Читать интересную книгу Лабиринты безумия - Игорь Бунич

Если этот план удастся, то мимоходом можно поставить на место и Токио, превратив Японию из лязгающего оружием соперника в младшего торгового партнера.

Но самое трудное другое. Весь этот план невозможно осуществить без нашего прямого вмешательства в события. Как поднять Америку на участие в глобальной войне? Как послать миллионы американцев, одев их в непривычную военную форму, во все уголки земли, чтобы обеспечить и закрепить нашу гегемонию в новом послевоенном мире? Без решения этой, наиболее сложной задачи все Другие планы станут чисто академическими и практически бессмысленными…

Катушка спиннинга стала стремительно раскручиваться. Рузвельт пытался остановить катушку, но слишком крупная рыба рвала ее на себя.

Крепкие матросские руки приняли спиннинг из рук президента.

Рузвельт устало откинулся в кресле и обратился к стоящему за спинкой главнокомандующему флотом США адмиралу Старку:

– Вы говорите, Гарольд, что Тихоокеанский флот закончил весь цикл летне-осенних учений?

– Да, сэр, – доложил адмирал.

– Пусть флот останется на Гавайях, в Перл-Харборе. – приказал Рузвельт, напоминая адмиралу, что он, президент, является помимо всего прочего еще и верховным главнокомандующим вооруженными силами США

– В Перл-Харборе? – удивился адмирал. – На какой срок?

– До особого распоряжения, – пояснил президент.

– Но, господин президент, – попытался возразить главком ВМС, – люди нуждаются в отдыхе, а корабли – в ремонте, некоторые даже в капитальном. Все это возможно, как вам хорошо известно, только на наших базах Западного побережья. База в Перл-Харборе совершенно не приспособлена для этого…

– Немедленно отдайте распоряжение адмиралу Ричардсону, – прервал Старка президент, – флот остается на Гавайях до особого распоряжения. Люди должны понять, что военная служба иногда приносит некоторый дискомфорт в личную жизнь. Тихоокеанский флот должен постоянно играть роль пистолета, приставленного к виску Токио, чтобы там поостереглись заниматься открытым разбоем. Грабитель должен постоянно видеть перед собой полицейского. Приказ Ричардсону отдайте прямо через радиостанцию «Тускалузы»…

– Фрэнк, – обернулся президент к стоящему с другой стороны морскому министру, – в вашем калифорнийском ранчо есть садовый шланг?

Полковник Нокс даже поперхнулся от удивления:

– Да, сэр. Разумеется, сэр.

– А что бы вы стали делать, если бы загорелся дом соседа, а у него не было садового шланга? Дали бы вы ему свой? – продолжал допытываться президент.

– Полагаю, что да, сэр, – смущенно отвечал морской министр, не понимая, куда клонит президент.

– А почему бы вы так поступили, мистер Нокс, а не сказали бы соседу: мол, надо было позаботиться пораньше и купить свой шланг?

– У нас в Калифорнии, – пояснил Нокс, – пожары – это настоящее бедствие. Если у кого начнется и вовремя не потушить, то сгорят все. Так что я лучше дам ему свой шланг, пока и мой дом не сгорел.

– В этом вся суть проблемы, – согласился Рузвельт, ни к кому конкретно не обращаясь…

Между тем матросы вытащили на палубу средних размеров акулу, которая отчаянно извивалась под ударами багров, попавшись на кусок сала…

16 декабря Рузвельт вернулся в Вашингтон, загорелый, полный сил и веселый. На следующий день он созвал пресс-конференцию, на которой открытым текстом заявил: «В умах подавляющего большинства американцев нет абсолютно никаких сомнений по поводу того, что наилучшей непосредственной обороной Соединенных Штатов являются успехи Британии в деле ее самообороны». Далее президент указал, что следовало бы одолжить Англии денег для закупки американских военных материалов, чтобы доблестные британцы могли продолжать борьбу.

«Я хочу пояснить это наглядным примером, – заявил Рузвельт, – предположим, что в доме соседа произошел пожар, а у меня имеется садовый шланг…»

Это произвело сильнейшее впечатление: дай шланг, пока не загорелся и твой дом. Никто не увидел ничего опасного и даже радикального в предложении президента предоставить англичанам взаймы американский садовый шланг для их героической и неравной (как казалось) борьбы с Гитлером. Неизвестно, рассчитывал ли кто-нибудь получить этот шланг обратно, но блестящее выступление Рузвельта обеспечило прохождение через конгресс уже подготовленного закона о «ленд-лизе» – самого странного и необычного закона, принятого в стране, официально объявившей себя нейтральной [51].

18 декабря Гальдер и Браухич представили Гитлеру на утверждение окончательный, как полагали генералы, план военных действий против Советского Союза. Фюрер выглядел мрачным и смотрел на своих верных генералов без всякого восторга. На это были свои причины, и генералы о них были отлично осведомлены. Начиная с 8 декабря плохие новости, перерастая в очень плохие и просто ужасные, сыпались бесконечным потоком.

Началось с мелочи. 8 декабря пришло сообщение, что около Кубы английские корабли перехватили немецкий блокадопрорыватель «Идарвальд» с грузом каучука и никеля. Доблестная команда прорывателя немедленно открыла кингстоны, подожгла судно и пыталась уйти на шлюпках. Англичане высадили на «Идарвальд» призовую партию, потушили пожар, но разобраться в системе кингстонов не смогли, и судно затонуло. Команда была взята в плен. Одним судном больше, одним меньше, когда бездействует весь торговый флот, конечно, никакого значения не имеет. Но противно. Англичане устроили по этому поводу такую пропагандистскую шумиху, как будто они не пиратствовали в международных водах, а по меньшей мере выиграли войну.

На следующий день, 9 декабря, пришло наконец сообщение о начале новых ожесточенных боев в Северной Африке. Настроение у Гитлера поднялось, поскольку он решил, что началось давно обещанное наступление огромной итальянской армии против англичан. Однако к концу дня выяснилось, что в наступление перешли не итальянцы, а англичане. В это не верилось, учитывая соотношение сил. Но на следующий день были получены подтверждения этого невероятного факта. После ночного удара по итальянским аэродромам на ливийской границе англичане атаковали позиции итальянцев, которые немедленно обратились в бегство. А те, кто бежать не успел, стали массами сдаваться в плен. Гитлеру передали, что дуче в разговоре со своим зятем графом Чиано заявил: «Я все же должен признать, что итальянцы 1914 года были лучше, чем эти. Это раса посредственностей. Это не очень-то льстит режиму, но дело обстоит именно так».

«Какой умник», – прошипел Гитлер, ознакомившись с этим высказыванием дуче. Уже на третий день английского наступления в Берлине разобрались в обстановке. Все военные действия в пустыне свелись к тому, что 7-я английская танковая дивизия, обогнав свою пехоту, неслась за удирающими итальянцами и, кого догоняла, брала в плен. Примерно то же самое творилось и в Албании, и будь там пустыня, как в Африке, а не почти непроходимая горная местность, греки, возможно, уже вошли бы в Рим.

Каждое утро Гитлер просыпался в кошмарном предчувствии, что англичане высадились в Италии или на Сицилии, вызвав всенародное восстание не желающих воевать итальянцев против дуче. Он со страхом ожидал утреннего доклада об обстановке. На волне этого кошмара, а иначе нельзя было назвать перспективу выхода из войны своего единственного союзника, оказавшегося на грани катастрофы, Гитлер 10 декабря подписал директиву о проведении операции «Аттила», а 13 декабря – о проведении операции «Марита». Дело в том, что Германия не имела общей границы с Италией и была бы не в состоянии ничем помочь дуче, если бы англичане высадились на итальянской территории. Операция «Аттила», как известно, предусматривала оккупацию южной Франции с выходом на испанскую и итальянскую границы. Задумана она была в связи с захватом Гибралтара, но к этому времени было уже не до Гибралтара. Во-первых, уже стало совершенно ясно, что с Франко договориться не удастся. Не мог даже старый друг генералиссимуса – начальник немецкой военной разведки адмирал Канарис, специально посланный в Мадрид, чтобы в задушевных беседах попытаться переубедить упрямого испанца [52]. Тот ни в какую не желал ввязываться в войну. Теперь операция «Аттила» получила новое значение: оперативно прийти на помощь дуче, если англичане вышибут Италию из войны, и наказать Франко, оккупировав Испанию, если представится такая возможность, расстреляв его самого как предателя.

Оставалась еще возможность нанести удар англичанам через Грецию, но все понимали, что, даже если это и удастся сделать, эффект будет совсем не тот. Англичане эвакуируют морем свои войска, и снова никто не сможет этому помешать. Сокрушительного удара не получится.

Дела в Румынии шли и того хуже. Искромсанная территориальными претензиями соседей, сталинскими аппетитами и германо-венгерскими интригами, Румыния бурлила и грозила вообще развалиться как государство. Английская и советская разведки на ее территории занимались провокациями каждая на свой лад. Англичане всегда были мастерами организовывать общественные беспорядки, перерастающие в побоища. И напрасно многие думали, что это у них получалось только в диких азиатских или африканских странах. Методика срабатывала везде, где царил политический кризис. Под шумок англичане рассчитывали либо перетащить румын на свою сторону, либо окончательно утопить эту страну в хаосе.