Читать интересную книгу И сядет солнце на Востоке (СИ) - Ли Кристина

Я перевела взгляд на появившуюся фигуру девушки в светлом лиловом платье. Полная противоположность жгучей брюнетке с волчьим взглядом, эта девушка выглядела неестественно женственно. Тонкая фигура, осиная талия и пухлые губы на бледном лице, обрамленном светлыми локонами.

- Агния Славская, - прозвучал голос над головой, а меня словно чем-то огрели, - Княжна полуострова Херсонес.

- Ты же не хочешь сказать? - я нахмурилась и перевела взгляд на Лизаветту, которая мне казалась шикарной женщиной.

- Вы всё правильно поняли, Государыня! Ныне почившая Агния - любовница князя Изяслава, которая и стала причиной безумия Княгини. Сперва эта женщина приехала во дворец с делегацией татар, а потом осталась здесь при Матушке смотрительнице. И уже вскоре... она понесла от нашего князя, но покуда он был околдован, родить не смогла. Однако это не помешало унижению Княгини в глазах народа и челяди, ведь на публике Агния вела себя, как хозяйка не только дворца, но и всей твердыни Днепра. Она убила нашу Княгиню, а князь Изяслав этого и не заметил.

- А как же... Слав? Где он был? - я опешила и остолбенела.

- Княжич к тому времени, в возрасте восьми лет отправился ставленником в северные степи Монголии, которые дружина отвоевала у хана Батыя. Однако фактически земли намеренно сдали князю Изяславу, чтобы заманить в Золотую Орду юного наследника и княжича. Государь даже не присутствовал на погребении собственной матери, Государыня. От того... От того он так разгневался на вас, Станислава. Государь ненавидит матушку Мирославу не меньше вашего, а даже больше. Однако он правитель! У него есть обязанности, а у нашего государства порядки и устои. Он не может сам справиться с ней никак! Только если его Княгиня станет настоящим тылом его слову и воле. Лишь тогда, стань вы мудрее и хитрее, вместе сможете справиться с этой женщиной. А покуда нет такой силы в вас, Мирослава вольна делать всё, что ей заблагорассудится. Лишь от того, что влияние в её руках. Каждый род бояр и княжичей почитает её и уважает. Вся челядь и прислуга в этом дворце боится её, как саму Морану. Каждый шепот в этих стенах, не проходит мимо её ушей, Государыня! И сегодня вы бросили этой женщине прямой вызов, совершенно не подумав о последствиях!

"Так он испугался что ли за меня?" - ноги стали ватными, и я буквально упала на кровать за спиной, сев и прикрыв рукой раскрытый в шоке рот.

- А сказать никак нельзя было, что боится за меня?! - я почти глухо прорычала, - Мужлан неотёсанный!

- А вы бы ему поверили? Вы бы не стали с ним спорить?

Я скривилась после вопроса Арысь и виновато закусила губу, отвернувшись в сторону от фигур женщин.

- Проклятье! - прошептала и нахмурилась только сильнее, посыпая голову пеплом.

Только вспомнив его лицо, и то как он говорил со мной стало опять дико неприятно. Но лишь появлялась картина того, как Всеслав лежал без сознания на кровати, по телу бежал чертов электрический ток. Он жалил кожу, колол и словно кости плавил.

Я вскочила и пошла в сторону дверей в купальни, но замерла так и не прикоснувшись к ручке рукой.

"Ну уж нет! Я за свои слова должна отвечать! Сказала, пока не извинится, не подпущу, значит, так тому и быть!" - я выпрямилась и уверенно произнесла:

- Научи меня, Арысь! Покажи всё опять, от начала и до конца. Расскажи... - я повернулась и встретилась взглядом с той самой девушкой с алыми волосами.

- Это займет не один день, и не одну ночь, моя Государыня! Но я даю слово, что сделаю всё зависящее от меня.

- Спасибо! - я кивнула, а берегиня вдруг прошептала:

- Он полюбит вас всем сердцем, Государыня! Это неизбежно, покуда ещё ни разу я не видела, чтобы Государь испугался настолько, что отпустил контроль и мне удалось прочитать его эмоции.

Мы замерли смотря друг на друга. Фиалковый цвет глаз Арысь будто заставлял её взгляд светиться изнутри. Он пронизывал, но с тем успокаивал и вселял некую веру в то, что я ещё не успела натворить чего-то непоправимого.

Однако... я горько ошибалась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я, не знающая толком ни законов, ни обычаев, ни правил поведения, действительно начала войну не просто со старушкой с добродушной улыбкой. Глупая дура в моём лице залезла в пасть чудовища, считая что сможет с ним справиться.

Всё это оказалось влиянием моей самонадеянной жизни в мире из которого пришла. Там оказывается было всё намного проще, намного яснее и намного привычнее для моего понимания. За эти несколько часов, что Арысь рассказывала о княжеских семьях, я осознала, что необдуманные поступки сгоряча могут привести к реальной, совершенно не эфемерной смерти.

В этом мире существовал закон позволяющий казнить даже правителя. Более того, тюрьма пустовала не потому что никто не грабил, или не убивал. Просто эти люди либо лишались рук за кражу, либо были казнены за убийство. Потому тюрьм почти не существовало. Их заменяли исправительные колонии, в которых всех заключённых не просто просили работать, они были обязаны день и ночь пахать за то, что совершили, дабы искупить свою вину перед государством.

Никакого гуманизма, никакой пенитенциарной системы. Убил - умрёшь. Украл - лишишься рук. Насилие - смерть. Эти порядки поддерживала четкая иерархия - основа порядка в Империи. Начиная от князей и заканчивая смердами, каждый должен был оставаться на своем месте, потому что так повелели боги. Однако никто не мешал выбросить боярина на улицу лишив весь его род и титула, и богатств. Скатиться вниз проще простого, но подняться... Подобное почти невозможно.

Потому вспоминая слова и наставления Арысь, я стояла у огромного монумента усопшим воинам дружины, и понимала, что Катинка никогда бы не вышла замуж за Радолира. По законам этого места подобный мезальянс мог быть благословлен только Матушкой Смотрительницей, а Мирослава ни за что бы не дала разрешения на этот брак.

"Вот почему она так плакала... И вот почему, она так боялась даже взгляда от него. Катя знала, что это невозможно. Однако я, идиотка, вселила в них веру, что есть шанс... Даже судьба воспротивилась этому..." - мысли шептали в голове, а ветер от реки поднимал подол моего платья.

Почти весь двор собрался на месте братской могилы и провожал великого воина. Именно так говорили вокруг, кланяясь мне и Всеславу. Однако как и предупреждала Арысь, даже в такой черный день, все эти люди смотрели на меня, как на пустое место. И даже то, что я стояла по правую руку от Всеслава, и на моей голове была корона ничего не меняло. Меня не принимали, не воспринимали как Княгиню и открыто брезгливо осматривали с ног и до головы, словно моё место в той самой яме, куда опускали черный совершенно гладкий гроб, покрытый тёмно-синей бархатной накидкой.

Возможно когда-нибудь и меня будут опускать в такую же сырую землю. И останусь я в мире, в котором нет ни одного человека, искренне оплакавшего меня. Взгляд невольно упал на руку Всеслава, обтянутую кожаной перчаткой. Руку, которая почти касалась моей в точно такой же тонкой перчатке. Руку, которая так и манила схватиться за неё, и не отпускать из страха. Кто я теперь? Кем стала в этом месте, и кому действительно нужна? Перед глазами встал образ малыша. Маленького мальчика, так похожего на отца.

Следом я словно наяву увидела улыбку Катинки. Её взгляд на Радолира, который я поймала впервые в той комнате в Карпатах. Однако это теплое воспоминание рассыпалось вдребезги, как только послышался громкий и глухой звук того, как каменная плита встала на место, а на ней начали чеканить имя усопшего. Я посмотрела на огромное надгробие и ощутила, как по щеке потекла горячая слеза. Она проложила дорожку по лицу и замерла на губах...

«Тише, любовь, тише, на кленовой ветке, роса,

Мимо скрипящей калитки спешит моё сердце, пора!

По тропинке сквозь поле никуда не спешу,

И подходим мы к камню, под которым лежу…» *

Я закрыла глаза и схватилась за руку Всеслава с такой силой, словно все эти взгляды вокруг способны были убить за секунду. Дрожь прошила тело настолько явно, что ладонь в сильной мужской руке затряслась. Однако успокоилась тут же, как Слав сжал её в ответ, а я посмотрела в его глаза. Он снял перчатку с другой руки и мягко стёр слезы с моего лица, с таким холодом осмотрев всех вокруг исподлобья, что даже я замерла.