и ядерная энергия, останутся. Мы не можем избавиться от него, даже если бы захотели, по причинам, понятным экспертам с 1945 года. А попытки сделать это привели к десятилетиям напряженности и конфликтов, кульминацией которых стало ненужное и катастрофическое вторжение США и Великобритании в Ирак в 2003 году.
Продолжение существования ядерного оружия напоминает нам о том, что оно способно вызвать если не апокалипсис, то, по крайней мере, разрушение городов и, возможно, даже цивилизаций. Такое оружие должно, если мы являемся разумными человеческими существами, вызывать определенную тревогу. Назовите это экзистенциальным раздражением. Нам нужно найти лучший способ управлять этими тревогами и направлять их в нужное русло. Противостояние им непосредственно как объектам смерти и даже как символам апокалипсиса может помочь.
Когда мы с Диком Родсом говорили о протестах Extinction Rebellion в Лондоне, это был не первый раз, когда мы говорили о смерти. Несколькими месяцами ранее, за обедом, я сказал ему, что, по моему мнению, продолжающееся существование ядерного оружия должно напоминать нам о необходимости радоваться тому, что мы живы.
"Вы имеете в виду, как память о смерти", - сказал Дик.
"Да!" сказал я, после того как он напомнил мне, что "mento mori", что в переводе с латыни означает "помни, что ты умрешь", - это то, что люди используют, чтобы напомнить себе о своей смертности и таким образом почувствовать благодарность к жизни.
Классическим memento mori является череп, подобный тем, что изображены на натюрмортах европейских художников в Средние века. Похоже, что они стали более популярны после Черной смерти.86
Что если относиться к объектам массового уничтожения как к memento mori?
Эксперименты, вдохновленные работами Эрнеста Беккера, показывают, что это может помочь нам справиться с раздражением. Когда психологи побуждают людей думать о своей возможной смерти, они, как правило, испытывают беспокойство по поводу того, как они проживают свою жизнь. Но когда они побуждают людей представить, что они умирают, и оглянуться на свою жизнь, они, как правило, делают это с благодарностью, признательностью и большей любовью к окружающим их людям.
То же самое происходит и со мной после посещения бедных и развивающихся стран, будь то в качестве исследователя или туриста. Я считаю, что если бы ученые-экологи, журналисты и активисты проводили больше времени, разговаривая с людьми об их повседневной борьбе в таких местах, как Индонезия и Конго, то они были бы менее склонны видеть конец света и причины для паники в каждой новой экологической проблеме.
8. Любовь > Наука
В начале 2017 года я арендовал торговые площади в Беркли, штат Калифорния, для своей новой исследовательской организации Environmental Progress, которую я создал годом ранее. Предыдущий арендатор продавал товары фаст-фэшн, которые уже не были модными.
Мне нравилась идея расположиться в торговом помещении на уровне улицы в Беркли, где жили изобретатели ядерной энергии, ее противники, а позже, в виде Уилла Сири, ее защитники. Мы должны были продолжить работу там, где остановился Сири. И я почувствовал желание быть более приземленным, действительно отстаивать что-то, а не просто исследовать и писать об этом.
Большую часть помещения занимала одна большая комната с высокими потолками и окнами. Над комнатой нависал открытый балкон шириной около пяти футов. Балкон опоясывали деревянные и потускневшие медные перекладины, из которых торчали липкие деревянные балки. Пол был бетонным.
Мы знали, что существование открыто пронуклеарной экологической организации в центре Беркли может спровоцировать людей, поэтому постарались сделать помещение спокойным и привлекательным.
Чтобы открыть пространство, мы срезали балки и покрасили всю комнату в белый цвет, за исключением окон и медных решеток, которые мы отполировали. Хелен покрасила, окрасила и запечатала пол, в результате чего он стал насыщенным, мраморным и успокаивающим небесно-голубым. Это сработало. Большинство людей, которые приходят с улицы, остаются спокойными и даже открытыми, узнав, что мы пронуклеарные.
Поскольку помещение имеет зону розничной торговли, мы должны продавать товары, и поэтому мы начали покупать и перепродавать ядерные памятные вещи пятидесятых и шестидесятых годов, включая украшения из уранового стекла и марки "Атомы за мир".
Мы превратили балкон наверху в галерею. Я создал экспозицию из фотографий, сделанных по всему миру, которые рассказывают об экологическом прогрессе через жизнь людей. Здесь есть фотография Бернадетт, наполовину злой, наполовину гордой, стоящей там, где бабуины съели ее сладкий картофель. Есть фотография одной из сирот горной гориллы с улыбкой Моны Лизы и цветком во рту. Есть фотография улыбающегося Калеба, который держит за руку Даниэля, испанского инженера, когда мы идем к плотине Вирунга. Есть фотография Супарти, стоящей рядом со швейной машинкой, которой она не пользуется. И есть фотография атомной станции Diablo Canyon - единственная, которая не моя.
В моем кабинете наверху, из которого открывается вид на балкон и главную комнату, Хелен повесила плакат со Всемирной выставки в Чикаго в 1933-1934 годах. Он был сделан в самые мрачные годы Великой депрессии, но при этом выражает гораздо более оптимистичный взгляд на будущее, чем тот, который сегодня предлагают большинство защитников окружающей среды.
Темой ярмарки стали технологические инновации, а название экспозиции - "Век прогресса", что ознаменовало 100-летний юбилей Чикаго. Девиз: "Наука находит, промышленность применяет, человек адаптируется" - идеальный девиз для смягчения последствий изменения климата и адаптации к ним. Ярмарка прославляла "технологии и прогресс, утопию или идеальный мир, основанный на демократии и производстве" - идеальный девиз для достижения всеобщего процветания
Природа и всеобщее процветание определяют то, как мы проводим исследования, а не наоборот. Никакие научные данные не смогут доказать, что вы должны поддержать нашу миссию, так же как никакие научные данные не смогут заставить вас захотеть защищать горных горилл. Все, что мы можем сделать, - это показать вам фотографии и рассказать истории о Бернадетт и Супарти, надеясь, что они заставят вас переживать так же, как они заставили переживать нас.
Когда мы с сотрудниками встречаемся, эти образы высокоэнергетического, процветающего мира с процветающей дикой природой становятся основой наших размышлений. Они олицетворяют нашу приверженность целям, которые являются человеческими и природными, рациональными и моральными, физическими и духовными. Мы считаем, что исследования должны быть направлены на достижение неких высших ценностей. Нашими ценностями являются любовь к человечеству и любовь к природе.
К тому времени, когда мы закончили ремонт офиса, я понял, что мы создали своего рода святыню для видения, которое можно с полным правом назвать духовным. Природа и всеобщее процветание - наша трансцендентная моральная цель. Экологический прогресс - наш проект бессмертия.
В 2015 году, через несколько дней после того, как Бернадетт показала мне места,