Зимний номер ежеквартального фирменного журнала «Бакарди Графико» за 1959 год открывался сенсационной статьей под названием «Крестовый поход за свободу», прославлявшей триумф революции, с иллюстрацией на целую страницу — Фидель Кастро на танке с кубинским флагом в руке. «Кубинский народ нашел в Фиделе Кастро незаурядную фигуру, которая была ему так нужна в пору бедствий, — гласила подпись под фотографией. — В те времена, когда большинство людей мучились сомнениями, Фидель Кастро знал, как сохранить веру и поднять боевой дух». Небольшая редакторская заметка рядом с изображением не позволяла усомниться в том, что Фиделя и его революцию в семье Бакарди просто обожали: Первое января 1959 года принесло на Кубу ветер свободы. В Сьерра-Маэстра и Сьерра-Кристаль Фидель и Рауль Кастро создали повстанческую армию.
Эта армия не потерпела поражения и с помощью почти всего населения Кубы была создана такая военная и экономическая ситуация, что диктатура неизбежно должна была пасть… Сегодня мы, кубинцы, счастливы. Мы верим в свой народ, мы надеемся, что жизнь в нашей стране может быть организована ко всеобщему благу, а не так, как удобно лишь немногим и как было до сих пор.
Две страницы в фирменном журнале было отведено портретам и биографиям сотрудников «Бакарди», присоединившимся к повстанцам; редакция обещала, что в следующем выпуске этих портретов будет еще больше. «Мы поздравляем доктора Фиделя Кастро и кубинский народ, — говорилось в заключение статьи, — с этой славной победой, которая принесла нам столько радости».
Каждое слово в «Бакарди Графико» лично одобрял Пепин Бош, поэтому нет причин полагать, будто печатные хвалы в адрес Кастро и революции были хоть скольконибудь неискренними. В новое правительство вошли люди, которых Бош знал и уважал долгие годы, начиная с Мануэля Уррутии, сантьягского судьми, который присутствовал вместе с Бошем на ужине в загородном клубе в июне 1957 года. Премьер-министром стал Хосе Миро Кардона, в прошлом — глава Ассоциации барменов Кубы. Фелипе Пасос, которого Бош назначил в свое время президентом «Минера Оссиденталь», снова встал во главе центрального банка Кубы. Министр финансов Руфо Лопес-Фрескет также был весьма уважаемым экономистом и в целом стоял за развитие предпринимательства, как и его заместитель Антонио Хорхе. Новый министр иностранных дел Роберто Аграмонте был кандидатом в президенты от ортодоксальной партии на выборах 1952 года и, весьма вероятно, победил бы, если бы не переворот Батисты.
Пепин Бош открыто поддерживал революционное правительство Кастро и поэтому был готов оспорить наиболее консервативные взгляды многих вашингтонцев. Эрл Смит, посол США на Кубе, каденция которого подходила к концу, был против решения США установить дипломатические отношения и с новым режимом, поскольку, как он признавался впоследствии, боялся, что Кастро — марксист и его приход к власти «не в интересах Соединенных Штатов». Конгрессмены также не стали медлить с критикой выдвижения Кастро. В середине января 1959 года сенатор от республиканцев Хомер Кейпхарт из Индианы сказал, что массовые расстрелы — это «зрелище шествующего по Кубе бородатого чудовища», а представитель демократов Уэйн Хайс из Огайо спросил чиновников из Государственного департамента, что они намерены предпринять, чтобы «унять Фиделя Кастро, пока он не истребил все население Кубы».
Бош, очевидно, понимал, что подобные отзывы неизбежны, и приложил все усилия, чтобы уверить всех: развитие событий на Кубе — не повод для беспокойства, «Положение на Кубе весьма стабильное и благополучное, — убеждал он своего коллегу из «Бакарди» в Нассау 23 января, имея в виду протесты против массовых расстрелов. — Да, конечно, казнь убийц вызывает озабоченность за границей, но изнутри видится, что большинство граждан одобряет проводимые меры». В письме Альберто Паррено, президенту Кубинской Торговой палаты в Нью-Йорке, от 27 января Бош решительно защищает свою страну от зарубежных критиков. «Теперь ваша очередь нам помочь, — говорил он. — Не могли бы вы пригласить какую-нибудь знаменитость с Кубы на один из ваших ленчей, чтобы представить историю с кубинской точки зрения? Герберт Мэтьюс все прекрасно сделает» (курсив автора). В то время Бош уже прекрасно знал, что именно Мэтьюс писал в «Нью-Йорк Таймс» хвалебные статьи о Кастро и его триумфе и что за них он подвергся резкой критике посла Смита и его сторонников в конгрессе.
Среди американских политиков, чья точка зрения на кубинские события совпадала с мнением Боша, был Чарльз О. Портер, либеральный демократ из Орегона, который был в числе главных противников поставок американского оружия Фульхенсио Батисте и который после победы повстанцев стал одним из самых сильных сторонников Кастро в Вашингтоне. В феврале 1959 года Портер побывал в Сантьяго и произнес речь на банкете, который устроили в его честь местные общественные деятели, в том числе Даниэль Бакарди и Пепин Бош. «Фидель Кастро, — сказал Портер, — своими делами больше всех других кубинцев затронул чувства и совесть американцев и напомнил вашим друзьям на севере о том, как глубоки исторические связи, которые объединяют Кубу и Соединенные Штаты». Портер сказал, что критика, с которой США обрушились на массовые суды и казни на Кубе, лишь показывает, что «американцы не поняли, что если народ, обладающий моральной чувствительностью, так долго притеснять и оскорблять, то подавленное негодование должно найти выход, и что публичный суд над общепризнанными убийцами, в сущности, служит предохранительным клапаном для народа, требующего воздаяния». Портер одобрил и обещания Кастро — земельную реформу, снижение безработицы, реорганизацию кубинских вооруженных сил. В то же время Портер был человеком хладнокровным и трезвым и предупредил своих сантьягских слушателей, что следует «осторожнее вести себя с коммунистами, которые постараются убедить вас, будто они способны выступать в роли кубинцев, преданных Кубе». Он посоветовал кубинцам просить поддержки у США и добиваться конструктивных американских инвестиций.
Пепину Бошу так понравился анализ ситуации на Кубе, который предложил Портер, что он попросил перевести и опубликовать полный текст выступления в фирменном журнале «Бакарди». Бош, как и Портер, был готов поверить, что Кастро может принести пользу Кубе, если удастся его несколько обуздать. Бош понимал, что в стране действуют радикальные силы, и признавал, что Кастро легко скатывается в антиамериканскую риторику. Однако критика внешней политики США входила в арсенал стандартных приемов любого латиноамериканского политика-популиста. Бош и сам не забыл, как в 1950 году банкиры с Уолл-Стрит и их сторонники в Вашингтоне выступили против создания Национального банка Кубы из опасения, что это подорвет положение американских банков на Кубе. Этот эпизод заставил Боша сделать вывод, что иногда Вашингтон больше заботится о защиты американских инвестиций на Кубе, нежели о развитии кубинской экономики и политики. Бош был согласен с Фелипе Пасосом и другими членами команды Кастро, которым хотелось бы, чтобы США оказывали им реальную помощь. Среди них был и министр финансов Руфо Лопес-Фрескет, который в начале февраля отчитал репортера из «Уолл-Стрит Джорнал» за то, что тот задал ему больной вопрос о массовых казнях. «Эх, вы, американцы! — воскликнул Лопес-Фрескет, грозя интервьюеру пальцем. — Вместо того чтобы критиковать казни, лучше бы делали все возможное, чтобы поддержать наше молодое правительство! Мы только что совершили единственную некоммунистическую революцию в истории двадцатого века!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});