Истинное Зрение явило золотистые канаты, тянущиеся ввысь. Тонкие оболочки Сущего подрагивали, лопались, как бычьи пузыри. И откуда-то с изнанки рвался дикий неуправляемый разум…
— Умрите, — в полубреду прохрипел лекарь. — Умрите!
Смутная идея обрела плоть, кристаллизовалась. В голове возникла схема, обросла деталями. Зачем бить дубиной, когда можно уколоть отравленной иглой? Зачем тратить силы, сжигать энергию впустую? Настоящий целитель умеет и убивать, потому что знает слабые места в организме человека. Достаточно остановить сердце, вызвать кровоизлияние в мозгу, отключить почки или печень. И враг умрет не так эффектно, как хотелось бы, но достаточно быстро.
Слова получились хриплыми, но внятными. Падали как булыжники, отдавались в Астрале упругими волнами. Послушник нащупал нити, оставшиеся после обездвиживающего заклятия служителей. Частично восстановил, частично переделал. Провел ладонью в воздухе, заставил возникнуть зримое проявление волшебства — маленький золотистый клубок с расходящимися нитями. Секунду поколебался и прикоснулся. Между пальцев возникли струйки черного дыма. Быстро втянулись в шар, окрасили в антрацитовый цвет. И тут же издалека долетели отзвуки чужой боли. Сущее содрогнулось. Золотые цепи рассыпались, тонкие стенки мира опять плотно сомкнулись. Над кронами деревьев разлился гнилостный зеленый туман, полыхнул огонь. Но затух, опал бессильными клочьями… Там, вдалеке, умерли враги. К сожалению, не все. Риверу непонятным образом удалось выжить. Но, лишенный подпитки со стороны соратников, каратель утратил контроль над смертоносной молитвой. Заклятие Ока сломалось, освободившаяся энергия ушла в пустоту…
Ненависть испарилась, а вот боль осталась. По щекам, как расплавленное серебро, побежали горячие слезы. Птиц слышал восторженные вопли нгарцев, тяжелый топот и скрежет. Видел, как воспрянувшие духом защитники перепрыгивали вал, бежали за отступавшими имперцами. Но на то, чтобы помочь и довершить начатое, просто не было сил. Лекарь сидел, сжимал в кулаке обрывок припаленной ткани.
Грудь сотрясали болезненные спазмы, из горла рвались рыдания.
Сухо заскрипел пепел, молодого чародея накрыла тень.
— Что же ты натворил? — мрачно спросил нищий.
— Не знаю, — тускло и равнодушно пробормотал Ирн. — Так получилось…
Раздались угрюмое сопение, скрип зубов. Тень колыхнулась. Бродяга явно испытывал потребность выругаться. Но почему-то неловко откашлялся. Помолчал, затем спросил:
— Идти сможешь?…
Птиц пожал плечами. Поискал среди пустоты в душе хоть какую-то ниточку, которая смогла бы выдернуть душу в реальный мир. Заставил себя повернуть голову, поднять взор… Лекарю показалось, что рядом застыл призрак прошлого, грозный демон. Одежда в саже, лица не видно. Лишь глаза мерцали в тени капюшона. В правой руке узкий, обагренный кровью клинок. Черные капли плотными комочками падали в пепел, тонули. Вокруг бродяги чуть заметно плясал воздух — доспехи были явно зачарованы… Откуда? Ах да! Сам же делал. Безумец наверняка пошарил перед сражением в личном ящике Ирна.
В горле появился твердый комок. Птиц осторожно сглотнул. Поднял руку и провел пальцами по лицу.
— Это… бой и прочее… уже было когда-то. Я помню.
— О чем ты? — хмыкнул бродяга.
— Неважно, — просипел Птиц отрешенно. — Я… я победил.
— Знаю, — осторожно ответил Лохматый. — Но мы проиграли.
— Почему? — прохрипел послушник.
В ответ нищий медленно повернулся и указал мечом на лагерь. Дальний частокол полыхал, широкие ворота были сорваны с петель. Нгарцы бестолково метались. Одни пытались тушить огонь, другие составляли стену щитов, третьи просто убегали. А через широкие проемы в ограде лилась нескончаемая река имперских войск. Щитоносцы, копейщики, мечники… Легионеры радостно орали, на ходу стреляли из маленьких арбалетов. Поджигали оставшиеся палатки, быстро и деловито добивали воинов арестантского полка.
— Фронт прорвали еще в двух местах, — суховато объяснил бродяга. — Четвертый пехотный уничтожен. Лагерь третьего окружен. Объявлено общее отступление… до второй линии обороны.
— А разве… — шепнул парень.
— Да, есть, — перебил Лохматый. — Нгарцы кто угодно, но не дураки. Иначе бы не продержались так долго. Раньше были рыцарственным и благородны народом, образцом доблести и чести. Но война научила хитрить и изворачиваться… Пойдем, сэр Птиц. Пойдем, дорогой.
— Куда?… — равнодушно спросил лекарь.
— К Мрону на кулички! — рявкнул безумец. — За лагерем есть ложбинка. Я целый месяц туда часовым ходил, разведывал. Если повезет, выберемся к лесу. А там неделька по глухим чащам — и мы на территории Золотой империи.
Лохматый резко наклонился, схватил послушника за руку. Рывком воздел на ноги, подставил плечо и потащи вправо. Лекарь не сопротивлялся, с безразличием переставлял ноги. Но когда оказались в тени уцелевшего частокола внезапно уперся пятками в землю. Безумец заворчал с недовольством, попытался тащить силой. Но перехватил взгляд мага и замер, со стуком захлопнув рот.
— Она умерла… — прошептал Ирн. Всхлипнул, вытер слезы кулаком.
По лицу нищего прошла судорога, брови сошлись на переносице. В глазах промелькнули понимание и сочувствие. Лохматый шепнул в ответ простое: «Пойдем!» И послушник подчинился…
Глава 3
— Эх-х-х… Помнится, был когда-то в столице Коленала приличный трактирчик, — с мечтательным выражением лица проворчал Макс- Туда герцоги и принцы хаживали. А мы как раз с дела пришли, в карманах золото звенело. Ну и завалились. Столько мяса я в жизни не видывал. Печеные гуси с яблоками, говядина с чесночком и заморскими травками, вымоченная в вине баранина. А кабанчик, кабанчик!.. Ну вылитый буйвол! Жирненький, мясистый… видать, травой кормили, чтоб мяса побольше нарастало. А приготовлено как! М-м-м… Прям во рту таяло. Хрустящие ушки, тонкие ребрышки, нежный окорок. Король кабанов, ей-богу!..
Воин показывал руками, прищелкивал языком. А в иные моменты казалось, подавится слюной. В глазах голодный огонек, на щеках нездоровый румянец. Ноздри подергивались, словно Малыш чуял божественный аромат. Пальцы хватали не воздух, а сочный кусок…
Косые солнечные лучи прятались за стволами, лукаво подмигивали. Воздух был свеж и удивительно прозрачен, напоен ароматами земли и терпкой сухости, живого дышащего леса. Чуть дальше в низине рядом с мелким ручьем белесыми облачками колыхался туман. То тут, то там пробивались первые весенние травинки. Слышались журчание, плеск и хлюпанье.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});