В следующие несколько дней был достигнут некоторый успех, в том числе наши войска захватили Новороссийский порт, где произошло длительное и яростное сражение. Однако нетерпение Гитлера достигло такой степени, что 7 сентября он послал Йодля, которого обычно не отпускал от себя, в группу армий «А», чтобы тот еще раз потребовал ускорить наступление. Йодль вернулся в тот же вечер; доклад, который он представил Гитлеру, стал причиной кризиса, потрясшего верховную ставку до основания, ничего подобного мы не видели потом до последних месяцев войны. Йодль сообщил, что, вопреки дурным предчувствиям Гитлера, фельдмаршал Лист строго придерживается полученных им указаний и что он (Йодль) согласен со взглядами этой группы армий по поводу наших действий в будущем. Впервые Гитлер обрушил всю свою ярость на Йодля, обвинив его не только в том, что он действует как партизан из этой группы армий, но в том, что он поддался уговорам Листа, тогда как его командировали туда лишь для того, чтобы передать приказы. Йодль разозлился и огрызнулся.
Меня не было, когда все это произошло. Йодль рассказал мне об этом на следующий день, изложив также вкратце приказы, которые в итоге отдал Гитлер, и с тех пор я оказался посвященным в происходящие события. Вся жизнь ставки казалась полностью парализованной. Гитлер заперся в своем мрачном бункере и выходил из него только после наступления темноты, видимо чтобы никто его не увидел. Картографический кабинет, который все предыдущие дни и недели ежедневно служил местом продолжительных дискуссий и яростных споров, пустовал. Инструктивные совещания проходили теперь в бараке Гитлера; они сводились к минимально возможному количеству выступлений, и порядок их проведения – или отсутствие такового – был совершенно иным. Ни одного лишнего слова; атмосфера ледяная. Со времен Французской кампании Гитлер обычно дважды в день ходил в офицерскую столовую вместе с членами верховной ставки из зоны 1; отныне он там не появлялся. Совещания у Гитлера в конце концов возобновились в прежнем виде, но в офицерской столовой он уже не появлялся никогда. Стул его за обеденным столом какое-то время пустовал, а потом его занял Борман. Через двое суток в ставке появились десять – двенадцать машинисток-стенографисток из рейхстага, одетых в военную форму, они приняли присягу на верность самому Гитлеру и впоследствии по две неизменно присутствовали на всех дискуссиях по военным вопросам.
9 сентября Гитлер через Кейтеля и Гальдера сообщил фельдмаршалу Листу, что освобождает его от командования. В тот же вечер Гитлер принял командование группой армий «А» на себя! Тогда же Кейтель вынужден был сообщить Гальдеру, что его тоже вскоре заменят. Прошел также слух, что Кейтеля сменит Кессельринг, а Йодля – Паулюс, командующий 6-й армией, но только после взятия Сталинграда. Это заставило обоих генералов ОКВ, вопреки обыкновению, довериться мне. Кейтель показал себя примерным «учеником» Гитлера, не задающим вопросов, и вообще не имел отношения к произошедшему; тем не менее на него смотрели с таким же презрением, как и на Йодля. В частной беседе он спросил, как я считаю, мог бы он остаться на своем посту, не потеряв при этом уважения к себе. Я ответил, что на этот вопрос может ответить только он сам. Йодль же согласился с тем, что был не прав; никогда, сказал он, не следует указывать диктатору, где тот допустил ошибку, так как это подрывает его уверенность в себе – главное, на чем зиждется его личность и его поступки. Дав этим понять, как он по-прежнему оценивает Гитлера, Йодль заявил: «Очень надеюсь, что он постарается найти мне преемника среди армейских генералов! Но у него уже никогда не будет таких национал-социалистов, как я и Шерфф» («историк»). Под конец он сказал мне: «Держитесь теперь подальше от этих инструктивных совещаний; слишком тяжко переносить все это».
В итоге я не видел Гитлера несколько недель. Теперь, когда я в состоянии был взглянуть на все со стороны, произошедшее показалось мне гораздо более значимым со всех точек зрения. Но только когда некоторое время спустя мне вновь велели присутствовать на совещаниях в ставке, суть случившегося сразила меня наповал. Когда я вошел в дом, Гитлер, вместо приветствия, уставился на меня долгим злым взглядом, и я неожиданно подумал: этот человек потерял уверенность; он понял, что его смертельная игра движется к заранее предопределенному концу, что Советская Россия не собирается дать себя уничтожить со второй попытки и что теперь война на два фронта, которую он развязал своими бессмысленными, своевольными поступками, сотрет рейх в порошок. Мысли мои крутились дальше: вот почему он теперь не в состоянии держать рядом с собой генералов, которые слишком часто оказывались свидетелями его промахов, его ошибок, его иллюзий и его фантазий; вот почему он жаждет избавиться от них, вот почему он хочет видеть вокруг себя людей, которые, по его ощущению, беспредельно, непоколебимо верят в него.
Оказалось, что единственной из предполагаемых кадровых перестановок стало смещение начальника Генерального штаба сухопутных войск; произошло это в первую очередь под давлением постоянно ухудшавшейся обстановки, а значит, ни Кессельринга, ни Паулюса нельзя было забирать с их постов в Средиземноморье и под Сталинградом. Генерал-полковника Гальдера уволили 24 сентября без нового назначения или какого бы то ни было выражения признания его заслуг. Его дневник – яркий пример великих традиций прусско-германского Генерального штаба, преодолевавшего любые трудности; комментируя свою последнюю встречу с Гитлером, он пишет: «Мои нервные силы истощены, а его уже не те, что были. Мы должны расстаться». Теперь Гитлер готовился следовать совершенно иным принципам командования сухопутными войсками. Их не опишешь лучше, чем следующая краткая запись Гальдера: «Необходимо воспитывать Генеральный штаб в фанатичной вере в идеал. Он полон решимости навязать свою волю всей армии». В другом месте он приводит такие слова Гитлера: «Ввиду стоящих ныне перед армией задач, вместо того чтобы опираться на технические знания, она должна вдохновляться горячей верой в национал-социализм».
С этой новой позиции Гитлер и выбрал на должность начальника Генерального штаба сухопутных войск генерала Цейцлера – к большому для всех удивлению. История назначения Цейцлера представляет интерес, поскольку она наглядно показывает не только различия между Цейцлером и Гальдером и их позициями, но то, как получилось, что после восемнадцати месяцев пребывания на этом посту Цейцлер тоже полностью отстранился от Гитлера и в итоге был уволен в июне 1944 года.
Я уже говорил, что весной 1939 года Цейцлер какое-то время служил в отделе «Л» старшим офицером от сухопутных сил; там, как подчиненный Йодля, он был одним из самых энергичных сторонников единого командования вермахта. Позднее в качестве начальника штаба управления танковых войск он приобрел дополнительный опыт и достойно проявил себя во всех крупных кампаниях. Он был близким другом Шмундта, главного военного помощника Гитлера, и, возможно, именно поэтому Гитлер, который обычно мало обращал внимания на штабных офицеров, даже занимавших высокие должности, знал Цейцлера лично и даже вопреки своим правилам принимал его для личных бесед, кто бы ни был его начальником в данный момент. В середине апреля 1942 года Цейцлер был назначен начальником штаба к главнокомандующему на Западе – опять-таки по предложению Шмундта и личному выбору Гитлера. На этом посту перед ним поставили вполне определенную задачу реорганизовать армию на Западе таким образом, чтобы она была готова для обороны побережий «крепости Европа». Он выполнял эту работу, насколько позволяла обстановка, но усердно и постоянно держал в курсе верховную ставку, присылая копии приказов как по «принципиальным», так и по «частным» вопросам. Кульминационной точкой столь необычного порядка стало нападение на Дьеп 19 августа 1942 года; в первую очередь благодаря донесениям Цейцлера эта история была сильно раздута в докладах верховной ставки; он же, со своей стороны, извлек из нее немало пользы в плане содействия береговой обороне. Так что, видимо, нет причин сомневаться в том, что рассказал один очевидец: «Через несколько дней после Дьепа и серьезного столкновения с Гальдером Гитлер выразил желание в будущем иметь при себе в качестве начальника Генерального штаба армии «кого-нибудь вроде того малого, Цейцлера» – штабного офицера, который, по его наблюдениям, всегда настроен оптимистически и готов на все, которому не придет в голову просить помощи в трудных ситуациях и который не склонен к «бесконечным гальдеровским пересмотрам решений». Может быть, этого было бы и достаточно, чтобы гарантировать назначение Цейцлера, но тут неожиданно объявился Геринг. Наверняка получилось так, что «свой человек» в верховной ставке держал его в курсе дела и в последний момент срочно сообщил ему о том, что там замышляют. Войдя в картографический кабинет, рейхсмаршал произнес: «Мой фюрер, я ночами не сплю из-за ваших бесконечных сложностей с этим господином Гальдером. Вы должны от него избавиться, и я знаю преемника, который сделает так, что вы вообще не будете волноваться: Цейцлер – вот кто вам нужен».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});