работу. Машину он ставит в темном переулке. Как раз там легче всего подстеречь его и бросить. Стал жертвой уличных грабителей — и взятки гладки. У вас, конечно, могут быть и другие соображения. Пожалуйста! Главное — убрать его как можно скорее.
— А чем он сейчас занимается? — спрашивает откуда-то из угла Алвин Росс.
— Насколько известно, — отвечает Таунли, — пытается сколотить правительство в эмиграции…
По команде Ново совещание заканчивается.
— Мы сообщим наше решение, — резюмирует он, пожимает Таунли руку и направляется к двери.
Спать Таунли не может. Рано утром ему звонит Пас:
— Сейчас заеду. У нас дел невпроворот.
Таунли поспешно натягивает одежду. Слова Паса он воспринимает как знак того, что кубинцы дали согласие. Но допытываться по дороге к автосалону, где работает Ново, и не пробует: сообщать такие новости — привилегия шефа. Но сегодня Пас на редкость словоохотлив и пробалтывается сам.
Ново переходит улицу и садится на заднее сиденье их автомобиля. Прикидываясь озабоченным бизнесменом, подозрительно озирается по сторонам.
— Ладно, мы беремся, — говорит он Таунли. — Но при одном условии.
— Что еще за условие? — недоумевает Таунли.
— Примешь участие, — заявляет Ново. — Тебе придется самому слетать в Вашингтон. Нам нужны доказательства равноправного сотрудничества. Работать с тобой будет Вирхилио. Приступить сможете через несколько дней, сейчас мы тут кое-чем заняты. Возникнут проблемы — дайте знать, — Ново прощается небрежным кивком головы, выскакивает из машины и спешит прочь.
На улице жарко, а у Таунли внутри, все леденеет. Когда машина трогается, он говорит Пасу;
— Если так, придется делать бомбу.
— Что вдруг? — вяло интересуется Пас.
— Я помогу вам его выследить, соберу устройство, но сам, когда вы его взорвете, на том месте, как и приказано, не появлюсь.
В ответ Пас безразлично пожимает плечами.
Несколько следующих дней Таунли в квартире Паса возится с радиодеталями. Время у них есть: КПД занимается другой операцией — диверсией на русском судне «Иван Шепетков», прибывшем в Порт-Элизабет. Таунли звонит в Сантьяго и сообщает о поставленном Ново условии майору Кристофу Вильеке, отвечающему в ДИНА за зарубежные операции. Затем звонит вторично, и Вильеке передает ему, что ДИНА не возражает против изменений в планах.
— Будь что будет! — бодро завершает разговор майор.
Так Таунли узнает, что задача ликвидации Летельера ставится выше всяких соображений безопасности — как его, агента, так и всей «конторы» в целом.
Теперь, прикидывает Таунли, придется лететь в Вашингтон, но долго там оставаться нельзя — надо исчезнуть при первой возможности. Прибыть в американскую столицу чилийцем, тем более чилийцем в официальном качестве, в его случае очень рискованно. Не хочет совершать он эту поездку и как Ханс Петерсон. Поэтому Таунли звонит жене и просит переслать ему с пилотом авиакомпании ЛАН документы на имя Кеннета Иньярта.
Во вторник 14 сентября Таунли получает у Кручаги бумаги Иньярта и оставляет ему на хранение комплект документов Петерсена. Сдает взятый напрокат автомобиль, арендует другой — на имя Иньярта — и переезжает из «Шато Ренессанс» в мотель «Либерти мотор инн».
В полночь 15 сентября (бомба на русском судне «Иван Шепетков» уже взорвалась, повредив корпус) Таунли и Пас отправляются на машине кубинца в долгое путешествие в Вашингтон. Компоненты своей бомбы они уложили в багажник. Пас усиленно выпячивает грудь, чтобы Таунли заметил спрятанный у негр под рубашкой пистолет. В начале поездки Пас держит радиоприемник включенным и, когда диктор объявляет о повреждениях, причиненных «Ивану Шепеткову», разражается торжествующими воплями. Таунли тоже выкрикивает что-то восторженно-нечленораздельное.
В Вашингтон они прибывают незадолго до рассвета. Таунли заявляет, что выпил много кофе, чтобы не уснуть, и предлагает Пасу поискать дом Летельера. Несмотря на то что у них есть нарисованная Фернандесом карта, на это уходит почти два часа. Летельер живет в тихом тупичке: свет уличных фонарей едва достигает того места, где он оставил свой автомобиль. Таунли рассматривает номерной знак и с удовлетворением убеждается, что Фернандес сказал правду: Летельер, значит, действительно редко загоняет машину в гараж. Они с Пасом решают, что начинать наблюдение прямо у дома Летельера опасно: вокруг не более дюжины особняков, и стоящий на одном месте незнакомый автомобиль сразу обратит на себя внимание. Под руководством Таунли, сверяющегося с картой Фернандеса, Пас повторяет маршрут, которым Летельер ездит на работу. Выехав на Ривер-роуд, они сворачивают на стоянку у закусочной.
— Прихватим его здесь, — решает Таунли. Он посылает Паса за кофе и сэндвичами, а сам следит за мелькающими мимо машинами. Половина девятого утра. Возвращается Пас. Оба молчат. Им не до пустой болтовни. Они работают.
Начало десятого.
— Вот он! — произносит Таунли.
Они смотрят на приближающийся голубой автомобиль. В нем только водитель.
— Номер его. Поехали, — бросает Таунли. Пас пристраивается в хвост голубой машины. Въезжает в город.
Дорога от дома Летельера до дипломатического анклава, где расположен Институт политических исследований, должна занимать что-то около двадцати минут. По пути мелькает разросшийся парк.
— Удобное местечко, — радуется Таунли. — Обгоняй!
Пасу, однако, это никак не удается. Летельер отрывается от них, повернув налево сразу после въезда на Шеридан-серкл. Пас поворот проскакивает. В следующую улицу свернуть нельзя — одностороннее движение им навстречу. Осыпая бранью Летельера, Пас выбирается наконец к Институту политических исследований. Голубая машина, как и рассказывал Фернандес, стоит в переулке.
18 сентября Летельер возвращается в Вашингтон из однодневной поездки в Нью-Йорк. Это День независимости Чили. После переворота чилийские эмигранты уже третий год отмечают 11 сентября как день траура и политических действий; через неделю по традиции устраиваются празднества.
В эту же субботу утром в Вашингтон прибыл Дионисио Суарес, доставивший последний необходимый для бомбы компонент — армейский детонатор.
Таунли с Суаресом еще раз проезжают маршрутом Летельера. Возвращаясь в мотель, останавливаются у магазина: Таунли нужны паяльник и дрель. После ужина Суарес ненадолго заходит к себе в мотель, но вскоре уже стучит в номер Паса и Таунли. Пас приоткрывает дверь, втаскивает Суареса в узкую щель и щелкает замком. Таунли уже разложил на гостиничном комоде инструменты и отдельные части бомбы, для изготовления которой он купил три жестяные коробки разных размеров.
Часа два Таунли, бормоча себе под нос, собирает «адскую машину». Пас внимательно наблюдает за всеми его действиями, то и дело задает вопросы, а Суарес валяется на кровати.
Одиннадцать часов вечера. Таунли собирает мусор, спускает его в унитаз, споласкивает руки. Садится за телефон и обзванивает автостанции и вокзалы. Он хочет сейчас же уехать в Нью-Йорк, чтобы быть как можно дальше от Вашингтона, когда Суарес с Пасом будут завершать начатое им дело. Однако обнаруживается, что служба наземного транспорта уже закрылась на ночь.