— Ты их видел, Герберт, — уверяла его Кларри. — Джози показывала тебе свою новую скакалку, помнишь? Она намотала ее тебе на ноги, и ты сказал, что она похожа на ковбоя, заарканившего своим лассо дикого мустанга.
— Ах да, — говорил Герберт. — Так и было.
Но по его лицу Кларри видела, что он так и не вспомнил о визите внучки, и это ее огорчало. Между ней и мужем росла особая привязанность. Джозефина радовалась общению со стариком, позволявшим ей взбираться к нему на колени и говорившим всякие глупости, над которыми она смеялась. Кроме того, он не требовал, чтобы она вела себя тихо или уходила, потому что он занят. Герберт, хотя и быстро все забывал, получал удовольствие от ее бесконечных вопросов, веселого смеха и отсутствия страха или неприязни к нему, которые проявлял брезгливый Вернон.
Кларри понимала, что Вэрити приводила детей лишь потому, что ее просил об этом Берти. Напоминание о том, что его отец тоже смертен, похоже, потрясло Берти до глубины души, и Кларри гадала, испытывает ли он вину за то, что долгое время не уделял Герберту внимания. Но какова бы ни была причина, Кларри все равно радовалась тому, что они вообще приходят.
Вернон обожал механические игрушки, и Кларри накупила их целый ящик, чтобы ему было чем заняться в то время, когда его сестра играла с Гербертом и с ней. Вэрити быстро становилось скучно — она привыкла оставлять двойняшек на попечение няни. После двух визитов Кларри предложила ей:
— Вы могли бы выйти в город на пару часов. Я присмотрела бы за детьми, а миссис Хендерсон накормила бы их обедом.
После этого малышей стали привозить каждый вторник утром. Кларри договорилась с Лекси, чтобы та дежурила в чайной в эти дни до полудня.
В начале лета, с приходом теплых дней, Кларри стала брать в парк и детей, и близнецы увлеченно толкали кресло-каталку Герберта, при этом Вернон имитировал звук работающего двигателя.
В середине июля во время одной из таких прогулок, когда Уилл только вернулся из университета и отправился с ними на пикник, им повстречался Уэсли. Вернон с Уиллом догоняли убегающий обруч, а Джози сидела на колене у деда и стегала его скакалкой, подражая кучеру.
Уэсли, идущий им навстречу под руку с элегантной молодой дамой, поймал обруч.
— Доброго дня, мистер Робсон! — поприветствовал его Уилл.
Они пожали друг другу руки.
— Верните мне мой обруч, — сердито потребовал Вернон.
— Не нужно быть таким грубым, — пожурила его Кларри.
Уэсли покатил обруч навстречу мальчику, приподнял шляпу, приветствуя ее, и пожал Герберту здоровую руку.
— Рад встретить вас на прогулке, мистер Сток, — сказал он. — Я вижу, о вас хорошо заботятся.
— Даже очень, — ответил Герберт. — Моя жена… она — чудо.
Кларри смущенно взглянула на Уэсли.
— Это правда, — пробормотал он, бросив на нее многозначительный взгляд.
— А это мои… — Герберт замолчал в поисках нужного слова.
— Внуки, — подсказала Кларри. — Джозефина и Вернон.
— Здравствуйте! — сказала Джозефина, протягивая Уэсли руку точно так же, как это сделал Уилл. — Я не Джозефина, я — Боудикка[27]. Кларри сказала, что я храбрая королева, а это моя колесница. А дедушка мой конь.
Глаза Уэсли округлились от изумления. Улыбаясь, он пожал малышке руку.
— Всегда мечтал встретиться с Боудиккой. Я восхищаюсь сильными женщинами.
— Вы можете стать моим воином, если хотите, — сказала девочка с довольным видом.
— Благодарю вас, — сказал Уэсли, поклонившись.
— А вы его жена? — спросила Джозефина у спутницы Уэсли, вызвав всеобщее замешательство.
Девушка рассмеялась.
— Пока еще не совсем, — ответила она.
Уэсли поспешил представить ее:
— Мисс Генриэтта Листер-Браун, моя невеста.
У Кларри оборвалось сердце. Она вспомнила, где видела эту девушку раньше.
— Вы были на свадьбе моего брата, — сказал Уилл. — На вас была потрясающая красная шляпа.
— Да, — засмеялась польщенная Генриэтта. — У вас хорошая память.
— Вы выделялись в толпе, мисс Листер-Браун, — улыбнулся Уилл.
— Какие же вы, северяне, галантные, — ответила она.
Они обменялись любезностями. Генриэтта приехала из Лондона. Она состояла в родстве с Ландсдоунами и любила бывать на севере. Они с Уэсли собирались пожениться в следующем году.
— Дядя Уилл, пойдемте, — заныл Вернон. — Я хочу играть.
— Тихо, маленький разбойник, — притворно нахмурился Уилл, — а то Боудикка выпорет тебя за невежливость.
— Да, выпорю, — пропищала Джозефина, энергично потрясая своей скакалкой.
— Идем, дорогой, — сказала Генриэтта, сжимая руку Уэсли. — Не будем мешать этим милым людям.
Прощаясь, Уэсли снова приподнял шляпу. Он быстро взглянул на Кларри, и в его глазах она увидела торжество. Ему было приятно показывать всем свою прекрасную невесту. Сердце Кларри неистово билось в груди. Она выдавила из себя улыбку.
— Поздравляю вас с помолвкой, мистер Робсон, — пробормотала она, отводя взгляд.
Ей было невыносимо смотреть на его красивое лицо.
А потом они ушли, и Кларри с Уиллом покатили кресло Герберта по направлению к эстраде. Кларри постаралась отвлечься и радоваться пикнику, но на душе у нее было тяжело, и есть не хотелось. Она с отвращением думала о том, что ее расстроила новость о скорой женитьбе Уэсли. Нелепо было ревновать его к этой аристократке. Генриэтта была одной из тех невест со связями в высшем обществе и прекрасно подходила честолюбивому Робсону. Ну и пусть они будут счастливы! Кларри твердо решила выбросить его из головы.
***
Кларри с головой ушла в работу, заполняя каждую минуту хлопотами в чайной и заботой о Герберте. Во вторник утром она развлекала двойняшек, и единственным днем, когда у нее появлялось хоть немного свободного времени, было воскресенье. После похода в церковь и обеда Кларри обычно разбирала бумаги. Но когда Уилл бывал дома во время летних каникул, он по воскресеньям организовывал для них с Джонни верховую прогулку. Иногда они уезжали в долину реки Тайн или, переправившись на другой берег, углублялись в холмистую местность вокруг Дарема.
Эти несколько часов свободы были самыми счастливыми с тех пор, как Кларри уехала из Индии. Кататься в солнечные дни с молодыми спутниками по рощам и лугам было настоящим удовольствием для нее. Смех и шутки заставляли отступить волнения прошедшей недели. Уходили заботы, связанные с управлением чайной, тревоги о здоровье Герберта. Кларри снова чувствовала себя молодой и полной сил.