ну вот, не везёт мне в последнее время на древние бредни. Сначала доктор, теперь ты, — расстроился я. — И вообще, в этих религиозных байках всё шито белыми нитками. Если человек продаёт душу, то как он потом, без души то живёт дальше? Глупость, короче.
— Серый ты Соколовский, — без тени обиды вздохнула Алина. — Ты путаешь душу с информационной сущностью человека. Душа — это особая энергия, которую мы приобретаем, успешно решая задачи текущего воплощения. Если для дураков вроде тебя, душа позволяет нам после смерти взять новый уровень. Профукал душу — уровень за твой счёт возьмёт кто-то другой.