— Есть еще Артемида, Медвежья сестра Феба, и их мать Лето, — сокрушенно вздохнула Геро, откладывая пряжу. — Сядь, дорогой. Успокойся. Поешь.
— Смотреть за бабами — твоя работа! — Зевс смел рукой со стола золотое блюдо.
Увидев куски мяса на полу, Эрида с шумом бросилась за ними. Ее громкое чавканье только еще больше разозлило хозяина.
— Богини-женщины лишь помогают Аполлону. А главный зачинщик он, — сообщила Геро. — Он изгнал гигантов, детей Ниобы, с земель, на которых ты по своей милости позволил им жить за гранью обитаемого мира. Кому, спрашивается, нужны были дикие степи Киммерии и нагромождение камней в Таврских горах? Место ссылки прихожая Аида! — Геро явно увлеклась, в ее глазах блестел неподдельный гнев. — А теперь гипербореец основывает там свою власть. Вспомни, так уже было однажды в Трое. Ты его наказал. А он взялся за старое.
— Накажи его, — затявкала Эрида и принялась вылизывать жирные пальцы хозяина.
Зевс схватил со стола расписной пифос и с досадой хватил им об пол.
— Да накажу! — рявкнул он. — Болтуньи! Ни днем, ни ночью покоя нет! Поесть не дадут! Жалуются! Доносят! — Громовержец затопотал по лестнице прочь. Его тяжелые шаги еще долго слышались в соседнем мегароне.
Геро удовлетворенно кивнула. Ее Загрей не прощал посягательств на свою власть. Как бы он ни был сейчас раздражен против нее, завтра его гнев выльется в свинцовые гири, которые запляшут по спине Феба. Наглеца, посмевшего отвергнуть ее уже после того, как взял!
Убирая со стола тарелки, она не заметила, как за дверью тихо проскользнула высокая фигура в легком медном шлеме. Теребя баранью эгиду на плечах, Афина простояла у порога все время короткого ужина Зевса. Она была его любимой дочерью и так далеко ушла от Великой Матери, что Громовержец даже заявлял, будто бы Паллада вышла у него из головы в полном боевом вооружении. Эти разговоры льстили Деве-воительнице, которая возвела в абсолют гражданскую мудрость, как Аполлон — меру и чувство прекрасного.
Сжав на груди руки, Афина скользила по мраморным дромосам олимпийского дворца, не замечая их великолепия. Ее мучили очень прозаические мысли. В Элладе и без того много богов. Все они дерутся друг с другом из-за даров, святилищ, городов, названных в их честь… Может, не так уж и плохо, что Аполлон отправился на север? Его всегда тянуло к полюсу. Во всяком случае, он не станет толкаться с ней в Аттике, как другие. А значит, Феб ей не соперник. Радовало Афину и то, что вертихвостка Урания свалилась на голову близнецам Лето, а вместе с ней в дальние дали откочевал и драчун Арес. Пусть делят свои туманы и снега, как хотят.
Паллада попыталась сосредоточиться. Какое решение принять? Идти ли сейчас к Зевсу и попытаться разубедить его на счет Аполлона? Но Громовержец ослеплен гневом, и из его глаз вот-вот посыплются молнии. Он не станет слушать ее. А Афина никогда не тратила сил попусту. Лучшее, что можно сделать, это предупредить Аполлона об опасности. Во время Троянской войны они с лучником были в разных лагерях и всегда находили способ начать переговоры. Ибо Палладе не свойственен был гнев, а гипербореец научился его сдерживать.
Приняв такое решение, Афина сняла с плеч эгиду, встряхнула ею в воздухе и, поймав северный ветер, понеслась прочь от Олимпа.
Артемида меж тем билась в истерике на волчьих шкурах у очага. Ей в очередной раз не удалось потерять девственность.
Утром Охотница отправилась к одному из своих источников в горной чаще. Там ее нимфы, принимавшие облик гончих, обычно отдыхали после удачной травли и предавались взаимным ласкам, чья чистота могла быть осквернена только взглядом мужчины. Юные жрицы, похищенные Артемидой с жертвенных алтарей в разных концах земли, были одержимы священным безумием женской чистоты. Их разгоряченные после быстрого бега по лесу тела падали в холодные воды ручья, где под пальцами подруг раскрывались, как бутоны роз.
Случилось так, что Актеон, внук фиванского царя Кадма, увидел Артемиду охотящейся во владениях своего деда и, полюбив лунную Деву с первого взгляда, последовал за ней на север. Чтобы добраться на край света, человеку нужно в девять раз больше времени, чем богу, ибо он меряет землю, а не воздух. Но Актеон был храбр, а вид лунной своры, мчащейся ночью по темному беззвездному небу, преследовал его как наваждение. Молодой охотник потерял душу и теперь искал Артемиду в надежде вернуть самого себя. Он прокрался к Медвежьему источнику, где плескались нимфы, и притаился за кустами дрока. Все жрицы, менявшие облик на глазах, были необыкновенно хороши. Но Актеон видел только Охотницу. Ее бледное лицо с белой, как гиперборейская пурга, кожей, сияющие звезды глаз, узкие бедра бегуньи и маленькую лунно-белую грудь, не знавшую мужских рук. От восхищения юноша привстал, забыв об осторожности. Хрустнула ветка, и ветер-предатель тотчас донес до чутких собачьих ноздрей крепкий запах мужского пота. Запах врага.
Лица нимф разом вытянулись, на них появилось хищное выражение, а руки и ноги, опущенные в воду, задрожали, как лапы у борзых перед травлей. Многие угрожающе зарычали, другие открыли рот и оскалились. Актеон не успел и слова вымолвить в свое оправдание, а бледная от испуга Артемида поднять руки, чтоб остановить собак, как ее свора ринулась с места и клубком закрутилась вокруг охотника. Нимфы-гончие клацали зубами и разрывали когтями его тело на части. Не прошло и минуты, как на месте прекрасного юноши осталась только груда обглоданных костей. Довольные честно исполненным долгом нимфы сложили их к ногам хозяйки и, сыто урча, принялись облизываться. Секунду Артемида смотрела на съеденного любовника, потом глаза ее закатились, голова запрокинулась назад, на губах появилась пена, и Охотница рухнула навзничь, забившись в припадке.
Домой ее привели под вечер с затуманенным взглядом и белым как мел лицом. Лето и Афродита немедленно захлопотали над ней, готовя горячее вино и подкладывая под спину валики из скатанных шкур. Не успела Охотница обескровленными губами рассказать, что случилось, как ее постиг новый удар. Аполлон, мрачный как туча, расхаживал по пещере. Он знал о второй неприятности и не собирался скрывать ее от сестры. Гнев выведет Артемиду из истерики лучше ахов и охов заботливых клуш.
— Послушай, медведица, — бросил он, наклоняясь над сестрой. — Твою нимфу Каллисто обесчестил Зевс.
Артемида поперхнулась горячим вином.
— То есть как обесчестил? По какому праву?
— Право всегда одно, — хмыкнул Феб. — Право сильного. А как — уже другой вопрос. — Он отобрал у Урании глиняную чашку с вином, сел рядом на шкуру и начал рассказывать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});