Земля Монтесумы! У меня есть и другие картины, врезавшиеся в память куда сильнее, чем эти мирные пейзажи, – эпизоды войны. По твоим полям я путешествовал как захватчик, с мечом в руке, и сейчас, спустя столько лет, многие воспоминания о солдатской жизни накатывают на меня с такой ясностью, будто это было вчера.
Бивуак! Я сижу у лагерного костра; меня окружают бородатые лица и военная форма. Свет пылающего костра сливается с блеском оружия и снаряжения: седел, ружей, пистолетов, разбросанных по земле или свисающих с веток соседних деревьев. Привязанные кони выглядят огромными в темноте, их очертания смутно вырисовываются на фоне мрачного леса. Изогнутые ветви стоящей неподалеку одинокой пальмы кажутся седыми в тусклом свете костра. Тот же свет разливается над огромным органным кактусом, над агавами и бромелиями, над серебристой тилландсией, ниспадающей с высоких деревьев подобно тоге.
Поведана сказка, спета песня, по кругу от одного к другому бродят шутки, и вот уже эхом разносится по лесу хриплый смех солдат, пугая сидящего на ветке попугая и волка, рыскающего в поисках добычи. Каждый, кто поет, и шутит, и смеется… все они мало думают о завтрашнем дне.
Перестрелка! Тишина утра разбита вдребезги. В лесу совсем тихо, а белый свет едва касается верхушек деревьев. В воздухе звенит выстрел: это предупреждение от часового, который мчится к стражникам. Враг приближается! «По коням!» – четко и ясно приказывает звук горна. Сонные солдаты вскакивают, хватают винтовки, пистолеты и сабли и бегут через тлеющие угли, пока пепел не поднимается облачком в воздух. Кони фыркают и ржут; спустя мгновение они уже обузданы, запряжены и оседланы, а отряд скачет вперед по лесной дороге.
Враг в поле зрения – это отряд партизан, разодетых в алые, фиолетовые и золотые серапе. Блестящие наконечники копий и вымпела, кажется, почти достигают вершин деревьев.
Горн дает сигнал к атаке, и радостный клич воинов заглушает остальные звуки. Мы встречаем наших смуглых врагов лицом к лицу; на удары копьями отвечаем выстрелами из пистолетов; наши сабли звенят от резких ударов, но кони, фыркая, отступают и не дают нам поубивать друг друга. Мы устремляемся вперед и наступаем снова, недрогнувшей рукой поражая противников. Мы сражаемся без угрызений совести – мы сражаемся за свободу!
Поле боя! Сомкнутые ряды, рев пушек и грохот барабанов, дикие ноты горна, воинственный клич солдат, сражения плечом к плечу с соратниками, рукопашный бой, падающий противник и его предсмертный хрип, поражение, отступление, хриплое «ура!» победе! Хорошо помню это, но не могу описать.
Земли Анауака! Помнит она и другое, совершенно отличное – сцены нежной любви и бурной страсти. С раздором покончено – больше не бьют в военные барабаны и не дуют в горн; конь устало стоит в своем стойле, а захватчик бездельничает на захваченных землях. Любовь теперь победитель, и суровый солдат в плену нежной страсти.
Прекрасный край! Храню эти сладостные воспоминания для тех, кто не встретит на тех полях цветов. Однако не все мои воспоминания так прекрасны. Приятные и болезненные, радостные и грустные, они сжимают мое сердце в тисках бесконечных мук. Но печаль от грустных воспоминаний со временем утихает, а счастливые мгновения каждый раз будто сияют ярче. В беседках, как и в любом другом месте, розы, должно быть, усеяны шипами, но в приглушенном свете моей памяти я не вижу колючек, лишь прекрасные цветы.
Глава II
Пограничное мексиканское село
На берегу реки Браво-дель-Норте расположено небольшое мексиканское селение с тремя каменными зданиями: оригинальной старинной церковью в мавро-итальянском стиле, домами священника и судьи. Эти постройки окаймляют с трех сторон большую четырехугольную площадь, четвертая сторона которой занята лавками и жилищами простолюдинов. Жилища эти построены из крупных необожженных кирпичей, некоторые из них выбелены, но в основном они имеют грязно-коричневый мрачный цвет. Двери в домах тяжелые, вроде тюремных, а окна, не имеющие ни рам, ни стекол, снабжены железными прутьями для защиты от воров.
От площади идут узкие, пыльные, немощеные переулки. Даже на окраине села разбросаны более живописные постройки из древовидной юкки, ветви которой служат балками, а листья – крышей жилища. В этих долинах живут бедные поденщики, потомки побежденного племени. Все постройки села имеют окаймленные перилами плоские крыши, на которых любители цветов устраивают настоящие воздушные сады. Приятно отдыхать здесь прохладным вечером, наблюдая за тем, что происходит на улице…
Когда солнце садится и приходит вечерняя прохлада, приятно подняться на плоскую крышу, чтобы отдохнуть от дневных забот и жары. Это просто место, чтобы насладиться сигарой, стаканом хереса или более крепкого напитка, если вам такое по вкусу. В вечернем воздухе тянет дымком, отсюда вы можете видеть все, что происходит внизу. Но сами остаетесь незамеченными.
Стоя на крыше дома судьи, самой высокой во всем селе, я любовался раскинувшейся перед моим взором картиной богатой тропической растительности. Тут были кактусы, юкки, агавы. Село окружали поля кукурузы, за которыми виднелись рощи акаций, мимоз и других деревьев. Близкое соседство вышеописанного села объясняется тем, что жители его занимаются не земледелием, а скотоводством. Они пасут на лесных прогалинах андалузских лошадей и испанский скот. Берега реки Браво-дель-Норте часто становятся свидетелями столкновений между местными жителями, аборигенами американской пустыни и бледнолицыми потомками испанцев. Столкновения эти случаются и в настоящее время, из-за чего местные жители селятся в городах или деревнях, а одиноко стоящие дома совершенно разрушены. Правда, встречаются асьенды, то есть помещичьи усадьбы, но они окружены высокими стенами и скорее похожи на крепости.
Однако возвратимся к моим наблюдениям. К западу от села виднеется извилина реки, огибающей холм, увенчанный белыми стенами асьенды. Высокие декоративные башенки, колокольня, блеск стекол в окнах – архитектура дома носит отпечаток изящества и благородства. Из-за стены выглядывает красивая зелень тропических растений. Очарованный прелестной картиной, я горю желанием проникнуть туда, за эту стену…
Внезапно раздавшийся звук рожка прерывает мои мечты, и я обращаю свой взор на площадь, где происходит что-то необычное.
Посреди площади вокруг колодца движутся люди. Около стен пробирается какой-то человек, бросая по сторонам свирепые, и в то же время испуганные взгляды. Подойдя к одной из хижин, он быстро и как бы с радостью скрывается за дверью.