– За них апостол!
– Дерьмо! – Ползущий по лестнице Кролик обернулся, оценил обстановку и выдал в микрофон единственный разумный в данных обстоятельствах приказ: – Давай назад!
– Что?!
– Назад, сука! – завопил баши. – Назад! Задний ход!!
И огромный командирский мег принялся неловко отступать.
Не потому, что испугался одинокого апостола, разумеется.
Просто, поднимаясь по лестнице, Цунюк услышал взрывы, обернулся, разглядел отряд ополченцев, атакующий караван с севера, и понял, что Кочерга не настолько глуп в военном деле, как считалось.
– Расчёты! – рявкает Жмых, наблюдая за происходящим в бинокль. – Готовность?!
– Первый!
– Второй!
– Третий!
– Огонь!
Отряду Жмыха удалось скрытно выйти на ударную позицию, даже невзирая на разведывательные дроны, что постоянно кружили над бронекараваном: в своё время Агроном распорядился отрыть несколько потайных ходов за пределы линии обороны, и один из них теперь пригодился. Благодаря ему небольшая группа опытнейших ополченцев оказалась практически в тылу каравана, на территории, за которой дроны не присматривали, а ремы считали безопасной. Вылезли из-под земли, отряхнулись, укрылись за камнями и развернули свое главное оружие: три установки «Щелбан».
– Огонь!
Первый залп сносит два из четырёх броневиков Кролика. Второй, который последовал через двадцать секунд, помножил на ноль три пикапа. Остальная техника находилась вне видимости, была укрыта за броней мегов, и именно по ним открывает огонь Жмых после того, как заканчиваются «младшие» цели. Ракеты летят в бронированные бока гигантских чудищ. Поле, на котором должна была раскрыться ярмарка, заволакивает дымом, огнём, пылью и воплями. Сбитые с толку ремы бегут под защиту мегатраков – это у караванщиков инстинкт, – а те, массивные, мощные, но неповоротливые, начинают двигаться в разных направлениях. Бестолково, потому что баши ещё не сформировал план боя.
В отличие от Арти.
Оказавшись заблокированным в публичном доме, начальник охраны даже не подумал волноваться – случались переплёты и похуже, – и никто из его парней в панику не впал. Бойцы в «Моне Лизе» сидели опытные, сразу поняли, что прорыв неизбежен, распределились на группы: одна ударная и две отвлекающие, и ждали только сигнала к началу боя.
Которым стал сжатый кулак Арти, когда все пять пальцев – пять отведённых на последние приготовления секунд – сложились.
И сразу же – атака.
У бойцов Банкира были только пистолеты, но и этого порой оказывалось достаточно для победы. Во всяком случае, шум они производили изрядный. Огонь открыли одновременно, плотно, по всему периметру, надеясь заставить ополченцев укрыться. И в атаку пошли грамотно – не дожидаясь, пока разрядятся первые обоймы. Бойцы ударных групп выхватили запасные стволы, вывалились на улицу, намереваясь резким броском добраться до ополченцев и вступить в ближний бой, но…
Их главная ошибка заключалась в том, что они не посчитали заовражцев серьёзным противником.
И поэтому основная ударная группа прорыва погибла в полном составе.
Они не использовали ни передний, ни чёрный ход – разбив окна, выскочили в переулок, намереваясь зайти ополченцам во фланг. Они считали, что «тупые» заовражцы сосредоточились у дверей заведения. И, наверное, сильно удивились пулям и гранатам, что сразу же накрыли их, не позволив сделать ни шагу.
Грохот, вопли, мат, стоны, смерть… Ополченцы били бойцов, как в тире, уложили всех, и сразу – чтобы не терять «настроя» – открыли огонь по окнам, в том числе – гранатами, забрасывая внутрь «Моны Лизы» и обычные, и дымовые, и звуковые, и световые. А две отвлекающие группы потеряли до половины состава и успели вернуться внутрь: кашлять дымом да укрываться от разрывов.
И наглядная демонстрация превосходства сыграла свою роль: примерно через две минуты боя, когда стрельба немного стихла, а в окна перестали залетать гранаты, растерявший уверенность Арти попросил:
– Эй, детский сад, прекрати огонь!
– Почему?
– Мы сдаёмся!
– Все? – не веря собственному счастью, осведомился Ёшка.
– Сначала выйдут те, кто поумнее, – угрюмо ответил Арти. – А остальные, если не совсем дураки, подтянутся. – И, не удержавшись, зло добавил: – Твоя взяла, щенок…
– Куда?! – рявкнул влетевший в кабину Кролик. – Куда?!!
– Мы не смогли его остановить, – растерянно пролепетал Штыпя.
– Кого?
– Хаяка…
– Да плевал я на этого зверька! – взревел Цунюк. – Я говорю: куда задом сдаёшь?!
– Ты же велел…
– Я велел. А ты не видишь?
Банкир оттолкнул вконец обалдевшего Штыпю, который в отсутствие баши как мог командовал на мостике, подскочил к лобовому стеклу и прищурился, изучая картину боя.
Бронеавтомобиль проклятого Степана уже далеко, вышел из зоны уверенного поражения и вот-вот скроется за домами. С ублюдком придётся разобраться позже… Или договориться – там уж как получится. Справа, из-за огромной туши второго мегатрака, поднимаются к равнодушному небу столбы чёрного дыма – копоть горящих машин сопровождения…
– Нужно накрыть их отряд, – осторожно предложил Штыпя. – Хоть кому-нибудь отомстим…
– Что Арти?
– Вышел на связь один раз. Сказал: хреново…
– Дерьмо! – Кролик ударил ладонью по стеклу. – Это всё он!
– Арти? – изумился Штыпя.
– Апостол! Он объяснил Степану, как надо действовать!
Внутри всё сдавило от приступа звериной злобы, от дикой ненависти, что вспыхнула к бывшему падальщику, к мерзавцу, испортившему такой прекрасный план.
– Так, может, накроем отряд?
– Неужели ты не понял, что у них «Щелбаны»? – Цунюк снял очки и яростно потёр лоб. – Они сожгут столько техники, сколько мы против них выведем. Или пока ракеты не кончатся…
– Так что же делать?
– Уходить. – Кролик вернулся к командирскому креслу и приказал: – Полный вперёд! Разгоняемся до крейсерской, закладываем вираж налево и уходим на соединение с Муном.
– А как же Хаяк? – напомнил Штыпя.
– А что Хаяк?
– Решил разобраться с апостолом, – доложил помощник. – Взял три десятка своих и покинул мег.
– Хаяк принял решение, пусть за него и отвечает, – махнул рукой баши, с удовольствием наблюдая за тем, как гигантская машина неспешно уходит влево. Из города ударила гаубица, но снаряды легли в стороне – манёвр был совершён вовремя. – Он мне никогда не нравился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});